Харассмент: политическое, слишком политическое

В России первый серьезный скандал, связанный с харассментом: несколько журналисток, среди которых заместитель главного редактора компании RTVI Екатерина Котрикадзе, обвинили депутата Госдумы Леонида Слуцкого в сексуальных домогательствах. Журналистки думского пула, а вслед за ними кандидат в президенты Ксения Собчак потребовали от спикера Госдумы Вячеслава Володина обсудить поведение депутата на комиссии ГД по этике. В соцсетях началось обсуждение потенциального российского «вайнштейнгейта». Портал «Такие дела» попросил поэтессу, автора проекта «#тихийпикет» Дарью Серенко поделиться своим мнением о том, чего стоит избегать при обсуждении сексуальных домогательств.

Когда в прошлом году я ходила с плакатом о харассменте на рюкзаке в рамках #тихийпикет, самый частый вопрос, который мне задавали незнакомые люди в метро и на улице, – «А что такое харассмент?».

Одна из участниц нашей акции публично рассказала о случае, когда работодатель предложил ей сопровождать своего сына на выпускной. Его аргументы звучали примерно так: «а то чего он один без девки, а ты девка хорошая», «он руки сильно распускать не будет», «ну-ка, встань, повертись, я тебе денег дам»). Комментарии к своему рассказу девушка получила примерно следующие: «А что такого?», «Как мальчику без девочки на бал идти?» Или такие: «Классную историю выдумала!», или еще: «А почему это домогательства?»

Вообще, замена слова «харассмент» на словосочетание «сексуальные домогательства» не является достаточно корректной. У «сексуальных домогательств» в русском языке несколько иные – нерегламентированные – коннотации, и обязательно физического свойства: трогать (и трогать постоянно) зоны, считающиеся сексуализированными или чувствительными, щипать, принуждать к сексу и т. д. И это не случайно: да, многие в нашей стране не знают законов вообще – или не ведают, что в них пока нет ни слова о харассменте. Тем не менее отсутствие в российских юридических кодексах понятия «сексуальное домогательство» и судебных прецедентов по этому вопросу все равно разлито в воздухе: сексуальные домогательства негласно санкционированы, границы харассмента в России не прописаны, приставания к женщинам на рабочем (или любом другом) месте считаются чуть ли не частью кодекса настоящего мужчины.

Женщины же внутри подобной системы должны радоваться, что на них вообще обратили внимание – но радоваться, конечно же, молча. Поэтому если общество и зачтет жертве случай «домогательства» и осудит домогающегося, то с большой натяжкой – это должен быть случай, граничащий чуть ли не с изнасилованием. Иначе «не считается», «не оскорбительно», «он просто пошутил», «у беды одно начало – сидела женщина, скучала»,  «хуже было бы, если бы не домогались», «скоро мы станем пуританским обществом, где никому нельзя будет трогать друг друга». Достаточно открыть комментарии под любым постом или новостью о харассменте в российском интернете, чтобы ознакомиться с набором типичных суждений.

Вот, например, комментарии под постом депутата Леонида Слуцкого, обвиненного несколькими журналистками в сексуальных домогательствах.

А ведь харассмент включает в себя, кроме распускания рук, целый спектр сомнительного поведения: мерзкие шуточки про чужое тело и про то, что шутящий хотел бы с ним сделать, навязчивые предложения интимного характера, пошлые намеки, преследование и т. д. Вообще, в законодательствах других стран харассмент касается не только сексуальных домогательств – в некоторых из них под таковым понимают, например, некоторые аспекты буллинга (травли) или сталкинга (преследования).

Поэтому попробую разобрать, какие комментарии писать НЕ НАДО, чтобы не продолжать поддержку бессмысленного насилия.

Допустим, вам непременно надо выразить свое мнение под какой-либо новостью о сексуальных домогательствах. В этой ситуации многие, ссылаясь на презумпцию невиновности, начинают защищать «пострадавшего» от обвинений. Как правило, этот человек находится в институционально более сильной позиции – начальник, депутат, преподаватель. Соответственно, у него может быть больше сторонников, влиятельных друзей, поддержки СМИ. На презумпцию невиновности в ситуации отсутствия судопроизводства ссылаться странно – это юридический термин, который некорректно использовать в качестве метафоры. Чаще всего комментатор в интернете имеет слово одной стороны против слова другой стороны и находится в ситуации «сделать выбор немедленно и защищать выбранную сторону до конца». Я призываю реагировать иначе.

