Поселок Карповка находится в сорока километрах от столицы Татарстана. Прямых автобусов до деревни нет, поэтому добраться можно либо на собственном автомобиле, либо на попутках. От федеральной трассы до деревни — семь километров, десять минут сорок одна секунда на машине или два часа семь минут пути медленным шагом. Когда-то это была хорошая, богатая деревня, которую построили вокруг знаменитого на весь регион гусехозяйства — сейчас полуразорившуюся ферму в состоянии кое-какой жизни поддерживают рабочие из беднейшей республики Марий Эл.
Здесь всего три улицы — Лесная, Озерная да Советская, а жителей — двести пятьдесят два человека
Деревушка скупа на события: она маленькая, здесь всего три улицы — Лесная, Озерная да Советская, а жителей — двести пятьдесят два человека. Большинство из них, конечно, любители спустить всю пенсию и получку на дешевую водку и темное пиво. Из развлечений любят постоять в очереди, пока продавщица точит лясы по телефону. По праздникам ходят в сельский клуб — в нем особенно любят крутить советские фильмы и боевики 90-х годов. Там же местная молодежь танцует, влюбляется и переживает первые драмы.
Я переехала на улицу Советскую больше трех лет тому назад: домик достался мне в наследство от практически неизвестной и совершенно нелюбимой тетки. Местные жители сразу встрепенулись от появления нового человека и в течение нескольких месяцев беспрерывно стучались в серую деревянную калитку, дабы узнать подробности моей скромной жизни.
Заведующая сельским клубом и главный активист всего села, прознав, что я журналист, обрадовалась: «Замечательно, — говорит, — теперь у нас есть тот, кто будет красивые жалобы писать». Обрадовались все, и поэтому несколько раз в месяц мне приходилось «красиво писать жалобы»: преимущественно на недавно проведенный интернет, на директоров фермы, на пенсии, на диспансеризацию. Но в основном — на телевидение.
«Замечательно, — говорит, — теперь у нас есть тот, кто будет красивые жалобы писать»
Этим летом ко мне пришли две сестры, Люция апа («апа» — тетя по-татарски) и Флора апа. Они зашли быстрым шагом, нервно перебирая в руках подолы своих пестрых халатов.
— У нас сосед, — затараторили они возмущенно, — после смерти брата перестал убирать мусор, и теперь туда приползают змеи, а потом эти гадюки греют свои «пузы» на наших участках!
— Так, — ответила я, понимая, что сейчас мне придется отложить в сторону кружку с чаем и блюдце с сушками и карамельками.
До этого дня о Василие Игнатовиче мне было известно немного, хотя он и жил всего через несколько домов от меня. Во время летних прогулок я лишь наблюдала, как с каждым днем все сильнее косится его деревянный прогнивший забор, все выше становятся сорняки в его огороде и все больше становится на его участке гора мусора. Несколько лет тому назад в аварии погиб его брат, и, оставшись один на один со своей холостой жизнью, Василий Игнатович забросил себя и дом, в котором жил. Он игнорировал претензии своих односельчан, скидывая абсолютно все — и пищевые, и неразлагаемые — отходы в одну кучу.
— Мы решили написать коллективную жалобу. От имени разъяренных жителей. — В числе разъяренных жителей числились прежде всего сами сестры, бывший главный бухгалтер гусехозяйства и несколько соседей, живущих напротив дома Василия Игнатовича. — Год назад Флориного сына укусила змея!
Мы решили написать коллективную жалобу. От имени разъяренных жителей
Это была правда: Динар, сын Флоры апы, в прошлом июле был укушен гадюкой, чем напугал всю деревню. Еще два месяца он ходил, оголяя фиолетово-красную голень, долго не мог наступать на стопу и, кажется, (и это, наверное, никак не связано) на всю жизнь потерял оптимизм.
Я взяла ноутбук, и мы присели за стол.
— Уважаемый Василий Игнатович, — я начала.
— Уважаемый, — взвизгнула старшая сестра, — какой же он «уважаемый»? Зачеркни. И отчество тоже. Пусть будет просто Вася.
— Коллектив всей деревни выражает свою обеспокоенность…
— Слишком, слишком умно. Не поймет. — Прервала меня снова старшая сестра.
— Точно! Он все мозги пропил! Давай-ка попроще! — Вторила ей младшая.
Я удалила свой текст и продолжила:
— Просим вас принять срочные меры и незамедлительно…
— Кызыыыым («кызым» — моя девочка, перевод с татарского), ну что за тоооон! Слишком официаааально, — растягивала она буквы. — Не хватало, чтоб от нашей кляузы люди помирали!
Я в раздражении захлопнула крышку ноутбука. После нескольких минут молчаливого замешательства Люция апа наконец заговорила:
— Записывай! Журналист! — Хмыкнула она, и я записала.
Через несколько часов на двери сельского магазина повесили лист формата А4, на котором жирным черным цветом был вынесен вердикт:
«Вася! Заговорщик змей, ни дать ни взять!
Ты мудак. Убирай мусор! Змеи ползут!»
А далее — курсивом:
«С уважением, искренне любящие тебя, жители деревни».
