Тарелка супа

Небольшой сквер на окраине Красноярска. Промзона, рядом проходная завода Сибсталь. Это место знают все, кто в силу разных обстоятельств оказался на улице. Каждую пятницу, ровно в 16.00 туда подъезжает легковушка. Волонтеры во главе с Юрием Гончаренко достают из багажника большую бадью с супом и поменьше — с чаем. Хлеб — восемь булок, четыре буханки белого, четыре черного и три килограмма пряников — сегодня привезла я.

Нас уже ждут. Большинство приходящих в сквер волонтеры знают лично, но каждый раз приходит кто-то новенький. Они похожи на странников — с пакетами, узелочками, подходят и вешают их на деревья.

Волонтеры раскладывают маленький столик, ставят на него бак с супом и выстраиваются в цепочку. Один раздает одноразовые тарелки, второй наливает, третий выдает хлеб, четвертый выдавливает в тарелку струйку майонеза. Люди двигаются друг за дружкой, не толкаясь, а, наоборот, пропуская друг друга. Затем осторожно, чтобы не расплескать, отходят и пристраиваются под деревьями. Потом подходят за чаем и пряником.

Мыло, платочки, доктор

«Я вам сегодня привезла доктора, настоящего, — радостно сообщает волонтер Елена Малаховец. — Как только чай попьете, подходите».

Бинты, зеленка, йод, перекись, левомеколь — все самое необходимое, чтобы обработать раны и оказать первую помощь. «Мне от кашля можно что-нибудь», «у меня желудок не отпускает», «а у меня голова болит», «нога гноится». Доктор Екатерина Калинина сегодня здесь первый раз, но не растерялась от такой атаки, а по очереди осматривает всех. И сразу отсекает тех, кто хочет набрать препаратов на всякий случай, про запас.

— Эти люди практически никогда не дойдут до больницы, — говорят волонтеры. — Мы, конечно, не имеем права им что-то назначать, мало ли чего — выпьют аспирин, а там язва прободная. Поэтому только самое простое и безобидное.

— Можно левомеколь, — оттесняя остальных, спрашивает шустрый мужчина.

— А что с тобой?

— Не мне, товарищу.

— Так пусть сам подойдет.

Молодой человек, явно стесняясь, говорит, что у него уже полгода нарывает и сочится.

— Покажи.

— Не могу, в интимном месте…

— Полгода — много, надо в больницу и антибиотики обязательно, мазь не поможет.

Я тактично отхожу. Они минут 10 шепчутся с доктором, она уговаривает его обратиться к врачу. В конце все-таки дает мазь —   «делай тампоны хотя бы на ночь, когда без движения лежишь, и в больницу обязательно как можно раньше, иначе плохо будет».

Сухая, скрюченная женщина, возраст вообще невозможно определить, показывает рецепт — у нее проблемы с желудком, и даже дошла до врача, только лекарства купить не на что. Девушки обещают привезти в следующий раз.

После осмотра все получают мыло — самое обыкновенное, белое. И платочки, одноразовые — так странно они смотрятся в почерневших руках. Все это богатство с радостью распихивается по карманам.

«В среднем сюда приходят около 50 человек, — рассказывает Юра. — Мы рассчитываем именно на это количество. Если что-то остается: хлеб, пряники, майонез — отдаем с собой. Но суп и чай — всегда подчистую. У каждого своя драма, но мы в душу особо не лезем, если только сами не захотят поговорить. Есть те, кто раньше занимал довольно приличные посты в городе: чиновники бывшие, бизнесмены, даже руководители. Как правило, они не очень разговорчивы, не любят камер, скрывают глаза. Их можно понять — многие надеются вернуться к нормальной жизни. Больше года уже ходит один водитель бывший. Помните, в городе произошло ЧП, когда автобус наехал на фонтан с кипятком? Много людей тогда пострадало, а водителя обвинили, что он сбежал, даже не открыв двери — оставил пассажиров в ловушке. Ему тогда дали год условно. Оказалось, что после этого он ушел из семьи и живет на улице, ночует в ночлежке, а кушать приходит к нам. Работать не может, его лишили прав, и вдобавок ко всему слепнет. Первый раз его совсем слепого привели. Мы за него молиться стали, он лег на операцию, один глаз починили. Но второй так и ослеп. Многие в городе его до сих пор обвиняют и ненавидят, мол, мало ему тогда дали. И никто не знает, что он до сих пор несет свой крест и вину чувствует очень сильно, эта вина его убивает».

«Вспоминать трудно, а рассказывать мучительно»

Между волонтерскими обязанностями спрашиваю — какой смысл привозить суп и выпечку раз в неделю и чем это поможет людям, которые годами живут на улице? Но Юрий сам так жил и знает, что иногда тарелка горячего супа спасает жизнь. Буквально.

