С 2013 года я член участковой избирательной комиссии №170 с правом решающего голоса. Пришла на волне энтузиазма и азарта, готова была браться за любую работу (клеить плакаты, стоять у урны, выдавать бюллетени, считать их, гасить, упаковывать и т.д.) — все казалось интересным. И только надомного голосования я изо всех сил избегала, внушив себе, что в мое отсутствие обязательно будет вброс, карусель и вообще крах выборной системы. На самом деле, я не хотелаидти в квартиры пожилых людей. Реальность могла принести слишком много впечатлений, далеких от красивых призывов «за честные выборы», и превратить мой гражданский порыв в банальную жалость.
Но, в конце концов моя очередь пришла — председатель УИКвыдала переносную урну, десяток бюллетеней и отправила «по старикам». Мой избирательный участок находится в районе, где живет много пенсионеров, — Фрунзенская набережная и прилегающие к ней улицы. Поэтому походы по домам растягиваются на два-три часа. Найти дом, подъезд. Отдельное испытание — попасть в квартиру. Старики очень осторожные — незнакомым не открывают. Помогают социальные работники, которые ходят с тобой по адресам и произносят волшебную фразу: «Клавдия Петровна, дорогая, открывай, это Маша из СОБЕСа…»
Пожилые люди голосуют добросовестно: пытаются отдать предпочтение, следуяхоть какой-то логике. Помню несколько ярких примеров с выборов мэра (2013) и депутатов Госдумы (2015). Одна старушка с порога заявила, что хочет видеть мэром только Собянина. «Он такие хорошие подарки нам прислал. И знакомый мне уже. Не проголосовать за него по-человечески нехорошо…» — призналась она. А другая — очень бойкая — наоборот, выискивала в списке новеньких. «Надоели уже одни и те же лица»,— аргументировала она и старательно вывела «галочку» напротив Навального. Третья старушка не ходила, не видела и почти не слышала. Но очень хотела проголосовать «за кого-то в Госдуму». Ее сиделка — девушка из Средней Азии — стала громко и неуверенно читать перечень партий в бюллетене. Список был большим, названия партий — незнакомыми. Старушка молчала, одобрительных знаков не давала. Дело дошло до «Яблока». «Яблоко?» — оживилась она. «Яблоко-яблоко, фрукт такой», — пояснила сиделка. «Вот и давай за фрукт!» — облегченно выдохнула избирательница.
Дело дошло до «Яблока». «Яблоко?» — оживилась она. «Яблоко-яблоко, фрукт такой», — пояснила сиделка. «Вот и давай за фрукт!» — облегченно выдохнула избирательница
Есть строгие старушки, которые хоть и плохо видят, но твердо напоминают, что голосование тайное: требуют создать на тесной кухне «хотя бы видимость избирательного участка». Есть веселые старушки. Они зовут на пироги, смешно комментируют кандидатов, выбирают «по симпатичности»: «А вот какой больше понравится, за того «галочку» и поставлю!» Есть одинокие неухоженные старушки — и прямо сердце разрывается. Да, старушек заметно больше, чем старичков. Соотношение, наверное, десять к двум.
Закрытие УИКФото: Анна Иванцова для ТД
Выборы президента — самые главные выборы. В 2018 году власти решили активно работать на явку. Поэтому были мобилизованы все ресурсы. Социальные работники заранее обходили пожилых людей, агитируя голосовать на дому. На нашем УИК число «надомников» и так выше среднего, а тут их стало еще в два с половиной раза больше — 70 человек. И это много —почти 7% от общего числа проголосовавших избирателей. Чтобы всех обойти, нам пришлось создать три мобильные группы: в каждой по два члена УИК + наблюдатель + социальный работник. Обход начался в 9.30, закончился ближе к четырем дня. Двое из заявленных проголосовать не смогли, потому что накануне были госпитализированы. Остальные дождались бюллетеня, прозрачной пластмассовой урны и значка «Я выбрал президента России».
18 марта я сама вызвалась ходить по домам. За несколько лет спектр эмоций расширился: вместе с «банальной жалостью» появилось умиление, восхищение, удивление и даже раздражение. А голосование стариков мне кажется самым честным актом в пьесе про фейк-выборы. Пожилые люди очень искренни в своих предпочтениях, которые формируются под воздействием циничного телевидения… Вот такой парадокс.
