У службы психологического онлайн-консультирования детей и подростков «Твоя территория» есть правило: сотрудники должны быть анонимными. Это понятное правило — если работаешь в сети, то важность соблюдения четких границ в этой же самой сети повышается во много раз. Эффект попутчика, человека без лица, которому можно выговориться и получить помощь важнее открытости нашего героя. Поэтому здесь не будет ни имени, ни портрета с лицом. Такая специфика.
Герой
В «Твоей территории» я уже два с половиной года. Когда-то давно учился на психфаке СПбГУ и подрабатывал чем приходилось: был промышленным альпинистом, курьером, мойщиком автобусов, бригадиром мойщиков автобусов… В какой-то момент я решил, что не хочу вкладывать силы в пустоту. Я понял, что нужны изменения. Как раз набирался в СПбГУ курс «Твоей территории» по обучению психологов. И я туда отправился.
Может быть, во мне действительно много осталось от подростка — и поэтому мне легко устанавливать контакт. Большинство ситуаций мне понятны. И то, что подросток может не замечать, игнорировать свои ресурсы, тоже очень понятно. Моя мама готова была меня поддерживать и разделять мои чувства, но между нами все равно были трудности, которые я не мог преодолеть в силу возраста, а она — в силу характера, так что откровенного общения не получалось. А есть еще и сюжеты, модели, образы, особенно притягательные для подростков… Например, «я сильный, мне не нужна ничья поддержка». И, чтобы выйти из подросткового образа, важно переформулировать эти позиции, переработать их.
Про онлайн
Привлек меня прежде всего онлайн-формат. Я его раньше сам обесценивал по сравнению с очным консультированием. А на самом-то деле все просто. Это тот же телефон доверия, только в привычной среде. Вы вот знаете, что на телефон доверия, даже подростковый, обращаются в основном взрослые? А подростки звонят редко. Некоторым легче написать в чат, чем звонить по телефону. Даже просто голосом предъявиться, обозначить себя им может быть тяжело. А чат — это пространство, которое знакомо, которое обжито. Тут они чувствуют себя уютно и уверенно. Когда проект «Твоя территория» был создан, то обращения (по сравнению с телефоном доверия) резко возросли. Так с тех пор и растут.
Про выгорание
Когда я только начинал, то включался в каждую консультацию мгновенно, мне даже паузы между диалогами были не нужны. Закончился час общения, следующий человек на очереди — я готов. Сейчас, спустя два года, сложнее. Консультация в чате вообще считается «сферой высокого горения». Два, три года — и люди уходят. Это риск нашей работы, его надо учитывать. Я осознаю этот момент, поэтому сейчас я чаще не консультирую в чате, а веду обучающие группы и супервизирую тех, кто консультирует. Помогаю разбираться в ситуации во время работы или после. Таким образом я с этим выгоранием справляюсь. Консультировать мне до сих пор нравится, просто сил на это требуется больше.
Про контакт
Свою первую консультацию я помню хорошо. Не сами факты — с течением лет все разговоры начинают смешиваться в единый клубок историй, такова особенность консультирования без личного контакта — а свои ощущения. Я помню ту включенность, которая была, максимальную концентрацию на диалоге. Присоединиться к человеку и предоставить ему возможность говорить о том, о чем ему важно. Помочь ему снизить интенсивность его переживаний. Ведь в этом и смысл любой кризисной службы — чтобы человек ушел с некоторым облегчением и, по возможности, с пониманием своих чувств.
Про супервизию
Это обязательная история для всех помогающих профессий. Но, к сожалению, проводят ее далеко не все службы.
Как это происходит: мы с консультантом обсуждаем диалог. Говорим о том, что происходило в диалоге, и о чувствах консультанта. От меня, как от супервизора, нужна поддержка и предложение некоторых направлений, которые психолог не отработал в этом конкретном обращении. Где-то не увидел возможные пути беседы, куда можно было пойти. Где-то не уделил достаточно времени переживаниям абонента и переключился на возможности, хотя еще было рано.
Про правду
Специфика чата такова, что никогда не можешь сказать точно — справился ты или нет. Вышел ли абонент из чата, потому что диалог пошел не так, как ему бы хотелось, или потому что он получил недостаточно поддержки? Или у подростка кончился интернет, или его отвлекли какие-то дела… Даже при кризисных, суицидальных обращениях мы не можем быть уверены ни в чем.
