Счастливый и пьяный

Ночь на поезде из Петрозаводска до Кеми. Три часа на машине до Калевалы по остаткам дороги. Еще час до лесной опушки, потом еще три пешком. И только потом — Хирвисалми, Лосиная протока. Николай Тухкала должен нас ждать, предупрежден нашим проводником. Мы почти доехали на машине до опушки, когда мимо нас по встречке проносится УАЗик. «Дядя Коля! Пассажиром!» — вскрикивает проводник Катя. И мы понимаем, что нас не ждут. Разворачиваемся и догоняем. Отшельник вылезает, смотрит неласково. Говорит, поехал в деревню за пенсией и кормом для скотины. А потом вернется в лес, и дальше поедем вместе. От него пахнет спиртом. Водитель, работяга с лесопилки, не вяжет лыка. На всякий случай провожаем Николая до деревни, ждем, пока отоварится в местном магазинчике, а потом двумя машинами едем к опушке. Машина отшельника отстает, а потом пропадает.

Прождав его час, принимаем решение идти на Лосиную протоку своим ходом — Катя говорит, Тухкала мог поехать другой дорогой. Через несколько часов по сырому, топкому лесу доходим до протоки. На другом берегу виднеется изба с пиратским флагом на крыше. В идеальном мире отшельник должен нас перевезти на свой берег на лодке, но мир не идеален, и лодки нет. Как нет и хозяина. Прооравшись на весь лес до хрипоты, понимаем — придется ночевать в лесу под дождем. Ничего для ночлега у нас, разумеется, нет. Нет даже воды. На наше счастье в лесу застоялось несколько старых заброшенных хижин. В одной из них даже есть небольшая печь. Умывшись дождем и растопив дырявую печку, засыпаем в дыму, но в тепле. А утром на другом берегу обнаруживается жизнь.

Худой бородатый мужик спускает на воду лодку и гребет в нашу сторону. Это не Коля, это — Саша. У Саши темная кожа, васильковые глаза и плотный запах перегара. Мужик рассказывает, что отшельник вчера ушел в деревню за пенсией и загудел. А Саша тут временно живет: приехал помочь по хозяйству и полечиться от пьянства. «В Калевале я пью, а здесь нет. Тут дел много, не до выпивки, да и Коля не дает».

Саше, может, и не дает, зато себе разрешает. Невысокий коренастый мужичок в очках выглядит хорошо, но слегка покачивается. Ему фиолетово, что нам пришлось спать в лесу, но для приличия извиняется: «Нечаянно запил с местными». И даже оправдывается: «Да не-е, я так-то не пью, не запойный. Случайно вышло».

Дом Коли Тухкала небольшой: сени и комната. Стол, две кровати. Полки с книгами, коробки с барахлом, инструменты, ножи, пыль, драные кошки. Бардак. Из еды в доме нет ничего, кроме кастрюли с бобром. Тухкала ест мало и охотится редко, только когда очень припрет. Бобру не повезло — без еды до пенсии отшельник в этот раз не дотянул.

В Калевале пить

Николай Тухкала родился в деревне Аконлахти (Бабья Губа). И жил там с семьей до шести лет, пока в 1950-е годы деревню не ликвидировали. Из того времени Тухкала помнит, как пропадал в лесу с отцом, а потом и в одиночку. В тишине леса мальчику было спокойнее, чем в людной деревне. Говорит, не испытывал там страха, наоборот, чувствовал себя защищенным. Еще Коля помнит, как в три года его посадили в седло и покатали на коне. Так случилась пожизненная любовь к лошадям: он даже спал в конюшне в лошадиной кормушке. Но самое четкое воспоминание детства — о том, как на самолете Колю с семьей вывозили из деревни.

«Когда деревню ликвидировали, нас повезли на самолете в Калевалу, — рассказывает Тухкала и протирает мутные стекла очков. — Бабушка дала мне перед дорогой сухарь, а я не успел его догрызть. Прилетели, я вышел из самолета и реву. Подошел пилот, спросил, чем я расстроен. Я рассказал про сухарь. Тот заявил, что это дело серьезное, надо догрызть. Посадил меня в кабину и полетел обратно. Дома я взял сухарь и, уже довольный, снова приземлился в Калевале».

