Свой первый поход в колонию она до сих пор вспоминает с содроганием. Шла в сопровождении начальника отряда. Заключенные во дворе свистели и отпускали скабрезности. От ужаса тошнило. Думала «только бы не упасть» — было страшно не выйти обратно. Фадей в адвокатской ожидал увидеть кого угодно, но не жену.
— Яна! — дернулся он к ней и протянул руки, чтобы обнять.
— Не Яна, а Яна Сергеевна, — отрезала она и села за дальний край стола. Ее строго предупредили: раз идешь как защитник, то забудь, что перед тобой муж.
Осенью 2015 года в Екатеринбурге разразился скандал. В сеть попало видео пыток и издевательств над заключенными в исправительной колонии № 2. Дело об убийстве, пытках и вымогательствах в ИК-2 набирало обороты. Правозащитники, журналисты и родственники заключенных объединились и не дали спустить дело на тормозах. Свою лепту в общее дело внесла и жена одного из заключенных ИК-2 — Яна Фадеева. Несколько лет назад никто бы не поверил, что эта фифочка на шпильках и с красной помадой так поменяет свою жизнь.
Просто выжить
Про детство Яна говорит неохотно. Начинает рассказывать, но потом замолкает и говорит, что все это уже дело прошлое. Просто нужно было выжить, и она выжила.
Яна родилась и выросла в небольшом городке Заводоуковске, в ста километрах от Тюмени. Папа ушел. Мама больше была увлечена личной жизнью, чем детьми. Потом у них сгорел дом. А когда мама во второй раз вышла замуж, трое детей оказались обузой. И мама сдала их в интернат. Яне, старшей, было уже пятнадцать, и она бунтовала. Убегала, болталась с дурной компанией, дралась, пробовала алкоголь и курила.
Наркотики и колония — самый вероятный сценарий будущего для девочки с повышенным чувством справедливости, готовой отстаивать ее с кулаками. Но Яне повезло с инспектором по делам несовершеннолетних. Каждый раз, когда после драк прилетали очередные жалобы с требованиями отправить Яну в колонию для несовершеннолетних, инспектор говорила: «Дайте девочке шанс». Инспектору не так часто попадались трудные дети, которые хотели учиться и ходить в школу. А училась Яна хорошо и уроки не прогуливала, хотя с первого класса никому из взрослых не было дела до нее и школьных заданий.
Младших из интерната мама потом забрала, но Яна уже была далеко. В шестнадцать лет сбежала к бабушке в Хабаровск, но быстро ушла и от нее. Работала с китайцами на производстве палочек, официанткой в придорожном кафе, продавщицей в ларьке, потом снова в кафе поприличнее, потом — в магазине подороже. Когда через семь лет мама приехала хоронить бабушку, в модно одетой девушке с прической и маникюром она с трудом узнала свою пацанку Яну. Был тяжелый разговор. Обида на родителей, совсем не интересовавшихся дочерью все это время. Спустя десять лет после своего побега Яна приехала домой в отпуск и ужаснулась: барак, печка, удобства на улице. Выносить это было невозможно, хотелось немедленно сбежать. Но сестра со слезами стала просить не уезжать так далеко, и Яна осталась в Тюмени.
Жена декабриста
А дома — все та же компания, все та же жизнь. Ее лучший друг, сын крестной, попал за драку в колонию. Он рассказал, что с ним в одном отряде сидит общий знакомый Слава Фадеев. Яна его почти не помнила, пересекались давно, в одних дурных подростковых компаниях. Помнила только, что был такой веселый здоровый парень. В колониях телефонные разговоры и письма — главные развлечения. Фадей стал звонить и писать Яне. Она сходила к нему на краткосрочное свидание. У них было общее детство и неблагополучные семьи, вытолкнувшие на улицу.
«Я никогда не могла подумать, что выйду замуж за заключенного. И вообще, такие отношения заочные мне казались всегда очень странными. Но как-то все закрутилось», — рассказывает Яна. Фадей сел еще в 2005 году — первоход, но сразу на тринадцать лет. Весь мужской букет, как говорит Яна, перечисляя статьи Уголовного кодекса — 162, 163, 222, 111 (разбой, вымогательство, хранение и перевозка оружия, умышленное причинение вреда здоровью).
