«Лису сразу спасают, она нужна живая»

Новые нормы резрешают во время подготовки собак использовать только «ограждающие конструкции между собаками охотничьих пород и животными, не допускающие жестокого обращения с животными и причинения им физического вреда». Испытательно-тренировочные станции (ИТС) переходят в ведение охотничьих хозяйств — они должны контролироваться надзорными ведомствами, санитарными и ветеринарными службами.

Бесконтактной притравкой теперь смогут заниматься исключительно индивидуальные предприниматели и юрлица. Действие законопроекта не будет распространяться на ловчих птиц, а также на собак, которые работают и тренируются в поле.

В декабре прошлого года Совет Федерации отклонил поправки в закон «Об охоте», прошедшие три чтения в Госдуме. Тогда многие говорили об «охотничьем лобби» в кругу представителей регионов, где охота развивается наиболее активно, а в некоторых районах (например, в Якутии или Ямало-Ненецком автономном округе) составляет основной промысел местного населения. «Такие дела» решили выяснить, как работают притравочные станции сейчас, кто контролирует их деятельность и к каким последствиям могут привести запретительные меры в этой сфере.

Как работают притравочные станции?

Притравкой собак занимались как в царские, так и в советские времена. В СССР тренировочные центры функционировали при государственных питомниках, где разводили охотничьих собак. Сейчас, как говорит президент центра защиты прав животных «Вита» Ирина Новожилова, притравочная деятельность зиждется на правилах состязаний, утвержденных тремя общественными организациями — Российской кинологической федерацией, Росохотрыболовсоюзом и Федерацией охотничьего собаководства (РФОС).

«Вся жестокость в этих правилах и прописана. Например, что на одно животное в течение дня может быть спущено до 30—40 собак — в зависимости от вида норы (в сборнике правил, утвержденном Росохотрыболовсоюзом и РФОС, фигурируют несколько иные цифры: не более пяти собак на одну лисицу в день и не более 30 собак на трех барсуков в день в искусственной П-образной норе. — Прим. ТД). Если животное травмировано собаками, а у базы нет замены, то с получасовым перерывом собак пускают по раненому зверю, если животное растерзано, хозяин собаки обязан возместить его стоимость», — говорит Новожилова. По ее словам, в правилах есть пункт, что перед соревнованием кабанам-секачам обязательно спиливают клыки, а в разделе «Мертвая хватка» подробно описывается, как собака «рвет плоть, вцепляясь в жертву», и когда нет возможности их разнять, прибегают к погружению в воду.

Собака породы дратхаар во время комплексных состязаний подружейных собакФото: Павел Лисицын/РИА Новости

Всего в России официально работает 152 ИТС. Это те центры, которые зарегистрированы в ассоциации «Росохотрыболовсоюз» — общественной организации, которая уже 60 лет занимается племенной работой с охотничьими собаками и является оригинатором 30 пород. Непосредственной государственной приемке и проверке станции не подвергаются, однако они стоят на учете: контролируются ветеринарными и санитарными органами, Госохотнадзором. Чтобы открыть такую станцию и зарегистрировать ее в Росохотрыболовсоюзе, необходимо оформить землю, решить юридические вопросы, получить ветеринарные заключения и, наконец, пройти проверку на соответствие правилам испытаний, утвержденным ассоциацией.

Испытательные станции имеют две функции. Первая — это подготовка собак охотничьих пород для знакомства со зверем. Вторая — станция служит местом, где собаки могут в искусственных условиях показать врожденные качества, уровень своей работы. На основании этого показа они получают дипломы, которые потом учитываются в племенной работе, т. е. селекции. «В этом отношении станции важны даже больше, чем подготовка по зверю, — говорит начальник отдела охотничьего собаководства ассоциации «Росохотрыболовсоюз» Марина Кузина. — Без проведения этих тестов мы не можем вести племенную работу в направлении зверовых лаек, норных собак, континентальных легавых».

На регион обычно приходится одна-две притравочные станции, зарегистрированные в Росохотрыболовсоюзе. Правда, есть и исключения. Например, в Краснодарском крае их сейчас четыре, еще две проходят переприемку — эту процедуру ассоциация проводит каждые три-пять лет. Больше всего станций работает в Подмосковье, среди них «Фирсановка», «Фрязево», «Авангард», «Круглое озеро» и «Северное Чистое». Периодически в соцсетях фигурирует испытательный комплекс «Атаман», однако сейчас он закрыт в связи с активной застройкой поблизости. Не на каждой ИТС есть все объекты: где-то проводятся испытания только по медведю, где-то только по кабану.