«Никогда не забуду этого чувства, когда в скукоженный, почти ссохшийся желудок наливается живительная горячая жидкость. Ты прям оживаешь весь, распрямляешься, кровь начинает быстрее бежать по венам, а желудок работать».

Симпатичный мужчина средних лет, умные, внимательные глаза, подтянутое тело. О том, как он выглядел еще совсем недавно, Юрий старается не вспоминать. Говорит, что ему бы и в страшном сне не приснилось, что будет сдавать бутылки, ночевать с крысами и искать еду на помойках. Жил преуспевающий бизнесмен, владелец деревообрабатывающего цеха, у которого все было: жена, две дочки-красавицы, машина, квартира, дача, куча друзей. Деревообработка — вещь прибыльная, и бизнес шел в гору. Жене, конечно, не нравилось, что его вечно нет дома: то работа, то друзья, но она была терпелива. Потом дочери выросли, жена отдалилась, и оказалось, что у семьи есть своя жизнь, отдельная от Юры. И однажды он решил уйти. К тому же влюбился до потери пульса. Но с  новой любовью прожил недолго. Грянул кризис, заказы резко сократились — пришлось взять кредит, потом еще один. Чтобы покрывать долги, занял денег. Отдавать было все сложнее, не нервничать и удержаться от выпивки — тоже. Когда новая любовь не захотела больше жить с неудачником, Юрий остался с долгами один.

«Это было медленное самоубийство»

Первый год помогали друзья — снимали комнату. Бизнес какое-то время еще получалось держать на плаву, но потом оборудование забрали за долги.

«Я пытался вернуться в семью, но как-то нелепо. Заруливал пьяный — трезвому показаться на глаза было стыдно. Жена выгоняла, вызывала милицию. Девчонки мои меня жалели. Старшая гуляла со мной по городу, когда совсем негде было спать. Сначала я еще пытался где-то подзаработать, но вскоре и работать уже не мог. Толком не ел, только пил. За жизнь вообще перестал держаться, напивался, чтобы поскорее себя убить. Не заметил, как постепенно совсем отвернулись друзья и родственники, я остался один. Когда выгнали с очередного места подработки, это стало последней каплей. Сел на остановке и понял: все свои возможности я исчерпал, позвонить некому, пойти некуда. Тупик».

Какой-то человек отвел Юру в подвал, где принимали бутылки, и устроил приемщиком. Должность авторитетная, ведь приемщику выдают деньги для расчета. Но взамен забирают паспорт. Так человек попадает в рабство, и это может длиться годами. После неподъемного для бездомного человека долга в две с половиной тысячи рублей из приемки пришлось уйти. Без паспорта и вещей. Улица приняла его с распростертыми объятиями. Пьянки начались страшнее и жестче — в голодный желудок заливали спирт.

«Сначала все угождают, чтобы крепче засосало»

«Бомжи на еду не тратятся, — говорит Юрий. — Ищут по помойкам картофельные очистки, объедки, заплесневелый хлеб. Каждую копеечку — на спирт. У них так принято, что сначала новичок живет как царь — ему все угождают, кормят, наливают, чтобы крепче засосало. А потом приходит время отрабатывать долги. Ты должен делать все, что и остальные: лазить по помойкам, искать алюминий, металл, медь и сдавать в общак. Я чувствовал, как меня затягивало, что еще чуть-чуть — и все. Очередным пристанищем стала квартира на окраине города, точнее, притон — клопы, вши, тараканы. Там я впервые в жизни видел, как клопы носят человека. Не поверите, проснулся — вижу, как они его подняли и понесли. На самом деле его просто так кусали, что он, извиваясь, передвигался по квартире. Продержаться ночь помогал спирт  [когда Юрий ушел с улицы, он спасал людей из точно таких же квартир — ТД]. Бомжовство — тяжкий труд, как бы это парадоксально ни звучало. Днем собираешь бутылки, не ешь, только пьешь. Желудок ссыхается настолько, что уже не можешь протолкнуть ни кусочка. Ночью спасаешься либо от клопов, либо от крыс, которые иногда не дают сомкнуть глаз. Мрут бомжи пачками. Единственным спасением были христианские организации, которые кормили горячими обедами».

Однажды один из кормильцев предложил Юрию прийти в церковь. Тот покривился. Но через неделю, в воскресенье, когда тоска съедала хуже голода, вспомнил. Снял с себя все, в чем живут вши: носки, белье, футболку. Остался в грязной олимпийке и штанах. Денег на автобус нет, пешком через весь город не дойти. Но все равно пошел. Еле пробрел половину пути, а впереди еще километра четыре. Взгляд упал на единственное, что связывало с внешним миром — бережно хранимый старый, с треснувшим экраном и севшей батарейкой, Samsung. Подумал: «Зачем он мне? Только позвонить и сказать, что умер. Так он все равно без зарядки». Какой-то прохожий дал за него 100 рублей, и Юра доехал до церкви.

