Волчий хутор

История любви Татьяны и Сергея странная, непонятная, обросла такими слухами и легендами, что уж за давностью лет не разобраться. Это была «волчья любовь». Волки их познакомили, с волками они встречались все время по жизни. Своего первенца, дочь Наташу, с малолетства Сергей приучал к борьбе со зверьем, водил ее разрушать волчьи норы. А когда из далекого заброшенного хутора в Ростовской области все уехали — осталось только две семьи — их стали окружать волки.

Бывший Октябрь

Хутор назывался «Красный Октябрь». Образован был в 1937 году, когда в окрестных деревнях повально шли аресты и обыски. Люди боялись сказать лишнее слово, и многие уходили жить далеко в степь. Так в глухомани появился хутор. Сотрудники НКВД о нем знали. Но сюда не ездили, боялись заблудиться на бескрайних степных просторах. Поэтому хутор расцветал, люди жили хорошо. Трудодни здесь начисляли, но колхозникам давали вдоволь хлеба, молока, круп и даже мясо по праздникам. Многие сюда сбегали от преследования.

На крыльце своего дома сидят бывшая учительница Татьяна Величко, ее муж Сергей Величко, с ними дагестанец Гаджи Курбанов. Его жена Рая по исламским традициям всегда стоитФото: Дмитрий Марков для ТД

А в 80-х годах «Красный Октябрь» навсегда приобрел дурную славу. Власти решили, что на хутор нужно отсылать воров, убийц, проституток, которые отсидели в тюрьме. Хутор стали называть «101-й донской километр» по аналогии с московским 101-м километром, куда в 1980-х годах в преддверии Олимпиады из Москвы насильно вывозили инакомыслящих. Несмотря на уголовное прошлое, люди как-то работали: построили молокозавод, пасли огромное стадо коров, неплохо зарабатывали.

С началом перестройки в регионах поднялась смута. Директор благополучного совхоза приказал резать скот, разваливать фермы, закрыл начальную школу. Из хутора люди стали уезжать в поисках лучшей доли. Даже бывшие зэки, обворовав на прощание местный магазин, покинули эти края.

Сегодня тут живут две семьи: русские Величко и дагестанцы Курбановы.

Семья Величко

Сергей Величко родился и вырос здесь, на 101-м донском километре. Здесь встретил свою Татьяну. Познакомились они благодаря волкам.
Однажды Сергей зимой возвращался из станицы с добычей: вез в санях несколько темно-зеленых катушек с кинолентами. Катушка вставлялась в кинопроектор, и на белой стене хуторского клуба оживал другой, веселый мир, хуторянам неведомый. Особенно любили мужики Любовь Орлову. И тайно мечтали о ней, развалившись на жестких деревянных скамейках деревенского клуба. Некоторые мужчины носили галифе, в которые были одеты герои советских фильмов. Из-за этого хуторские мужики испытывали единение с героями. От волнения выбегали покурить на крыльцо клуба и возвращались обратно, пропахшие острым запахом «Беломора».

Близ хутора ЕйскаФото: Дмитрий Марков для ТД

У Сергея дед строил этот самый Беломорско-Балтийский канал имени Сталина и не вернулся оттуда, похороненный где-то вместе с другими зэками, руками которых возводились почти все грандиозные объекты в Советском Союзе.

Сергей с матерью жили на хуторе. Мать им гордилась — сын на должности, ответственный вырос, заботливый. Сергею нравилось работать киномехаником. Не работа — развлечение. Запряжет лошадь и едет за фильмами в станицу.

Читайте также Евгения Волункова: История одного города   Как умирает Кондопога, город в Карелии, оставшийся без хозяина  

И на этот раз он спокойно ехал по извилистой степной дороге. Сбоку показались копны сена. Сергей решил набрать для лошади. Подъехал к скирде. Стал выдергивать из копны колючее сено: кое-где сохранились целые стебли люцерны. Пахнуло летом.

Вдруг лошадь испуганно вскинула голову. Напряглась вся. Волки! Сергей вскочил в сани, хлестнул лошадь, сердце скакнуло от страха. Ружья он не взял. Волки обычно днем не нападали, а тут, видно, оголодали. Зима стояла лютая.

Сергей увидел, что впереди по дороге бежит одинокая фигурка. Женщина. В руках она держала связку книг.

— Дура, волки сожрут, а она книжки спасает, — подумал Сергей. — Давай, залезай, — крикнул он.

Девушка бросила в сани книжки, а потом забралась сама.

— Да выкинь ты их, книжки, что копаешься, — заорал он, думая, что лошади теперь придется тяжело и волчья стая быстро их догонит. Но бросить человека на погибель Сергей не мог.

Сергей ВеличкоФото: Дмитрий Марков для ТД

А волки приближались. Лошадь хрипела. Один волк рванул вперед, а двое сзади.