Рожденные при Ленине
Социальный работник Альбина предлагает первым делом идти к Анне Ивановне: «Она просыпается рано. Сиделка уже звонила, говорит, что бабушка ждет». Раз ждет — значит идем. На улице морозно, в подъезде прохладно, а в квартире как будто печь натоплена — очень жарко и душно. От резкого перепада температуры кружится голова. Сиделка ведет в комнату Анны Ивановны. Там еще жарче. На кровати, которая занимает почти все небольшое пространство комнаты, лежит худенькая старушка. Ощущение, что спит. Сиделка наклоняется — зовет. Не с первого раза, но бабушка отзывается, — глуховата. «Только сесть она не сможет — слабая сегодня, — говорит сиделка. — Лежа получится проголосовать?»
Анна Ивановна голосует на домуФото: Анна Иванцова для ТД
«Надо бы еще расписаться за бюллетень…» — вспоминаю я про формальности, просматривая паспорт избирательницы. Обращаю внимание на год рождения — 1923-й. Надо же, Ленин еще жив.
Анна Ивановна сама расписаться не может, у сиделки — паспорт не российский (а в заявлении нужно указать паспортные данные того, кто расписался за старушку). Выручает Альбина. Так, бюллетень выдан. За кого, Анна Ивановна? Она показывает пальцем на книжный шкаф. За стеклянными дверцами шкафа, стоящего впритык к кровати, — несколько изображений Богородицы и рядом же портрет Путина. Выбор ясен. Сиделка вставляет ручку в руку старушки и помогает ей поставить «крестик» в нужной клеточке.
За стеклянными дверцами шкафа, стоящего впритык к кровати, — несколько изображений Богородицы и рядом же портрет Путина. Выбор ясен
Осталось опустить бюллетень в урну. Это действие оказывается самым трудным. Щель в урне очень узкая: долго не получается вставить туда бюллетень. А еще бабушка должна поучаствовать — она избиратель все-таки. Урна над кроватью, бюллетень на две трети в урне. «Толкай, бабушка, дальше», — командует сиделка. Та с большим усилием толкает. Все, процесс завершен. Спасибо, до свидания. Оборачиваюсь, выходя из комнаты: Анна Ивановна слабой рукой крестится.
Подъезд дома, в котором живут граждане, голосующие на домуФото: Анна Иванцова для ТД
В нашем списке — 31 человек, из них пятеро появились на свет при Ленине. И все старушки! Самая пожилая — 1920 года рождения — встретила нас на ногах (немного опираясь на ходунки), в свитере цвета фуксия и с просьбой передать привет Путину.
Человек без дня рождения
Ранней пташкой оказался и Андрей Андреевич — его родственники тоже попросили прийти пораньше. Альбина ведет нас по адресу. Заходим в уютную квартирку. Приветливая женщина — похоже, внучка — приглашает пройти «к дедушке». Заходим. На столе — клетка с большой темной птицей. Выясняем, что это какая-то разновидность попугаев. Вокруг стола — много стульев. Чуть подальше — диван, комод. И никого. «А где дедушка?» — интересуюсь я. «Он гуляет», — отвечает женщина и показывает на балконную дверь. Сквозь стекло виден неподвижный профиль мужчины в меховой шапке. Сидит на табуретке, греется на солнышке. Через несколько минут старика вводят в комнату. Он плохо видит, поэтому женщина ему во всем помогает. Прошу паспорт, сверяю фамилию-имя-отчество. Смотрю на дату рождения. И обнаруживаю только год (1927-й). Там, где должны стоять день и месяц, прочерки. Что это?! Почему такая запись? «Потому что все документы Андрея Андреевича о рождении были утеряны», — поясняет женщина. А когда же у человека день рождения? «Мы отмечаем восьмого декабря», — смеется она.
Андрей Андреевич во время выборовФото: Анна Иванцова для ТД
Тем временем Андрей Андреевич понимает,что к нему пришли из УИК, и делает громкое заявление: «Хочу проголосовать за Путина и за Медведева!» Объясняю, что в наличии есть только Путин. «А где же Медведев?» — волнуется дедушка. Хочется ответить, что будет в следующий раз, но сдерживаюсь: так шутить с 91-летним стариком все-таки не стоит. «Сегодня только Путин», — повторяю я и выдаю бюллетень. Андрей Андреевич, так и оставаясь в меховой шапке, при поддержке родственницы отдает свой голос за Путина. Темный попугай, сидевшийвсе это время не шелохнувшись, вдруг начинает метаться на жердочке и громко чирикать. Прощаемся, уходим.