Когда его перевели из Тюмени в Нижневартовск, Яна отправилась следом. Условия в колонии были жуткие: древние бараки, один барак рухнул. В колонии вспыхнул конфликт, и Фадея отправили по этапу в ИК-2 Екатеринбурга. Всех перипетий тех лет Яна не знает, потому что не вмешивалась. Просто исправно носила передачи, писала письма и ходила на свидания. Но узнав про перевод в Екатеринбург, Фадей сразу стал прощаться. Мол, считай себя свободной. У ИК-2 была дурная слава. Через несколько недель Яна наняла адвоката — проведать мужа. Адвокат встретился с ним только через неделю и рассказал, что Фадей был весь синий, в замазанных толстым слоем тонального крема кровоподтеках. Яна помчалась в Екатеринбург, выбила короткое свидание. Перед ней сидел неумытый помятый человек с загнанным взглядом, который на все вопросы глухо отвечал, что у него все нормально. А после этого свидания совсем пропал. В назначенный день не позвонил. Не отвечал на письма.
Несколько недель Яна сходила с ума от отсутствия информации. Рыдала. И ходила каждую среду на встречу с врачами и начальником отряда. Над ней смеялись, говорили, что муж давно ее бросил, поэтому и не пишет. Яна начиталась в сети страшных историй про ИК-2 и, как зомби, ходила к колонии почти каждый день. Заводила разговоры с родственниками, с теми, кто только освободился. Одни шарахались от странной девушки, другие охотно рассказывали, как у них вымогают деньги, на какие счета и номера они их переводят, показывали квитанции. Рассказывали про синяки, шрамы и подавленное состояние родных.
Яна все записывала в блокнот, еще не зная, как это можно использовать. А потом начала строчить жалобы во все инстанции, что у нее пропал муж. Писала в региональные управления ФСИН, Следственный комитет, прокуратуру. И ее заметили. Начальник отряда со словами «зае***» буквально спустил хрупкую девушку пинком с лестницы. После свиданий с заключенными их родственники переставали с Яной даже здороваться. Зэков предупредили, что такое общение выйдет боком. Один товарищ из ФСИН, зажав ее в углу, прошипел: «Хватит уже орать везде, ты всех достала. Скажи спасибо, что твой до сих пор девственник». Так продолжалось полгода.
«Сейчас я читаю те письма и ужасаюсь, что я там писала. Сплошной компот эмоций», — смеется Яна.
Ни про «Русь сидящую», ни про правозащитников Яна раньше не слышала. Привыкла биться сама и билась одна. Как умела. В декабре 2014-го ей позвонил парень, который только освободился из ИК-2. Телефон Яны ему дал Фадей. Он сказал, что готов рассказать про происходящее в колонии правозащитникам. Яна нашла в интернете екатеринбургских правозащитников Ларису Захарову и Романа Качанова и вечером к ним в Межрегиональный центр прав человека привела свой трофей.
Конституцию нужно уважать
Те выслушали историю и доказательства, обсудили с парнем дальнейшие действия и стали прощаться с гостями. «А как же я? Моему мужу тоже нужна помощь», — встрепенулась в углу прорыдавшая всю встречу Яна. Правозащитники переглянулись. Зареванная девушка на шпильках не внушала надежд на адекватное сотрудничество. «Гиблое дело», — вполголоса сказал Качанов Захаровой. Яна ему эти слова вспоминает до сих пор. Лариса, вздохнув, стала смотреть документы, которые бесконечным потоком выкладывала всхлипывающая Яна.
— Вам адвокат нужен, — сказала Захарова, перебирая бумаги.
— Денег на адвоката нет. Совсем. Я продала уже все, что было.
Захарова из кипы бумаг извлекла доверенность, которую когда-то Фадей оформил на Яну.
— Так у тебя доверенность есть?! А чего ты сидишь и рыдаешь? Иди к нему сама, как представитель по доверенности. Ты имеешь на это полное право по закону.
Яна опешила. Сама? Как? Куда? Что я там скажу? Захарова вручила Яне Конституцию, Уголовно-исполнительный кодекс (УИК). Кипу бланков. Примеры того, как писать ходатайства в разные инстанции. Быстро напечатала заявление от представителя по доверенности для колонии. И набросала с десяток разных ссылок.
— Читай, разбирайся и иди сама. Защита нужна будет постоянно.