На медведя, согласно правилам испытаний, притравливают лаек, на кабана — лаек, охотничьих терьеров, такс, континентальных легавых и гончих, включая биглей. Что касается собак норных пород (ягдтерьер, фокстерьер, такса), то их обычно тестируют в искусственных норах, куда запускается лиса или барсук. В зависимости от вида испытаний по балльной системе оцениваются отношение к следу и зверю, ловкость, смелость, злобность и приемистость хваток, «вязкость», голос, манера облаивания, чутье, послушание, поиск, мастерство атаки, слаженность работы в паре и другие характеристики.

Один из самых больших подмосковных комплексов — «Фрязево» часто упоминается блогерами в негативном ключе. Центр оказывает различные услуги по обучению собак, для испытаний там содержится медведь, кабан, барсук, построены искусственные норы, имеется гостиница. По словам Марины Кузиной, эта станция очень законопослушная. «Местные власти на нее не нарадуются. Там работает много людей, заключены договоры на корма, воду, скважину, электричество. Станция платит налоги — отчисляет приличные деньги в бюджет, это источник дохода для их небольшого района», — утверждает Кузина. По словам биолога-охотоведа, заслуженного работника охотничьего хозяйства России Валерия Кузенкова, на станцию «Фрязево» прокуратура приходит с проверками почти каждую неделю. «У них полный комплект документов. Никто там не ломает лапы животным, никто не выкалывает глаза», — говорит он.

К чему может привести запрет притравочных станций?

Существуют прямо противоположные точки зрения на деятельность существующих притравочных станций: зоозащитников с одной стороны и охотников с другой. Президент Союза кинологических организаций России Владимир Уражевский выступает за борьбу с нелегальными станциями, но не с официальными. По его мнению, закрытие официальных станций выведет индустрию из законного поля и повлечет опасные последствия. «Если сейчас какого-нибудь богатого идиота, который захочет притравить своего бультерьера на кабана, пинками погонят с официальной испытательной станции, то частник-нелегал ему за деньги все это организует», — соглашается кинолог, преподаватель колледжа «Столица» Евгений Цигельницкий. Он считает, что запрет притравочных станций равносилен запрету охоты с собакой, исключение составит лишь охота на птиц. По мнению Владимира Уражевского, жесткие запретительные меры также грозят вымиранием северных народов, которые столетиями живут охотой, добывая пушных зверей.

Участники комплексных состязаний подружейных собакФото: Павел Лисицын/РИА Новости

Охотиться с собакой можно только в том случае, если ее данные вписаны в специальную путевку — договор на право охоты, а для этого собака должна не только иметь свидетельство, подтверждающее породность, но и сдать испытания на ИТС. По мнению опрошенных «Такими делами» охотоведов и кинологов, законодательный запрет притравочных станций может привести к расцвету нелегального бизнеса и таким образом только усилит жестокое обращение с животными. «Люди будут делать то же самое вдали от крупных городов, подпольно, куда точно не попадут ни ветеринары, ни контролирующие органы», — считает Марина Кузина. По ее словам, также встанет и племенная работа, так как испытывать собак официально будет невозможно. Сильнее всего это коснется норных пород, потому что вольные испытания у них не распространены.

По мнению Ирины Новожиловой, деятельность любых ИТС абсолютно незаконна — как с контактными, так и с бесконтактными притравками. Новожилова считает, что работа ИТС нарушает по меньшей мере восемь законодательных актов: ст. 245 Уголовного кодекса, ст. 137 Гражданского кодекса, ст. 26 и 40 закона «О животном мире», ст. 2, 53 и 49 закона «Об охоте», ст. 58 Конституции РФ, ст. 36 Лесного кодекса, Налоговый кодекс и несколько пунктов федерального закона «О ветеринарии».

Охотовед Валерий Кузенков критикует предложение законопроекта перевести кинологические центры кровного собаководства в охотхозяйства: «При чем здесь охотугодья? Сейчас любой охотничий кинолог имеет право создать такой центр, если земля за ним закреплена. Кроме того, закон об охоте, куда хотят внести изменения, не регулирует отношения, связанные с содержанием животных в неволе. Все ведет к уничтожению кровного охотничьего собаководства и, следовательно, российской охоты как таковой».

Многие охотники воспринимают поправки в отраслевой закон как покушение на отрасль и в связи с этим высказывают опасения по поводу потери контроля над численностью диких животных. По их словам, рост популяции лис, волков, кабанов и медведей приведет к их вытеснению из леса, а значит, создаст риск для жизни людей, особенно в небольших селах. Ситуация усугубляется спецификой естественного отбора: когда в природе становится слишком много лис и волков ввиду их быстрого размножения — возникают вспышки бешенства. «Государство никогда не найдет деньги, чтобы охранять диких животных. Единственные, кто занимается их реальной охраной, — это охотники», — убежден первый заместитель главного редактора портала «Охотники.ру» Александр Лисицин.