Мы работаем со всем, что к нам поступает, как с правдой. Мы не знаем, стоит ли человек на крыше или сидит у себя дома в тепле и безопасности. Чувства всегда реалистичны, даже если человек предъявляет фантазийные истории. Можно определить по общению, что абонент манипулятивный, но ведь и за манипулятивностью что-то стоит, какие-то проблемы.
Иногда разговор начинается с издевательских высказываний, с попытки потроллить. Бывали случаи, когда я отвечал не так, как от меня ожидалось, и диалог разворачивался в другую сторону. И там все же оказывался запрос на помощь.
А иногда это действительно просто розыгрыш. Но мы это заранее никак не узнаем, и в любом диалоге работать надо всем собой.
Про границы
Каждому требуется свое время, чтобы поделиться тем, что произошло. У каждого свой ритм. Иногда рассказать о чем-то впрямую бывает и вовсе невозможно. Но мы можем говорить о чувствах, а не о деталях произошедшего. И это помогает.
Иногда люди пишут постоянно, по несколько месяцев. Сейчас таких у нас около десяти. Кто-то исчезает на несколько недель, потом появляется. Я узнаю их по городу и псевдониму, а иногда — по деталям истории.
У нас есть условное ограничение — один час диалога. За исключением острых обращений: суицидальных и случаев насилия. Этот час условен, конечно, но он нужен для границ. Важно в какой-то момент попрощаться и сказать — ты можешь приходить завтра или в любой другой день. Важно поставить точку, потому что, если ты три часа находишься с человеком, который транслирует себе и тебе, что все безнадежно, а перелома не произошло, то дальше эффективность диалога будет только снижаться.
А если консультант чувствует, что с человеком нужно остаться дольше, что от этого будет польза и будет эффект, то конечно, этот час превращается в полтора-два.
Про зависимость
Те люди, которые пишут нам часто, почти каждый день… Это ситуации, когда у человека нет ресурсов, и он не способен опираться на самого себя. Когда нет ресурса, трудно перенаправить человека и на очную помощь, к психиатру. И получается, что нет никакой поддержки. Кроме чата.
Когда у человека нет ресурсов, но есть психологические и, возможно, психиатрические проблемы, он создает себе целые фантазийные миры, которые транслирует в чат. Да, его чувства реальны. Но продолжать изо дня в день говорить с ним об этих чувствах может быть малоэффективным. Поэтому хорошо связывать его с текущей реальной ситуацией. Как твои дела, ты ходишь куда-то, учишься? А что у тебя дома происходит? Если эти вопросы игнорируют, то нужно создавать стратегии, которые могли бы вывести в реальность.
Есть подростки, для которых мы ничего не можем сделать, кроме как дать пространство, где они могут говорить, снижая интенсивность своей боли. Особенно, если речь о маленьком городе, где у человека может не быть никакого способа получить помощь. Каждый раз им становится чуть-чуть легче — до следующего обращения. И конечно, это делается не только для подростка, но и для общества вокруг него.
Про географию
Есть Питер и Москва, и есть регионы. Различаются не подростки в разных городах, а ситуации, в которых они находятся. Школы, семьи в маленьких городах — там гораздо больше давления, жестче предрассудки. И в маленьком городке Челябинской области психолога может просто не быть. Или будет такой, что отправит к батюшке каяться, а девушке-ЛГБТ посоветует «найти мужика».
Подавленное насилие, гнев, пьянство, отсутствие альтернативных способов жить, родители, которые плохо понимают, как говорить с ребенком… Неудивительно, что в регионах жестких историй с подростками случается больше.
Про темноту
С прошлой весны из-за нехватки финансирования и специфики работы нам пришлось сократить количество смен — и дополнительных, и ночных. Раньше я часто работал ночью. Тишина, экран, полная концентрация на диалогах. По ночам сообщений всегда очень много. Это время, когда очень нужен собеседник.
Будет больше денег в фонде — будет больше ставок для психологов и больше часов консультирования. Каждая ваша подписка, каждые 100, 200, 300 рублей ежемесячной помощи превращают тонкую нитку из слов, за которую держатся наши дети, в самый крепкий на свете канат. Может быть, именно он сможет вытянуть из темноты девочку, решившую шагнуть с крыши, или мальчика, который собирается в школу со стянутой из отцовского сейфа винтовкой.