Всю ночь Яна выписывала в блокнот номера статей и пыталась понять суть казенного языка. А рано утром уже стояла у ворот колонии. Ясности от ночных бдений над кодексом не было никакой. Но как не попробовать прошибить стену, когда говорят, что это возможно? В администрации внезапное появление всем надоевшей девицы с кодексом в руках встретили кисло и стали убеждать, что ей наговорили глупостей, что все это неправда. Подталкивали переписать заявление на просьбу о краткосрочном свидании и всячески морочили голову. Яна несколько раз в истерике перезванивала Захаровой. Та говорила: «Стой на своем». Яна возвращалась, начинала тыкать в сотрудников статьями из УИК, выписанными в блокнот, и требовать письменного отказа. Через пару часов препирательств ее решили пустить. Предстояло зайти внутрь колонии.
Адвокатская, где защитники встречаются с осужденными, находилась внутри периметра. От страха и недосыпа у нее подкашивались ноги. В комнате ожидания адвокаты в открытую смеялись над накрашенной дамочкой на шпильках и в юбке. Яна знала, что в этот раз эмоции нужно держать при себе. Едва сдерживая слезы, она смотрела, как худой Фадей, подволакивая ногу, с трудом садится на скамью. Специально громко, обращаясь строго по имени-отчеству, Яна старалась говорить только по делу. Когда положенное время встречи истекло, Яна на ватных ногах отправилась в обратный путь. Вышла за ворота и упала. Очнулась в машине знакомого, которого много раз видела у колонии. Он привез передачу родственнику. Яна выпала практически ему в руки. И сразу схватилась за телефон.
— Лариса, я прошла.
— Куда? Как? Рома, она прошла, представляешь!
За последние полгода Яна была единственным представителем по доверенности, которому удалось пробиться в ИК-2.
«Я думала, что помогу только мужу»
Яна стала тенью правозащитников. Конспектировала их разговоры и обсуждения, как поступать в тех или иных ситуациях, ездила за ними в колонии, читала дела в архивах, продиралась сквозь дебри юридической литературы. Они посмеивалась, что запал быстро пройдет. Но Яна поступила в юридический колледж в Екатеринбурге. И прошла отбор в Школу общественного защитника, созданную фондом помощи осужденным «Русь сидящая».
Теперь Яна сама, уже как общественный защитник, помогает осужденным в колониях писать жалобы и ходатайства. И каждому на первой встрече говорит, что Конституцию и УИК нужно знать наизусть. Коллеги-правозащитники одно время даже прозвали ее «Конституция», потому что по любому поводу Яна начинала цитировать статьи.
«Должна быть справедливость. Да, они совершили преступления. Но они уже отбывают свое наказание. А от беспредела страдают родственники. Они и так страдают, что в их семье такой человек. Но им угрожают, у них вымогают деньги. Их хочется поддержать».
Такая активная позиция жены перестала нравиться Фадею, и он выставил ультиматум: «Или я, или твоя деятельность». Яна думала недолго. Благодаря всей этой истории она нашла себя, важное дело для жизни, у нее появились цели. «Я думала, помогу только мальчишкам из отряда Фадея, а они постоянно просят меня зайти то к тому, то к другому».
Изменить систему
Яна идет ко всем, но сразу просит подключать к делу маму или жену. Она готова помогать близким заключенных становиться такими же представителями по доверенности, как она сама. Общественными защитниками. Учит их тому, чему учили ее. Скидывает примеры заявлений, объясняет, где какие разъяснения почитать и как себя вести. Она мечтает, что таких, как она, будет больше. Верит, что в этом случае что-то в системе может сдвинуться. Хочет доказать, что люди без юридического образования могут добиться результатов как защитники, если будут учиться.
Общественные защитники не конкуренты адвокатам и не претендуют на их хлеб. Они приходят на помощь тогда, когда нет денег на адвоката, а адвокат по назначению играет не на стороне подсудимого. Часто за попавшего в беду человека готовы бороться только его родные и близкие. Вгрызаться и пробивать шаг за шагом любую стену — как Яна. Но кроме готовности сражаться нужны знания.
Школа общественного защитника — то место, где дают все необходимые правовые и юридические знания. Опытные адвокаты, бывшие прокуроры, судьи и правозащитники на лекциях рассказывают, как вести себя со следователями, как писать ходатайства, как отстаивать подзащитного в суде.
Занятия в Школе общественного защитника бесплатные. Но средства нужны на работу координаторов и раздаточные материалы. Несправедливые обвинения, задержания, давления и пытки ближе, чем кажется. Давайте поможем Школе общественного защитника, чтобы помочь себе.
Оформите регулярное пожертвование, чтобы готовые сражаться с системой люди оказались рядом в любой точке страны, если такая помощь понадобится нам и нашим близким.