Важный собеседник

Мне навстречу идет худощавый «джинсовый» человек в стильных черных очках и с седыми длинными патлами, собранными в хвост, — ни дать ни взять звезда уральского рока. Но одна деталь никак не вяжется с образом. Зовут эту деталь Кэти. Она — лабрадор бальзаковского возраста. Ее присутствие наводит на мысль, что темные очки — не столько стильно, сколько необходимо. Десять лет назад Михаил (так зовут моего собеседника) потерял зрение окончательно.

«Кэти — вторая моя собака-поводырь, — рассказывает он. — Первым был щенок овчарки, когда мне было лет 20-21, наверное. Я его брал просто, чтобы завести питомца. А потом опять случился рецидив, так что пса отдали на обучение в специальную собачью школу (ею руководила как раз Елена Ородько, которая сейчас возглавляет Фонд «Собаки — помощники инвалидов»). Получился и друг, и помощник.
Потом опять полегче стало. У меня ведь с самого детства так: зрение то восстанавливалось, то опять падало. Это называется пигментная дегенерация сетчатки, с ней так часто бывает. Врачи говорят, что все в организме взаимосвязано, а у меня и со слухом проблемы, и с речью (я же учился в специальной школе для глухих и слабослышащих). В общем, не обнадеживали никогда. И в целом было понятно, что в какой-то момент зрение совсем уйдет. Я, правда, ждал, что это произойдет позже. Вроде как был готов. А оказалось — не был».

Когда тема разговора Михаилу не нравится, он теребит аккуратную седую бородку, начинает сильнее заикаться, но отвечать не отказывается. Ему важно пересиливать себя, доказывать, что он боец, хотя, конечно, говорить о жизни в квартире с коллегами и работе в Творческом объединении «Круг» приятнее и веселее, чем о пережитых потерях.

«Она научила меня говорить»

«Для меня остаться без зрения было болезненно, неприятно, но не вот тебе катастрофа. Думаю, что молодым ребятам, которых «накрывает» внезапно — аварии там или еще что — намного сложнее это дается. Я бы справился, если бы рак не отобрал у меня Таню. Это жена моя. Была.

Я, как только ее увидел тогда в подмосковном пансионате, где оба отдыхали по «контрамаркам» по состоянию здоровья (Танюша слепая), так все и понял сразу. Не был уверен в ней. В смысле, зачем я ей такой? Слышу через раз, говорю плохо… А оказалось — любовь. Все бросил, поехал к ней в Йошкар-Олу. Она там была известным человеком. Вроде бы просто преподаватель музыки, но к ней известные музыканты, джазмены приходили в гости, советовались.

Мы 20 лет прожили вместе. Такую вот отдельную жизнь нашу с ней. Внутри моей. С морем, лыжами, смехом. Она меня всему научила. Как дитя малое вырастила. Она научила меня говорить. В прямом смысле: мы занимались, как за партой, чтобы я себя слышал, чтобы правильно старался звуки произносить. Серьезная у меня была учительница, да. Она помогла с работой. Она научила слушать музыку. Разбираться в джазе. Это хорошо еще, что удалось выбить два мощных слуховых аппарата (пусть и заплатить из своего кармана, хотя положена была дотация; ну, да бог с ним). Но самое главное — научила верить в себя. Верить, что ты кому-то нужен. Если до нее все было как-то, ну, обычно, никак. Живешь и живешь. То с ней стало по-другому, как пелена спала. Я это ощущение знаю: у меня же так и бывало, когда зрение «плясало», — то белесая пленка, то вроде цвет появляется».

«И что с этим делать?!»

«А потом Тани не стало. Я к тому времени уже почти не видел, но это не казалось мне бедой. Вместе бы мы все смогли. Но потерять Таню — это было все. Как жизнь кончилась. Остался совсем один (а кому я был такой нужен, это же ее были друзья, ее окружение). Глухой, слепой, злой на весь свет. Вернулся в родной Сергиев Посад, где была квартира, а уже, оказывается, только одна жалкая комната, — Михаил зарывается в бороду обеими руками. — Знаете, а я вот прямо хотел бы сейчас с ними встретиться…» — «С кем?» — «С родителями. Спросить: «За что? Почему? Как это вообще объяснить-то можно чисто по-человечески?» Я же на тот момент все потерял. Зрение. Жену. Была пустота. Как это говорят: жить не хотелось. А если точнее: я хотел умереть. Потому что не видел смысла никакого. Будущего никакого. Я был совершенно один. Беспомощен. Не нужен никому. Думал: хорошо хоть, есть свой угол, куда можно вернуться. А получилось — и его нет. Пока меня не было, родители продали свои доли в квартире, оставив меня без дома. Если бы не ТОК [творческое объединение «Круг» под руководством Марины Мень — ТД], я бы точно сейчас тут с вами не говорил. Получается, что родные по крови люди в самый горький момент не просто отвернулись, а предали, а спасли те, кто толком меня и не знал тогда еще».

Благодаря фонду «Со-единение», который поддерживает людей с одновременным нарушением слуха и зрения, Михаил Ильиных познакомился с Мариной Мень — учредителем благотворительного творческого объединения, в рамках которого слабовидящие и слабослышащие, а также полностью слепые, глухие, слепоглухонемые люди осваивают творческие профессии, социализируются и учатся самостоятельной жизни.

«Марина когда меня увидела, не сдержалась. Так и сказала: «И что мне с ЭТИМ делать?!» — хохочет Михаил. — И я подумал: «Вот так и знал, даже тут от меня в ужасе». Потому что я сам был в ужасе от себя и ничего не хотел. Но они меня вытащили».

