Черная быль в глаза

Город Находка стоит на берегу бухты Японского моря. Во второй половине прошлого века это был морской курорт, а местные моряки отправлялись из порта рыбачить по всем океанам. В девяностые и нулевые в городе разрушились все рыбодобывающие и судоремонтные предприятия, а на их место пришла угольная индустрия. Здесь не добывают, здесь отгружают — из дальневосточных портов уголь по морю едет в страны Юго-Восточной Азии. Перевалка угля идет открытым способом, угольная пыль летит в море и остается в воздухе, загрязняя окружающую среду и вызывая у людей болезни легких. Местные жители борются за свое право на здоровье и чистый воздух с угольными корпорациями. И пока проигрывают.

Черным по БАМу, или Пять тысяч километров угля

Незаметная для Москвы экологическая катастрофа сделала товарищами по несчастью простых людей двух удаленных друг от друга регионов — жителей Кузнецкого угольного бассейна и Дальнего Востока. Последние годы в Кузбассе частично или полностью закрывают шахты и открывают угольные разрезы. Они куда дешевле в разработке: это многокилометровые дыры в земле, с высоты похожие на лунные кратеры. Угольные разрезы уничтожают города и поселки: когда добывающая компания находит уголь на территории, где стоят жилые дома, она предлагает людям деньги за переезд. Большинство отказывается — и тогда угольный разрез появляется у них за забором.

Добытый в разрезах кузбасский уголь едет на Дальний Восток, в порты Хабаровского и Приморского краев, чтобы потом отправиться на экспорт в Китай, Японию, а также в страны Юго-Восточной Азии — Филиппины, Малайзию и еще десяток государств. В портах Дальнего Востока разрешена открытая перевалка угля. Точнее, так: эти порты рассчитывались, строились и работали для перевалки леса, металла и переправки грузов в закрытых контейнерах. То есть для безопасных с экологической точки зрения грузов — а уголь, очевидно, к таковым совсем не относится.

Федеральное министерство по развитию Дальнего Востока приход угольных компаний и наращивание объемов перевалки угля преподносит как развитие территорий, а именно как источник инвестиций в регион. Но вместо инвестиционной привлекательности жители региона видят и чувствуют только летящую в глаза и легкие угольную пыль.

Последние два-три года люди в маленьких городах и поселках Кузбасса и Дальнего Востока отстаивают свои права на чистый воздух и чистое море: организовывают протесты, пишут петиции и письма местным и федеральным чиновникам с просьбами о защите. Митинги прошли в портовых Находке и Ванино. А также в поселке Славянка Приморского края и городе Советская Гавань Хабаровского края — там, где перевалка угля только планируется и где никогда еще жители не выходили протестовать на улицы. Теперь выходят с лозунгами и требованиями: «Мы не хотим дышать черной пылью и есть черную рыбу!», «Нам жить — нам решать!», «Нет углю!» Над объединением жителей Кузбасса и Приморья в борьбе за экологическую безопасность уже шесть лет работает общественная организация «Экозащита!».

Черный город

Из Кузбасса на Дальний Восток уголь проезжает по железной дороге пять тысяч километров в открытых вагонах. Его везут по БАМу в порт Ванино в Хабаровском крае и по Транссибу — до Владивостока, а оттуда грузовиками в поселок Посьет, в бухту Находка и бухту Врангеля. По идее, этот путь должен стоить угольным компаниям очень дорого и делать цену экспортного угля для покупателей поистине золотой. Но никакого роста цен не происходит: угольщиков поддерживает государство.

«Без господдержки транспортировать уголь на такие расстояния разорительно, — объясняет сопредседатель международной организации “Экозащита!” Владимир Сливяк. — Государственные субсидии — единственная база, на которую опираются угольные компании».

«У меня дочери, одной восемь, другой пять. Пятилетнюю вожу в садик, из садика она постоянно черная возвращается, — буквально кричит Любовь Александровна, продавец продуктового магазина в Находке, жительница района “Мыс Астафьева”, — а уголь жирный сам по себе, его не отстираешь. У меня мать сердечница, так она вообще на улицу не выходит, потому что она не может дышать углем, у нее астма сразу начинается! Квартиру мы продать не можем, у нас ее никто не покупает, в этот район никто не едет!»

К ней подбегают дочери, у обеих яркие куртки покрыты плотным слоем черной грязи. За ее спиной жилой дом, на нем баннер: «Продам квартиру». Полотнище тоже грязно-серое от угольной пыли. «Мыс Астафьева» — самый грязный район Находки. Здесь работают сразу три угольные компании: СУЭК, «Мечел» и «Евраз». Всего в Находке двенадцать угольных терминалов.

Работают с углем в терминалах примерно так. За несколько дней пути через полстраны уголь спрессовывается до состояния камня. Сначала из вагона вываливают содержимое — и в воздух в первый раз поднимается угольная пыль. Затем в порту его обрабатывают — то есть попросту крошат огромным молотком, и черное облако снова взлетает в воздух. На суда топливо грузится техникой 60—70-х годов, которая предназначена для перегрузки круглой древесины. Ковш на башенном кране зачерпывает уголь — когда он поднимается, часть угля падает в море. Затем ковш раскрывается над высоте двух-трех метров над судном — и уголь в третий раз разлетается, образуя густое и едкое облако пыли.

