Кричи не кричи

Двадцать пять лет назад, когда я сам был подростком, я позвонил по телефону доверия — и там трубку взял странный человек, который сообщил мне, что «все разумное действительно, а действительное — разумно», и предложил излишне не беспокоиться. На дворе было начало 90-х: по телевизору крутили клип «Don’t worry, Be Happy» Бобби Макферрина; наши учителя и другие взрослые перекрашивались из пропагандистов коммунистического режима в его ненавистников, а на улице ровесники могли приставить ножик и лишить тебя всего ценного. Несколько раз за день. Беспокоиться, действительно, было не о чем.

ГОЛОС. У меня недавно произошла история довольно-таки тяжелая… И я две недели ходила, и мне было ужасно. Я приходила домой в одежде, не разуваясь, просто заходила домой, в комнату, ложилась на пол, лежала так всю ночь, а утром вставала и шла обратно в школу.

Вместо крика

Но девяностые — дело прошлое, а в настоящем у меня была мечта, граничившая с навязчивой идеей. И в моей голове мечта имела название — «Лаборатория крика». Эта мечта пару лет назад внезапно сбылась при помощи психолога Алены Петрусенко. Правда, оказалось, что моя основная идея — что люди от 14 до 19 лет смогут выкричать свою злобу и ярость на окружающий мир в безопасном пространстве сцены — не подходит для работы с подростками и лишь раскачивает неустойчивую психику. Вместо этого Петрусенко предложила провести обычную групповую работу, записи которой — с согласия самих подростков — потом могли бы стать материалом для пьесы и, возможно, спектакля. Студию переименовали в «Открытый круг».

Занятия в студии «Открытый круг»Фото: Владимир Аверин

Мы объявили прием в нашу импровизированную студию. Принимали на основе простого собеседования. И поначалу даже испугались: к нам шли исключительно так называемые «благополучные дети». Одна девочка снималась в кино. Другая училась в модной школе, третья занималась танцами и рисовала — причем так здорово, что уже начала продавать свои работы. Четвертый в свои 16 лет работал модельером, принимал участие в профессиональных выставках. Еще один молодой человек рос в семье музыканта, со множеством братьев и сестер — и с родителями, как он говорил, у него полное взаимопонимание. Кто-то собирался в театральный ВУЗ и прагматично решил, что с нами сможет лучше подготовиться к экзаменам.

ГОЛОС.  А может быть такое, что вообще ничего не хочется рассказывать?

ГОЛОС.  Я же не голодаю как бездомные люди.

ГОЛОС. Да, я тут есть, но я как бы могу тут и не быть, да, давайте вы поговорите, я где-то щас в уголке с телефоном приткнусь, мне хорошо в моем маленьком мирке. О, мы уже расходимся?

Стараясь никого не отсеивать, мы начали работу. Со стороны это походило на группу поддержки: каждую неделю мы обсуждали одну тему — родители, друзья, любовь, школа, будущее. Каждый участник группы рассказывал свою историю, его внимательно выслушивали, комментировали и говорили «спасибо». В конце встречи психолог делала резюме встречи — о чем мы говорили, что узнали, какие вопросы задавали.

«Хочется ужасно близкого, чего-то такого близкого»Фото: Владимир Аверин

Невероятные впечатления ждали нас, взрослых, на первых же встречах терапевтической группы. У талантливых, обеспеченных, уравновешенных и любимых родителями детей обнаружились сгустки такой боли, что мы просто оторопели. У кого-то друг совершил суицид, и молодой человек не знает, как это пережить. Кто-то не может найти общий язык с одноклассниками — вежливо поддакивает и подхихикивает в разговорах, но чувствует себя в холодном космосе одиночества. Одну девушку так измучила несчастная, неосуществимая любовь, что она не может перестать плакать, но даже от друзей слышит — да сколько у тебя их еще будет этих парней! Еще одна девушка переживает, что мама хочет стать ей подругой — и бесцеремонно проламывает хрупкую защиту дочери-интроверта.

ГОЛОС. Моя мама! Она всегда права, она самая умная, а мы все идиоты, и это вечный спор по этому поводу.

ГОЛОС. Моя говорит: «Мне надо идти к врачу, но у нас нет денег, поэтому, давайте, я умру быстро, и от этого всем будет проще».

ГОЛОС. Смысл в том, что недавно очень можно сказать близкий человек меня предал. Он хочет отнять у нас дом.

ГОЛОС. Еще все очень пустынно… Не знаю, может, у меня нет внутреннего мира. Мне кажется, там будет все еще хуже.

Психолог Алена Петрусенко предложила участвовать в этих групповых исповедях всем — и подросткам, и руководящим студией взрослым, и даже фотографу. Взрослым тоже пришлось вспоминать собственные беды двадцати-тридцатилетней давности и с удивлением отмечать, как все «давно забытое» может отравлять взрослую жизнь. В моем случае — буквально: я начал курить в 15 лет. И именно на групповой терапии вдруг осознал, что настоящей причиной стала вовсе не несчастная любовь, как мне тогда казалось, а мои проблемы с родителями. О которых те, кажется, даже не догадывались.

ГОЛОС. О своих проблемах я стараюсь не говорить. И это, вот, накапливается, и ты, опять же, разочаровываешься в себе, потому что не можешь рассказать об этом кому-то еще… И не хочешь ни на кого накидывать, потому что, наверняка, у всех свои проблемы.