Как дикие звери попадают на станции и испытывают ли они страдания

Медведи, как правило, попадают на станции из цирка, когда становятся непригодными для выступлений. «У бурого медведя в цирке после трех-четырех лет работы в психике происходят необратимые процессы, он становится агрессивным и опасным, встает вопрос об умерщвлении», — рассказывает Александр Лисицин.

Евгений Цигельницкий возил своих студентов на одну из официальных притравочных станций, там медведю было 20 лет,  кабану — 15. «Они в природе столько не живут. Для зверя собака большой опасности не представляет, она его задрать или сильно поранить не может, для него это скорее игра, досуг», — считает Цигельницкий. Александр Лисицин тоже сравнивает притравку на медведя с игрой, спектаклем: «Медведь сидит на цепи, но при этом очень четко понимает, что ему ничего не будет. Он поворачивается к собакам спиной, пытается делать вид, что он их не замечает, что он добродушный такой дядька. Если какая-нибудь глупая собака на это поддастся, он ее может прихлопнуть в один момент. Кто больше страдает в таких случаях, это тоже вопрос».

Женщина с винтовкой и мужчина натаскивают охотничью собаку на шкуру лисыФото: Александр Блотницкий/PhotoXPress.ru

Также животные могут попасть на ИТС из леса. Охотники утверждают, что это легально, так как по закону «Об охоте» у них есть юридическое право не только добыть зверя, но и поймать его, изъять из живой природы на основании разрешения. Позиция же зоозащитников заключается в следующем: закон не предусматривает отлов животного с целью его превращения в объект для натравки. Лисы, барсуки и кабаны часто размножаются в неволе прямо на станциях. Для работы с искусственными норами на каждой станции есть так называемый нор-мастер, который готовит диких животных к работе с собаками, для этого существуют негласные обучающие программы.

По словам Лисицина, ни один хозяин притравочной станции не заинтересован в том, чтобы его лиса или другое животное пострадали. «Во многих случаях контакт происходит через сетку. При прямом контакте зверя и собаку моментально растаскивают: почти любой отрезок искусственной норы сверху открывается. Собаки в таких случаях получают травмы чаще, чем зверь, который в данном случае выступает уже как опытный боксер», —считает Лисицин.

Сторонники притравочных станций утверждают, что зверь «учится» на собаке так же, как и собака на звере, причем в отличие от собаки он нарабатывает опыт постоянно, осваивая позицию обороны и технику нападения. В Росохотрыболовсоюзе заявляют, что в случае получения зверем травмы его лечат и до выздоровления никуда не выпускают. «Охотнику не нужно знать, как его собака будет контактировать со связанным и ограниченным зверем, он хочет видеть, как она будет работать с полноценным зверем, — говорит Марина Кузина. — Никаких связанных животных, никаких вырванных когтей и зубов не может быть не только с точки зрения гуманности, но и с точки зрения здравого смысла».

Зоозащитники считают, что правила содержания животных на станциях не соблюдаются. Ирина Новожилова уверена, что искусственные норы, оборудованные на ИТС, подобны машинам смерти. «В тоннель запускается животное, убежать оно не может. Следом за ним пускают собаку. Сверху открываются люки в том месте, где собака уже рвет животное заживо. По характеру прикуса ставятся оценки, один из критериев оценки — злоба. Это пункт, по которому за рубежом собак выбраковывают», — возмущается зоозащитница.

В соцсетях появляется все больше видеороликов и фотографий, демонстрирующих жестокие сцены во время натаски собак. Представители зоозащиты обвиняют охотников в зверствах, а те в свою очередь говорят, что распространяемые материалы являются браконьерскими и не имеют никакого отношения к деятельности официальных испытательно-тренировочных станций.

В начале января 22 тысячи репостов набрал пост публициста Александра Тверского в фейсбуке с видеороликом, на котором двух фокстерьеров притравливают на лису с замотанной изолентой мордой. «Подсадных животных ловят в лесу или забирают списанных из цирка. Чтобы они не сопротивлялись, им вырывают клыки, когти, сажают на короткие цепи и веревки, перевязывают пасти. Далее собаки под одобрительные возгласы и похвалу своих чокнутых хозяев загрызают животных», — писал Тверской. Пост собрал как возмущенные комментарии зоозащитников, так и обвинения в дезинформации, намеренной провокации.

Акция защитников животных против нового закона «Об охоте и сохранении охотничьих ресурсов» прошла на Малой Конюшенной улице в Санкт-ПетербугеФото: Алексей Даничев/РИА Новости

Зооактивисты инициировали несколько петиций с требованием закрыть ИТС из-за жестокого обращения с дикими животными. Одну из них подписали на данный момент 880 тысяч человек, другую — 70 тысяч. Во «ВКонтакте» существует сообщество «Комитет против притравки», на данный момент в нем состоит около 1,5 тысячи пользователей.