Из архива Николая

До восьми лет Коля говорил только по-фински, как и почти все в деревне. Бабка лопарка, отец лопарь, мать финка. «По-русски я даже плакать не умел». А с четвертого класса в школах ввели русский язык, пришлось осваивать. Сегодня он говорит почти без акцента, только тараторит. И что из его баек правда — можно только догадываться.

До того, как уединиться в лесу, Тухкала был самым обычным деревенским мужиком. Работал на скотобойне, водителем в экспедициях, экскаваторщиком, инструктором по стрельбе. Зарабатывал неплохо, но ничего не скопил — все пропил.

«Жизнь у меня была активная: работа, бабы, водка. А потом надоело. Все меньше нравились люди, все скучнее было пить. В 1991 году Ельцин, пьянчужка, начал фермерство развивать. Можно было получить землю. Я просил в Калевале, не дали. Тогда попросил в Хирвисалми, у меня здесь жил дед еще до финской войны. В 1940 году деревню сожгли, остались угли да земля. И вот мне здесь дали 14 гектаров земли. Мы приехали с братом, начали строить дом. Потом он уехал жить в Финляндию, а я остался тут один. Если бы вернулся в деревню, давно бы меня уж не было бы, помер бы от пьянства. Жалею, что раньше не ушел от всех подальше».

В Калевале у Коли осталась жена, говорит, восьмая по счету. Жить с ним в лесу женщина отказалась, назвав его больным. Тухкала не обиделся и завел коня. Говорит, наверняка где-то есть дети. Точно знает про одного — в Петрозаводске живет сын. А больше никого, но никого и не надо.

Байки и скрепы

На Лосиной протоке хорошо: чистый воздух, обалденная природа. Грибы, ягоды, звери, родник с хрустальной водой недалеко от дома. Но хорошо — это когда ты на время окунаешься в красивую глушь, а потом снова возвращаешься в цивилизацию. Тухкала не возвращается. Раз в несколько месяцев он выбирается к людям за пенсией, покупает корм для скотины и дует обратно на протоку. И даже зимой, когда на севере Карелии адский холод, отшельник остается зимовать в лесу, хотя в поселке у него двухкомнатная квартира.

«Как-то было 44 градуса мороза, я рыбачил и провалился под лед. Дошел до дома, чувствую — ноги не болят что-то. Снимаю сапоги, а там лед у меня. Я нет, чтобы ноги окунуть в теплую воду, чтобы носки оттаяли. Взял и содрал носки вместе со шкурой. Месяц лежал, ходить не мог. На коленях ползал кормить скотину. А однажды порезал сильно палец, он у меня загноился. До больницы как идти? Cугробы выше меня. Я взял топор да и срубил больное место. Присыпал порохом, лечил травами – заросло».

Тухкала говорит, что к болезням относится просто: нет ничего такого, с чем бы не справился. К тому же в больнице скорее убьют, чем спасут. Бабка его была травницей, научила лечиться тем, что растет под ногами. «Манжетку в ухо — от отита, мед и хвоя — от простуд, тысячелистник останавливает кровь, а мох дезинфицирует. А если тебя сосед чем обидел — кинь вот эту травку его кроликам, они подохнут».

Отшельник говорит, чтобы жить в гармонии с природой, надо соблюдать правила: не брать у нее больше, чем тебе нужно, не сидеть без дела. Ну, и отдыхать тоже нужно. Тухкала убивает зверей, только когда кончается еда. Пару раз ради самообороны стрелял медведя. Из всех лесных животных боится только лося. Говорит, лось страшнее косолапого. «Медведь может ударить и оставить в живых. А лось пока с землей не сравняет, не успокоится».