Фото: Depositphotos/PhotoXPress.ru

• Не опираться в своих суждениях на «я же знаю этого человека лично». Личное знакомство в таких ситуациях никак не работает. Сексуальных насильников или убийц тоже многие знают лично и тоже не могут поверить в то, что кто-то из них способен на такое. Более того, кто-то даже их зачал и родил – и знает лично с самого рождения.
• Помнить о том, что сейчас ситуация такова: большинство из нас будет на стороне обвиняемого в любом случае при любых обстоятельствах. Даже в истории с мужем, отрубившим руки своей жене, нашлись комментаторы, сочувствующие преступнику.
• Помнить о том, как сильно замалчиваются из-за стыда и страха любые сексуальные преступления, помнить о цифрах: только 10% случаев изнасилования доходят до суда, а харассмент, сталкинг и многое другое вообще судом не рассматривается.
• Помнить о том, что харассмент для многих переживших – это настоящая травма, что многие после этого чувствуют себя в небезопасности. И ваш очередной комментарий – как правило, ни на чем не основанный – это дополнительная боль для тех, кто подвергался домогательствам, а теперь читает это.
• Помнить, что в России женщине признаваться в том, что она стала жертвой харассмента, чрезвычайно невыгодно и даже опасно. Такое откровение может повлечь за собой потерю работы и урон репутации. Да-да, внимание, потери несет не мужчина, потрогавший кого-либо без разрешения за грудь, а чаще всего женщина, пытающаяся защитить свои границы.
• Помнить, что обвинять женщину в том, что она хотела «хайпануть», «попиариться» или «заработать», довольно странно: любое решение об огласке таких случаев влечет за собой значительные душевные издержки и огромное нервное напряжение: женщине перемоют все кости, обсудят все ее фотографии, ее тело, поведение, личную жизнь – и не исключено, что назовут шлюхой. Предполагаемый виновник отделается пожеланиями «держаться» и «не обращать внимания». Случай с Харви Вайнштейном, которого обвинили в многолетних домогательствах и изнасилованиях, – один из немногих разрешившихся, но здесь сработала только цепная реакция и объединение пострадавших и поддержавших их женщин в мощный хор голосов. В России же пока можно встретить комментарии актрисы о том, что «домогательства режиссера – это прекрасно».
• Никогда ни под каким предлогом не комментируйте внешность пострадавшей женщины. Харассмент вписан в систему гендерного насилия, и не удивительно, что он, как часть этой системы, порождает дальнейшую аналогичную реакцию. Это замкнутый круг: харассмент порождает харассмент, обсуждение случаев харассмента  точно так же скатывается в обсуждение тел пострадавших женщин, их гениталий, их личной жизни. Вы можете не поддерживать эту систему хотя бы тем, что сдержитесь и промолчите.
• «А если он не виноват?» – спрашивают меня. «А если он виноват?» – спрашиваю я. Было бы здорово, чтобы эти вопросы сосуществовали на равных и учитывались при обсуждении. Вы пишете: «Держись, мужик»? А что, если он все-таки сделал то, в чем его обвиняют, – что тогда напишете? Пишете «бабам это нравится»? Нет, не нравится. Если же вы для себя отвечаете на эти вопросы «даже если и было, то ничего страшного, с женщины не убудет», то советую почитать про психологические последствия харассмента – а затем представить на месте пострадавшей женщины свою мать, жену или дочь.

Фото: Depositphotos/PhotoXPress.ru

• Если вы сами мать, жена или дочь, не стоит думать, что есть ситуации, в которых вы будете полностью ограждены от домогательств. Ни длина юбки, ни место работы не смогут вас уберечь от чьих-нибудь распущенных рук. От вас тут ничего не зависит. Соответственно, вы тут ни в чем и не будете виноваты. Поэтому читать комментарии в духе «она сама этого хотела» больно вдвойне: они подразумевают, что мир делится на правильных женщин, вокруг которых летают ангелы, случаются подвиги и цветут цветы, и на «неправильных», вокруг которых грязь, разврат и вечно случаются плохие истории. Но это миф, и он не защитит вас от чужого похотливого взгляда. Дорогие женщины, не клеймите других женщин шлюхами. В нашей культуре этим словом могут назвать любую женщину и за что угодно: даже за то, что она пытается защитить себя от чужих прикосновений.
• Не обесценивайте домогательства, дважды подумайте, прежде чем оставить какую-нибудь шутку по этому поводу. Для разнообразия попробуйте пошутить не над жертвой (уверяю, почти все шутки будут только о ней). Накатанная колея шуток про жертв сексуальных домогательств и изнасилований – это отдельная большая проблема, которая вскрывает в принципе отношение к женщинам в нашей культуре.
• Разграничивайте сексуальную свободу (которая включает уважение к желанием и нежеланиям друг друга) и обвинения в новом пуританстве. Иметь возможность защитить свое тело от чужого вторжения – это признак свободы, а не закрепощения. Харассмент – это перекос, а не свобода сексуальных проявлений. Поэтому комментарии в духе «давайте вообще не прикасаться друг к другу!» тоже летят мимо кассы, так как не отражают проблемы.

Забавно, что депутат Слуцкий по-своему понимает известный феминистский тезис “личное — это политическое”: правда, он везде говорит о том, что сообщение о домогательствах – это предвыборный политический удар по его репутации. Но здесь я переверну: сообщение о домогательствах, безусловно, жест политический в широком смысле. Право защищать  собственное тело и тела других женщин – это политическое. Право прочертить границу дозволенного – это политическое. Вынести эту проблему на обсуждение – это политическое. Разрабатывать язык описания насилия, которое над тобой совершили, – это политическое. Так что в каком-то смысле депутат Слуцкий понимает все политическое значение данного события, правда, формулирование этого понимания ограничено патриотической бравадой про лживых оппозиционеров-мужчин, использующих голливудский скандал.

Какой комментарий оставила я под постом депутата о том, что обвинения в отношении него – «поклёп» и происки СМИ? Вот такой:

«А какие у вас доказательства, что это поклёп? Почему мы на слово должны верить вам, а не женщинам, которых сильно больше, чем одна? Или изменим вопрос: что делает ваше слово в этой ситуации более весомым?»

Правда, мои зеркальные вопросы остались пока без ответа.

В материале используются ссылки на публикации соцсетей Instagram и Facebook, а также упоминаются их названия. Эти веб-ресурсы принадлежат компании Meta Platforms Inc. — она признана в России экстремистской организацией и запрещена.

В материале используются ссылки на публикации соцсетей Instagram и Facebook, а также упоминаются их названия. Эти веб-ресурсы принадлежат компании Meta Platforms Inc. — она признана в России экстремистской организацией и запрещена.

Хотите, мы будем присылать лучшие тексты «Таких дел» вам на электронную почту? Подпишитесь на нашу еженедельную рассылку!