Зачем на охоте собака?

Эксперты сходятся во мнении: представить себе охоту без собаки практически невозможно. Собака выслеживает зверя, издали его облаивает, позволяя охотнику приблизиться и выстрелить. Одной из главных функций собаки на охоте является поиск и принесение подранков, то есть раненных охотником зверей. Если подранок — медведь или кабан, то он может находиться в засаде и представлять для охотника большую опасность, и тут без обученного четвероногого помощника не обойтись.

Попытки запретить охоту с собаками в Европе не имели успеха в первую очередь потому, что такая охота приносит колоссальное количество подранков, говорит Евгений Цигельницкий. В тех странах, где действует этот запрет, вынуждены держать в питомниках при охотхозяйствах кровяных гончих: к охотнику в качестве дополнительной услуги прикрепляется проводник с такой собакой. «Я много охотился в Польше. Там запрещена охота в хозяйствах, где нет собаки, натасканной по крови и получившей государственную кинологическую квалификацию», — рассказал Валерий Кузенков. Он также добавил, что в маленькой Швеции ежегодно добывается 100 тысяч лосей — в четыре раза больше, чем в России.

Контактная притравка: за и против

По информации авторов законопроекта о запрете контактных притравок, более чем в 70 странах, среди которых Швеция, Финляндия, Норвегия, Ирландия и Португалия, контактные тренировки запрещены либо проводятся с использованием методов, исключающих травмирование животных, например через стекло. Кроме того, законодатели приводят опыт в Италии, где собак тренируют на следах, сделанных из искусственной крови, кожи животных и искусственного мускуса для тренировки нюха. В Англии и Уэльсе по закону 2005 года запрещена охота с собакой на лис, оленей, зайцев и норок, при этом разрешается натаска по следу с искусственным запахом, а также использование собак с целью выманивания «неопознанных диких млекопитающих».

Насчет эффективности бесконтактной притравки мнения разделяются. Многие называют ее опасным фейком: отсутствие возможности проверить собаку в работе с потенциально опасным зверем подвергает риску ее жизнь на первой же охоте и не позволяет выяснить, насколько она вообще годна для этого занятия. «Через клетку собаке показывают зверюшку, она на нее лает. А если на охоте зверь на эту собаку бросится, то как она себя будет вести? Предугадать в данном случае невозможно», — отмечает кинолог Цигельницкий.

Впрочем, у бесконтактной притравки есть немало сторонников. В качестве сравнения они приводят собачьи бега, где вместо настоящего зайца используется мотор с натянутой на него шкурой, и процесс подготовки служебных собак, которые отрабатывают приемы на условном нарушителе, т. е. на дрессировщике, надевшем специальный костюм.

Владимир Уражевский считает, что зверь во время притравки может находиться в своем вольере и прямой контакт совершенно необязателен. «Есть много имитаций: запахи, звуки. Так это делается в Европе, Америке и многих других странах под контролем общественных организаций. Звери должны содержаться в надлежащих условиях, должны быть свободные выгулы, вольеры, правильное питание. Необходимо, чтобы животное не получало стресс. Есть та же шкура, в которую собака может вцепиться. Что касается имитации звука, то она очень эффективна при дрессировке», — говорит Уражевский.

Ирина Новожилова, ссылаясь на мнения охотоведов, говорит об «обратном эффекте» притравок: ориентироваться на местности после них собака не умеет, равно как и слушаться хозяина. «У этих собак нервная система вся взвинчена, они становятся небезопасными ни для других собак, ни для людей», — считает она. В 2013 году на сайте «Охотники.ру» вышла статья действующего охотника Виктора Рубина о полной бесполезности притравок в том виде, в котором они сейчас осуществляются. Рубин пишет, что не стоит путать спорт с охотой и что с собаками, ставшими чемпионами состязаний — «перводипломниками по медведю, кабану и лосю», добыть зверя очень сложно: «ежели только по случайности».

В материале используются ссылки на публикации соцсетей Instagram и Facebook, а также упоминаются их названия. Эти веб-ресурсы принадлежат компании Meta Platforms Inc. — она признана в России экстремистской организацией и запрещена.

В материале используются ссылки на публикации соцсетей Instagram и Facebook, а также упоминаются их названия. Эти веб-ресурсы принадлежат компании Meta Platforms Inc. — она признана в России экстремистской организацией и запрещена.

Хотите, мы будем присылать лучшие тексты «Таких дел» вам на электронную почту? Подпишитесь на нашу еженедельную рассылку!