Без дела в Хирвисалми не посидишь, даже если захочешь. Конь Ветерок, которого Коля завел вместо съеденного, требует еды и ухода. Ездить на нем Коля не может — болят ноги, держит для души. А вот козы дают молоко, и за ними тоже нужен уход. Еще надо рубить дрова, носить воду, косить траву летом и убирать снег зимой. Помыться и постираться в бане по-черному — целое мероприятие. Выбраться на охоту и рыбалку — тоже. Чтобы расслабиться, отшельник пьет водку, настоянную на алоэ. Мутная жидкость в двухлитровой банке пахнет гадостью, но Коля с Сашей пьют и причмокивают. «Не магазинная эта ваша, а натурпродукт!»

Саша все время молчит и суетится. Пашет огород, носит воду, убирает со стола, гоняет кошек. А потом мы уходим на берег колоть дрова, и он чуть-чуть говорит.

Рассказывает, что когда-то работал на рубке леса. И там научился работать быстро и без перебоя. «У нас там был недельный план. И вот ты три дня бухаешь, а потом за три дня делаешь план. Пьянку и работу никогда не совмещали. Либо пить, либо работать. И так я всю жизнь и живу: пью, работаю, снова пью, снова работаю».

В Калевале у Саши есть дом, но там его никто не ждет. Первую жену зарезал сын. Случайно. Вечером он ножом открывал на двери тугую щеколду, а мать в это время хотела открыть дверь с другой стороны и напоролась на лезвие. Сын этого пережить не смог, повесился. Саша долго был один, но женился снова. Жене ампутировали ногу, и во время операции у нее остановилось сердце. С тех пор он пьет и работает, пьет и работает. А больше ничего и не хочется.

«Выпил — забылся, и черт с ним со всем. Когда я трезвый, меня это беспокоит, а когда под шафе, уже все пофиг. Здесь мне легче. Здесь я выпивку не ищу. Но меня никто не держит — захочу, уеду».

Финны врать не станут

Финское радио в доме отшельника не умолкает. Новости, музыка, какие-то передачи. На русскую волну он никогда не настраивается: происходящие в России события Колю не волнуют. Но кое-что он знает от финнов.

— Финны врать не станут, верю только им. По радио говорят, что в страхе они. Боятся финны, что Путин развяжет войну. Хохлов, говорят, придушил, Крым отнял, теперь нами займется.

— А вы что думаете о Путине?

— А чего о нем думать? Я думаю только, патронов надо побольше закупить. А если что, я уйду пешком в Финляндию, у меня тут тропа есть, пешком границу перейду.

— А ситуация в стране — кризис, безработица, санкции, повышение цен — вас беспокоит?

— Мне без разницы. Я как жил, так и живу. Чтобы страна богатой стала, надо правителя поменять. России с ними не везет, все четверо последних дураки. Не дороги наша беда, а правители.

—  А о Навальном что-нибудь слышали? Один из кандидатов в президенты. Что о нем думаете?

— Что думаю? Грохнут его скоро.

Тухкала рассказывает, что мог бы, как брат, переехать в Финляндию. Но не хочет, потому что там скучно и слишком все «вылизано». «В Финляндии, чтобы в гости к родственнику сходить, надо за двое суток предупредить, чтобы он подготовился. Ну его. Здесь все куда проще».

Вопросы о плюсах цивилизации Николай Тухкала не понимает. Телевизор сто лет не смотрел и не надо. Бритва старая, но есть. Радио работает. Ножей целая коллекция. Плита есть, газовый баллон есть, газовая лампа светит. Водка на алоэ, опять же. Захотел иметь коня для души — имеешь. Козье молоко пьешь литрами. Сигареты дарят заезжие туристы. «Вы там что-то суетитесь, чего-то боитесь, беспокоитесь. А у меня все хорошо».

На следующий день мы долго идем на веслах к острову, с которого можно позвонить — нужно заказать билеты на поезд. Рулевым дядя Саша.

— А я же, знаете, в Питере в университет когда-то поступил. Конкурс был большой, а я прошел. И не поехал.

— А почему?

— Так это… пьянка.

— Пожалели, что не поехали учиться?

— Так, а чего? Да не-е.

— Вам нравится ваша жизнь?

— Да.

— Что, вот, прям все устраивает?

— Да пох…й все. Посмотрите, какая радуга! Двойная!