— Окружали нас по всем правилам военной науки. Стратеги, — говорит Сергей. — Я одного стегнул нагайкой, у нее на конце я специально вплел свинцовый утяжелитель. Первый раз не попал. А потом саданул волка. Он отстал, заскулил, гад такой. Но другие стали заходить с двух сторон. И верная гибель ждала бы нас, но навстречу ехали на санях колхозники.

Они заорали, заулюлюкали. Волки остановились и побежали в степь, ныряя серыми телами в белый снег.

— Меня всего трясло, — говорит Сергей, — а тут она, смотрю, рыдает. Подумал, что от страха, а она из-за книжки. Потеряла одну. Мы потом еще по дороге ходили, искали эту книжку. Нашли. Я удивился, что это был букварь. Помнишь, такие буквари были синие? «Чего ж ты зимой букварь везешь?» — спросил. «У меня цы-цы-цыганенок книжку потерял, — заикаясь от переживаний, отвечает, — вот ему везу».

Так они и познакомились. Сергей и Татьяна. Киномеханик и учительница «началки». Поженились. Дочь Наташа родилась. Как подросла, стал Сергей брать ее против волков воевать. Дочь худенькая. Пролезала в узкую, пахнущую зверьем нору, забирала серые злые комочки, тащила их за загривок. Первый раз Наташа боялась, но у входа стоял отец, подбадривал. А она не хотела его разочаровывать.

Заброшенный ЗАВ (там молотили зерно) в хуторе МрыховскомФото: Дмитрий Марков для ТД

Как-то Наташа упросила отца взять одного волчонка домой. Долго просила, не хотел Сергей брать детеныша серого хищника — опытный охотник знал, что по их следу могут прийти волки. Но сдался, выполнил просьбу дочери. Волки стали кругами ходить вокруг дома, выли страшно по своему детенышу. Сергей не вытерпел, отнес волчонка в глубокую балку, думал, волки отстанут. Не отстали. Стали мстить, резать скот.

Когда однажды приехали высокие начальники на заброшенный хутор, Сергей упросил их поохотиться с вертолета. Лучше видно с воздуха волчью стаю. Особенно зимой. Так и сделали. Полетели. Нашли стаю. С наслаждением стреляли из карабинов. Кровь на белом снегу далеко была видна. Начальству понравилась такая охота: с вертолета потом убивали оленей, лосей. А Сергей летал с ними проводником. Дочь на такую охоту не брал.

Наташа, когда подросла, уехала из хутора навсегда. Пытается вытащить и родителей, но они, как серые хищники, накрепко вцепились в свое логово, построенное еще в советское время.

Пастух Юрка Ляшенко в советские годы работал трактористом в совхозе «Красный Октябрь». Сейчас он болеет туберкулезом и работает пастухом у Гаджи КурбановаФото: Дмитрий Марков для ТД

Выбраться с хутора Сергея заставил рак. Десять раз Сергей ездил на химиотерапию и десять раз возвращался.

— Надо вернуться, надо вернуться, — бормотал он. — Как же хутор без меня? Как Татьяна будет?

И возвращался. Ходил белый. Руками цеплялся за стенки и потихоньку оживал.

Возвращаются на хутор и другие люди. Приезжают на один-два дня, чтобы набраться сил от родной земли. Идут на бывшие свои подворья. Они без человеческих рук разваливаются, зарастают густым бурьяном.

— Наберут земли со своего двора и на память везут с собой, — грустно улыбается Сергей. — Еще просят, чтобы я присматривал за их домами.

Поэтому Сергей и назвал себя «мэром» хутора. Еще Сергей бережет клуб. Не дал его развалить, когда по приказу бывшего директора совхоза приехали рабочие, чтобы по кирпичику разобрать клуб и продать на стройматериалы. Как развалили корпуса фермы, мастерскую, школу.

В хуторе Ейске ржавые остатки советской колхозной техники, которую не успели сдать на металлоломФото: Дмитрий Марков для ТД

— Чтобы закрыть школу, директор придумал легенду: якобы у нас две печки, нужно много угля. А у нас была только одна, — говорит Татьяна Величко, жена Сергея и теперь уже бывшая учительница начальных классов.

Несколько лет тому назад волки снова стали захаживать. Больной Сергей уже не может охотиться. И волки лютуют зимой, десятками вырезают овец в отаре, которую держат на хуторе дагестанец Гаджи Курбанов и его жена Рагимат, которую все зовут Рая.

Семья Курбановых

Примерно 30 лет тому назад Гаджи решил кардинально изменить свою жизнь. В Дагестане они жили в бедном ауле, Гаджи не находил работы и решил уехать к своему родственнику в станицу Каргинскую Ростовской области. Привез жену и сына на Дон, чтобы найти здесь, как он думал, свою мечту: стать богатым и счастливым и растить единственного сына в достатке. Приехали. Долго работали. Но денег не было. Кто-то из знакомых посоветовал Гаджи поселиться на хуторе и выращивать овец на продажу. Так и сделали. У Гаджи сегодня большая отара — около 500 голов, 80 коров. Он богатый человек, но живет в бедности, как обычно жил у себя в ауле.