Вера в себя

Михаил начал работать в ТОКе — делать керамические изделия на продажу. Он и раньше регулярно работал руками. Был сборщиком на самых разных производствах. Руки всегда были на месте. А теперь пригодились, чтоб лепить кружки с рыбками, солнечные пиалы и радужные тарелки, которые расходятся, как пирожки, на зарубежных выставках в Черногории, Болгарии… Сейчас ТОКу предстоит расширение: переезд в соседнее здание, более просторное, где поместятся больше людей и больше печей для обжига керамических изделий. В дальнейших планах — расселить и квартиру на Бутырской (неподалеку от мастерской). Есть вариант, что там будут уже не двухъярусные кровати, как в хостеле, а обычные — в комнате по две. Просто шик.

«Мне повезло, меня буквально вложили в руки Марины, — рассказывает теперь уже преданный соратник и друг руководительницы ТОК. — Я теперь живу вблизи от работы, Кэти помогает добираться, я провожу тут практически всю жизнь. Всю свою новую жизнь. У меня это, знаете, как: как будто с Таней была одна настоящая жизнь, а теперь получается, вот, вторая. Такая живая жизнь. Многим ребятам не так повезло, как мне. Они к семье уезжают. То есть на неделе нас, скажем, восемь в этой съемной [от Фонда — ТД] квартире, а в выходные — трое-четверо. Тут хочешь-не хочешь, а готовить начинаешь, убирать, за домом следить…

А кто-то приходит совершенно потерянный. Вот появился у нас тут парень новый. Вы спрашиваете, как мы дружим. Да нормально дружим. Без кровопролития, как говорится. Ну, серьезно, я на него смотрю: я вижу себя — вот в тот самый период. Я вижу, как он сам смотрит на себя. Зарылся, скукожился весь, вроде как — я червяк, я никчемный. Я ему говорю: «Ты пока сам не поверишь, что нужен, ты и не будешь нужен». А эта вера без людей рядом ниоткуда не возьмется. Это я по себе знаю. Если бы не оказался в ТОКе, был бы уже… нигде».

«Рядом кто-то живой»

«Я точно знаю, тут иллюзий нет никаких, что без нового моего окружения, без этой, можно сказать, новой семьи из «Круга», я бы не выжил, — признается Михаил. — Они заново жизнь в меня вдохнули. Мне теперь всего хочется. С парашютом прыгать, на роликах учиться, дайвингом заняться. Я вижу (образно говоря, конечно) свою жизнь в будущем. Я знаю, зачем я тут. Я делюсь с новыми ребятами опытом. Я их учу чему-то, что сам не знал в их возрасте. Нам ведь очень важно знать, как вообще в этой жизни справляются такие, как мы. Общение — оно спасает. Меня спасло. И других спасает. Я же вижу. Очень важно говорить, слушать, быть услышанным. Знать, что рядом кто-то живой. Если есть собеседник — ты уже не один. Есть смысл бороться. Вы же, вот, видели всякие фильмы — когда там кто-то с моста прыгать хочет. Как важно вовремя сказать важное. Вот то же самое и с нами. Вам сложно представить, когда не видишь, не слышишь. Это другой мир совсем. И нужно знать, что рядом есть такие же. И у них все хорошо. Очень важно. Об этом как раз журнал «Ваш собеседник» и рассказывает.
Я отлично помню, когда меня познакомили с Натальей Кремневой, главным редактором издания. Она у меня интервью брала. И я тогда понял, как близко общаются люди в этой среде. Марина, Елена, Наталья. Это все — как огромный клубок. Все связано и зависит друг от друга. Как люди узнают о том, где им помогут. Как попадают в «Круг». Как знакомятся со своими друзьями-поводырями. Есть журнал «Ваш собеседник», он рассказывает о проблемах и новостях мира слепых и глухих. Есть ТОК. Есть фонды, каждый из которых занимается своим делом. Это все — один мир. Но как узнать о его существовании?

В Москве все просто, конечно. Все про всех все знают, все в курсе дел. А если ты живешь в отдаленном городе? Если у тебя там и интернета-то нет, то как ты узнаешь, что есть наш ТОК, что есть «Со-единение», что вообще до тебя кому-то есть дело?! Да никак! Там, в регионах, компьютерными программами никто из слепых не владеет, кто их научит? Это вы тут в столице такие все быстрые: зачем нам печатный журнал, — все же есть в интернете. Нет. У слепых в регионах интернета нет. Поэтому так и важен «Ваш собеседник» — единственный в России журнал для людей с нарушением слуха и зрения. Только отсюда люди узнают о жизни, которая имеет смысл, даже если ты не видишь и не слышишь. Это бесценное знание, которое можно доставить только одним способом — бумага, Брайль, почта. Мне это знаете, что напоминает: как вот письма в бутылке в море бросают. Если доплывет, то вас спасут».

Михаилу повезло, но другим людям с нарушением зрения и слуха необходим журнал «Ваш собеседник», чтобы узнать о том, где их ждут, где помогут, где выслушают, где убедят не убивать себя. Только печатная версия может добраться до самых дальних уголков страны. И именно поэтому изданию нужно помочь. Оно спасает жизни. Человек — это такое существо, которому, чтобы выжить, нужны другие люди. Собеседники. Соратники. Чтобы рассказывали и слушали. Чтобы были примером. Чтобы были рядом. Ощутить присутствие кого-то рядом невидящим людям помогает журнал «Ваш собеседник». Помогите ему спасти побольше людей, которые вот прямо сейчас не знают, как и зачем жить.