ГОЛОС. И ты как бы от этого не убежишь. У меня где-то полгода стояло в статусе ВК «От себя не убежишь».

«Ну, вот ты идешь по дороге, и там пропасть… и ты понимаешь, что просто ее проходишь спокойно»Фото: Владимир Аверин

После двух месяцев групповой работы мы слушали лекции, ходили на современные театральные постановки, занимались сцендвижением и драматургией. А в конце года интенсивной работы ребят ждал текст — их же реплики, только превращенные драматургом Любовью Стрижак в документальную пьесу «Мой голос», которую режиссер Антон Сытин представил в виде эскиза спектакля. Роли, а точнее, Голоса, были распределены так, чтобы каждому достался и его собственный текст, и слова другого участника группы.

ГОЛОС. Господи, этот жуткий процесс социализации, который начинается с рождения  и заканчивается со смертью. То есть уже там, стоит ребенку пискнуть первый раз, как вот это общество — оно уже обрушивается… То есть, фактически, единственный способ, при котором человек не будет зависеть от общества — это дети Маугли. Но, как мы знаем, дети Маугли долго не живут. Вот.

Далеко до победы

Нас ждал чертов успех. Ребята оказались потрясающими артистами, а долгая и кропотливая работа сделала эту их победу заслуженной.  На представлении эскиза спектакля было много слез. «Никто не сделал для взаимопонимания между нами больше, чем вы», — сказала нам одна из мам. «Я чувствую, что мы все выросли», — сказала нам ее дочь. Тут от слез было трудно удержаться даже нам, эту студию затеявшим.

«Вот я сама это сделать не могу, то есть обязательно нужно, чтоб мне кто-нибудь помог»Фото: Владимир Аверин

Но поводы для слез — только не прочувствованных и благодарных, а настоящих, горючих — остались. Дело в том, что за пределами пьесы осталась едва ли не большая часть того, что мы услышали. То, что наши студийцы запретили нам использовать и что мы не расскажем никому и никогда. И вот это — настоящая дверь в ад. Взрослым иногда трудно представить, насколько перекрученной, безысходной, абсолютно никчемной может казаться жизнь подростку, как много может в ней быть боли и насилия. Даже когда все — родители, учителя, друзья — уверены, что ты спокойный и жизнерадостный ребенок. У которого «все хорошо».

ГОЛОС. Я плакала-плакала-плакала. И я думаю: «Блин, мама, чё, не слышит, как я плачу? Чё она не подходит?» Я открыла туалет и начала плакать громче, чтоб мама услышала, поддержала. Потом таким голосом — «мааамаааа». А она, вместо того, чтобы подойти, такая — «что?!»

Главный вывод, который мы для себя сделали — подросткам не хватает возможности говорить. В самой крайней степени. Не хватает взрослого человека, который выслушает, поймет и задаст вопрос, ответ на который и будет выходом из замкнутого круга. И этими взрослыми не всегда должны быть родители, а иногда это просто не должны быть родители.

ГОЛОС.  У нас же фишка в том, что ты зацикливаешься все время на своем дерьме, типа «у меня там типа такое дерьмо»… А потом ты просто смотришь — и у каждого свое дерьмо… Если поделиться своей проблемой, то она войдет в общую такую проблему большую. И это очень круто.

Все в чат

Однако есть и другой вариант. Несколько лет назад заработал проект «Твоя территория» — психологическая онлайн-служба для подростков, где психологи общаются с обратившимися по электронной почте и в онлайн-чатах. В конце концов, о некоторых проблемах просто не расскажешь глаза в глаза. А в чате, где никто не видит выражения твоего лица и не слышит голос — можно.

«И тут появляется просто какой-то человек, который может сказать тебе: «привет»»Фото: Владимир Аверин

В «Твою территорию» может обратиться любой — ребенок из благополучной или не очень семьи, подросток с дорогим смартфоном или вышедший в чат со школьного компьютера — с любым вопросом и любой ситуацией. Может — и обращается. Но пока спрос — а это сотни обращений со всей России ежедневно — намного  превышает предложение. Ежедневно на дежурство выходят всего три психолога, и кто-то из подростков не дожидается своей очереди поговорить. Иногда невозможность такого разговора здесь и сейчас может стать для подростка фатальной.

ГОЛОС. То есть, ты думаешь: «О, сейчас я в это погружусь, я буду полностью убиваться своей грустью», и тут появляется просто какой-то человек, который может сказать тебе «привет»… И думаешь: «О Господи, слава тебе, спасибо, наконец-то».

«Твоя территория» хочет расширить охват по всем направлениям работы. Пожалуйста, поддержите работу проекта, оформив минимальное ежемесячное пожертвование в 100 рублей или сделав разовое пожертвование на любую сумму.  Или просто станьте партнерами проекта. Помогите подросткам быть услышанными, чтобы мир казался им немного более внимательным, проблемы — преодолимыми, а их чувства и мысли — значимыми для других. Ведь на их  месте в любой момент могут оказаться наши сыновья и дочери, наши ученики и дети друзей. Пусть же они никогда не останутся одни со своими проблемами — маленькими и большими, временными и трагическими.

Хотите, мы будем присылать лучшие тексты «Таких дел» вам на электронную почту? Подпишитесь на нашу еженедельную рассылку!