Семья дагестанцев Гаджи и Рагимат Курбановых на пороге домика Сергея Величко в хуторе Красный ОктябрьФото: Дмитрий Марков для ТД

Рая смущенно улыбается, стесняется их откровенной нищеты. Советский еще холодильник, на полу грязные топчаны с дырками, откуда торчит вата, огромный ковер на стене закрывает оборванные обои. Потолок такой низкий, что можно коснуться рукой синих досок, по которым тянутся скрученные провода. Рая, когда мы ее увидели, была в длинном темном платье, как это принято у дагестанских женщин, но потом принарядилась в ярко-синее платье с украшением на груди.

Читайте также Каждое дерево в лесу поймет тебя   В России осталось шесть человек, которые могут рассказывать сказки, петь песни и просто разговаривать на одном из самых древних языков мира  

Гаджи и Рая говорят, что хотят вырваться с умирающего хутора и уехать к себе домой в Дагестан. Сын уже вырос, работает в станичной больнице терапевтом и живет в благоустроенном доме, построенном на деньги от продажи коров и овец, за которыми ухаживают работники его отца.

У Гаджи два работника. Пастух Юрка Ляшенко — первый. Отношения сложные, потому что Юрка хочет постоянно сбежать. Гаджи забрал у Юрки паспорт гражданина России — это гарантия, что Юрка далеко не уйдет, а если и сбежит, вернется обратно и снова будет работать, вечером выпивая стакан водки, что приносит ему Рая. Так она расплачивается с Юркой за то, что каждый день в пять часов утра он выгоняет огромную отару овец и на своей лошади Малышке пасет их до глубокой ночи.

Водка и паспорт — все, что держит старого пастуха на заброшенном хуторе.

Сарай и овцы Гаджи Курбанова на хуторе Красный Октябрь. Все разваливаетсяФото: Дмитрий Марков для ТД

В жару, в дождь Юрка горбится на своей седой лошади. От жары спасается тем, что привязал к старой груше пластиковые бутылки с водой. Они нагреваются за день. Подойдет Юрка к такому душу, опрокинет на себя воду, вот и все купание. А от дождя и холода спасения нет. Однажды Юрка заболел и валялся в полубреду в хозяйской кухне на грязном, порванном тюфяке до тех пор, пока Гаджи не сжалился и не отвез его в станицу в туберкулезный диспансер. Там Юрку искупали, положили на белую простыню и подлечили.

Его туберкулез в закрытой форме вылечить врачи не в силах потому, что Юрка по молодости сидел в тюрьме и лагерные микробы въелись в него насмерть. Отношение к жизни у Юрки тоже лагерное: встречался с женщинами, три у него было. Не женился. Даже тогда, когда рождались дети. Погулял — сделал ребенка — бросил. Сегодня дочери отца сторонятся: боятся, что он на старости лет может подать в суд на алименты. А Юрка, кашляя, только посмеивается над их страхами.

Есть у Гаджи и второй работник. Бомжа Васю из областного центра — Ростова-на-Дону — Гаджи подобрал на улице и привез на хутор.

Фамилию Васи хозяин не говорит, а его жена начинает от этих вопросов волноваться.

— Вася на лошади Маняне — так и напишите, — говорит она.

В поисках заброшенных поселений нам помогает Сергей Величко, который показал на своей советской «Ниве» (едет впереди) дорогу к хутору Ейску. Дороги — сплошь чернозем, осенью и зимой не проехатьФото: Дмитрий Марков для ТД

В отношения работников и хозяина хуторской «мэр» Сергей Величко не вмешивается, может только грубо подшутить:

— Эй ты, нерусский, — говорит он Гаджи, — опять своих рабов погнал на работу?

По смуглому лицу Гаджи пробегает рябь. Он щетинится, как волк. Но молчит.

Так медленно проходят долгие, тягучие дни. Люди на хуторе как могут пытаются скрыть нарастающую тревогу за свою судьбу. Дорог в округе нет, их никогда не построят, власти хотят, чтобы такие хутора вообще все повымирали, слишком много с ними хлопот. Просил Сергей местную администрацию хотя бы починить забор возле кладбища — ему отказали, даже не называя причины. Но очень хочется Сергею привести в порядок кладбищенскую ограду, чтобы лежать потом спокойно, что все сделал на этой земле, ничего не забыл и могилы родителей сохранил от разрушения. Это единственная его просьба, которую он адресует чиновникам, но от его просьб отмахиваются как от пустого места. Потому Сергей давно не ходит на выборы: все ложь и обман.

Хотите, мы будем присылать лучшие тексты «Таких дел» вам на электронную почту? Подпишитесь на нашу еженедельную рассылку!