Послушал проповедь. Потом все начали выходить к алтарю. Кто-то подтолкнул Юрия, и он тоже вышел. Повторял за батюшкой слова, а сам все глазами искал того человека, который просил его прийти. Когда вышел из церкви, то подумал: зачем оно мне, ноги моей здесь больше не будет. Однако на обратном пути заметил, что стало как-то спокойнее. Вернулся в свою блатхату, где все пьют и ему наливают — а больше не хочется. В ту ночь Юрий спал на чердаке девятиэтажки. И впервые за много месяцев спал крепким сном. Утром проснулся — на улице солнце, птицы поют. Дальше все было как во сне.

Какой-то человек за еду и ночлег взял его чистить подвалы. А через три месяца он случайно встретил старого знакомого. Тот его давно искал, ему нужен был специалист по дереву для строительства олимпийских объектов в Сочи. Знакомый выкупил паспорт, дал денег, одежду. Потом, правда, планы изменились, и вместо Сочи знакомый уехал работать в Гагры. Но чудеса все равно продолжались. Перед отъездом он поселил Юрия у своего товарища в недостроенном коттедже. Теперь его не только кормили, но и платили 500 рублей в день — он помогал достраивать дом. Потом был еще один коттедж и зарплата уже полторы тысячи рублей в день. Юра больше не пил — совершенно, ни капли.

Через некоторое время попробовал опять открыть бизнес — швейные мастерские по пошиву одежды, но не хватило денег раскрутиться. Он продолжал работать на стройке. Человек, у которого Юрий жил и работал уже несколько лет, раз в неделю приезжал в определенное место и кормил горячим обедом бездомных. Юра сначала помогал, а потом занялся этим сам.

«Очень боюсь вернуться обратно»

«Не надо читать морали и нотации, надо просто накормить. Ведь эта отверженность не сама по себе произошла — просто все они когда-то недополучили любви. И им остро необходима вот такая прививка, чтобы выработался иммунитет против бомжовской жизни. Дело не только в еде. Важно ощущать это проявление заботы и внимания, понимать, что кому-то ты нужен, кто-то о тебе заботится. Да, часто они — пьяные, плюются, от них воняет. Но вот со временем мы заметили, что к нашему приезду многие стараются протрезветь, выглядеть поприличнее. Как будто что-то человеческое просыпается. По нашим подсчетам около 40 человек, которых мы кормим, уже вернулись к нормальной жизни. Это очень большая цифра. Как правило, если ты пробыл в шкуре бомжа год и больше, вернуться обратно практически нереально».

Юра с волонтерами собирает пустую посуду и мусор и говорит, что больше всего боится рецидива. Страшно, когда все рушится у тебя на глазах, а ты чувствуешь беспомощность. Страшно пропустить точку невозврата, после которой не сможешь вырваться.

«У меня сейчас небольшая мастерская, и я вновь занимаюсь любимым делом — деревообработкой. Еще хочу заняться производством настоящего меда, учусь печь хлеб. Такой, чтобы без химии, натуральный. Встретил прекрасную женщину. Мы разговорились, долго переписывались, а через год решили жить вместе. Она работает в банке на хорошей должности. На первом же свидании я все ей рассказал, но ее это не отпугнуло. C дочерьми сейчас стал общаться больше, хотя они взрослые уже, у них своя жизнь. Мы с Людой и своих детей хотим. Мне ведь всего 48 лет. Я, конечно, стараюсь зарабатывать, обеспечивать семью. Но этой паники, когда деньги заканчиваются, у меня больше нет — другими категориями стал мыслить. Видимо, не зря мне Господь такие испытания послал».

P.S. Пока готовился этот текст, Юрий с товарищами нашли помещение для собственного пищевого производства и начали делать ремонт и закупать оборудование. Теперь Юрий планирует не просто раздавать с волонтерами еженедельные готовые обеды из столовой, а делать их на собственной кухне и в собственной пекарне.

«Мы же промышленным хлебом их кормим сейчас, а в нем нет души и тепла, которое так нужно этим людям, а значит — нет и пользы. Знаете, как расхватывают домашние пирожки и шанежки, которые наши девочки-волонтеры иногда привозят с собой? Потому что это — частичка дома, которого у многих так давно не было. Вот эту частичку я и хочу им вернуть».

Хотите, мы будем присылать лучшие тексты «Таких дел» вам на электронную почту? Подпишитесь на нашу еженедельную рассылку!