Выездное голосование
Старикам, к которым мы ходим, как правило далеко за 80 лет. Практически все передвигаются с большим трудом, есть и те, кто уже и не встает. Слеповатые, глуховатые, с кучей других болячек. В силу возраста и здоровья они далеки от активной ежедневной жизни. Их проблемы — принес ли социальный работник памперсы, записал ли на анализы, когда очередная пенсия… Их источник информации (часто единственный) — телевизор. Он есть в каждой квартире. Стоит близко к кровати, работает на полную громкость. Совсем не удивительно, что старики именно увиденное на ТВ и транслируют в бюллетень.
Такие разные ровесницы
Некоторым старушкам Альбина перед визитом заранее звонит — они живут одни, надо предупредить. «У одной протез ноги — нужно время, чтобы пристегнула его. Другаяпросто поваляться любит. Третья без звонка вообще не откроет — уж очень бдительная», — объясняет социальный работник. Тамара Ивановна — та самая «третья» — встречает нас радушно, в нарядном платье и с уложенными волосами. Ведет нас в большую комнату, рассаживает за круглым столом. Сама садится напротив: «Ну, рассказывайте!» Мы в растерянности — рассказов не заготовили. Альбина находится первой: «Тамара Ивановна, ты такая красивая!» Старушке комплимент нравится — благодарит, смущается. Но и о цели нашего визита не забывает — протягивает паспорт, ждет бюллетень. Выбирает Тамара Ивановна быстро и в открытую — Путин! «Я всегда его выбираю. Зачем нам кто-то еще?» — добавляет она. Ни прибавить — ни убавить. Уходим.
Тамара Ивановна участвует в выборах президентаФото: Анна Иванцова для ТД
В следующей квартире пахнет кофе. Хозяйка в халате. Очень переживает, что «неприбранная». Мы успокаиваем, выкладываем бюллетень, урну, значок. Старушка веселеет, садится за стол, отодвигает чашку с кофе, читает список кандидатов. «Трудно выбрать — все не то», — признается она. Минут через пять просит нас отвернуться — определилась. Бюллетень аккуратно просовывает в щель, смотрит, чтобы он был «лицом вниз».
Андрей Андреевич отдает свой голос за Путина. Темный попугай, сидевший все это время не шелохнувшись, вдруг начинает метаться на жердочке и громко чирикать
Дальше — старушка с крашеными волосами, которая вкратце изложила программу Явлинского, за него и проголосовала. Потом — старушка с чуть облезлым маникюром оранжевого цвета, которая чуть не расплакалась из-за того, что не смогла ровно расписаться в строчке. Затем — старушка с массивными перстнями, которую мы назвали «Зыкина» из-за внешнего сходства с певицей. Оказалось, что и мама так ее звала.
Выездное голосованиеФото: Анна Иванцова для ТД
И вот последний адрес. Долго звоним в дверь. В тот момент, когда решаем уходить, слышен еле различимый голос: «Кто там?» «Из избирательной комиссии», — кричим. Теперь долго ждем, когда обитательница квартиры справится с замками. Наконец дверь открывается. На пороге — худощавая старушка в длинной нечистой юбке и чепчике. «Заходите, а я тут умираю», — вместо приветствия выдает она. Мы в ступоре. Что случилось?! Скорую вызвать? «Да шучу я. Заходите, говорю», — слышен уже из глубины квартиры ее голос. В квартире —бардак, местами следы недоделанного ремонта. Старушка практически ничего не видит. Просит все за нее сделать, извиняется за шутку, но и в то же время рассуждает: «А где гарантия, что сейчас не помру? Радуйтесь, что успела проголосовать». От услышанного сильно некомфортно. Но старушка хихикает — видимо, опять шутит. Мы прощаемся, спешно уходим.
… По дороге в УИК меня не покидал дурацкий вопрос: «А будет ли считаться голос человека, если он умер сразу же после голосования?» Хотела спросить у председателя комиссии, но замоталась — 18 марта явкаизбирателей была заметно выше обычного, времени на отвлеченные темы не нашлось.