Жители находкинского «Мыса Астафьева» рассказывают: дети кашляют и болеют бронхитом, у взрослых развиваются легочные заболевания. Но подтвердить их слова и вызвать угольщиков в суд невозможно. Причина в том, что проблема открытой перевалки угля вблизи населенных пунктов в России новая, ей всего пять-шесть лет, и исследований о влиянии пыли на здоровье людей не проводилось, а для долгосрочного анализа нужно минимум 20 лет. Единственные официальные данные — это государственные доклады о состоянии санитарно-эпидемиологического благополучия населения в Приморском крае. По данным на 2016 год, болезни органов дыхания занимали второе место среди болезней взрослых людей в Приморском крае, из них 74,1% — это острые респираторные инфекции верхних дыхательных путей. В находкинской областной больнице терапевты разводят руками и намекают, что удивляться нечему: угольная перевалка происходит на расстоянии 200—300 метров от жилых домов. Но официальной справки, что болезнь вызвана угольной пылью, еще ни одному жителю получить не удалось: доказательств связи болезней и пыли нет.

С ноября по март проблему угля можно не только чувствовать, но и видеть — уголь черной крошкой оседает на снегу. Хватает всего двух часов работы терминалов, чтобы свежевыпавший снег стал грязным. В квартирах пыль копится на подоконниках, в подъездах забивается в углы и оседает на стенах: лучше не прикасаться, спина будет черная. Белье на улицу здесь никто не вывешивает — почернеет так, что придется выкидывать. Белые собаки давно стали серыми, помытый утром автомобиль во дворе к вечеру покрывается жирным, плотным слоем черноты.

Жители Находки боятся не только за свое здоровье и здоровье своих детей, но и за сохранение моря. «Волна», центральный пляж Находки, стал непригодным для купания. Когда-то он был самым лучшим городским местом для отдыха с детьми: дно здесь пологое, а глубина небольшая. Теперь вода в нем в течение дня меняет цвет от светло-серого до плотно-черного. В местных сообществах в соцсетях опубликовали фотографию, на которой человек разделывает пойманного недалеко от Находки краба: снаружи он розовый, внутри — черный.

Такое положение дел не нравится никому — даже тем, кому уголь вроде бы дает работу. Видеоролики, на которых запечатлен процесс перевалки угля с облаками черной пыли, начали снимать сами работники порта — и анонимно передавать их экозащитникам из находкинской общественной организации «Надежда», а те — распространять через социальные сети. Портовикам приходится учиться конспирации: одного из сотрудников опознали по голосу на видеозаписи и быстро уволили. Теперь рабочие снимают ролики без слов — только грохот техники и черная пыль.

А ну-ка, запрети!

Бороться против угольного загрязнения пыталось не только гражданское общество, но и местная власть. Предыдущий губернатор Приморского края Владимир Миклушевский еще в 2013 году предлагал законопроект о запрете открытой угольной перевалки вблизи населенных пунктов. Но закон принят не был. В прошлом году находкинский школьник Андрей Боль сказал о проблеме угольной пыли Владимиру Путину на прямой линии, после чего вопрос обсуждался в Госдуме. В начале июля 2017 года депутаты приняли решение запретить открытую перевалку угля в населенных пунктах с ноября минувшего года. Спустя шесть дней, после критики со стороны бизнеса, депутаты, среди которых был заместитель председателя комитета Госдумы по экологии и охране окружающей среды Владимир Панов, решили перенести запрет на открытую перевалку на 2019 год, сообщал РБК.

Самые большие наказания, которые выносили суды в отношении угольных компаний, работающих на Дальнем Востоке, — штрафы (менее 50 тысяч рублей) и приостановка работы терминалов (максимум 90 дней). Последнее решение Находкинский городской суд вынес по «Терминалу Астафьева»: остановить работы по перевалке угля с 5 апреля на 14 дней.

Для защиты жителей близлежащих домов пока делается немного. Компании, занимающиеся погрузкой и разгрузкой в порту, установили пятиметровую сетку-экран, якобы не пропускающую угольную пыль. Но черное облако спокойно поднимается гораздо выше и безо всяких помех летит в окна жилых домов. Часть компаний закупила снеговые пушки — они распыляют снег во время перевалки, якобы блокируя пыль. Но даже с расстояния 300 метров работа нескольких таких орудий кажется неэффективной против туч угольной взвеси. Для совсем отчаявшихся угольные компании разработали программу переселения жителей из «Мыса Астафьева» в другие районы города. Но пока переселили только две семьи. Люди пытаются бежать и сами. В мартовском выпуске газеты «Из рук в руки» в Находке было 299 объявлений о продаже квартир и только 20 о покупке.

Продать квартиру в Находке практически невозможно, говорят местные жители. Они были готовы на крайние шаги — например, перекрыть железнодорожные пути, по которым в порты идут вагоны с углем, но от своих планов отказались: в РФ за это предусмотрено уголовное наказание, а нарушать закон люди не готовы.

Миру больше не нужен уголь

Каждый год, начиная с 2012-го, порты Хабаровского и Приморского краев перегружают все больше угля. В 2017 году через них на экспорт прошло 99,1 миллиона тонн — это четыре тысячи вагонов в сутки. Проблемой для угольных компаний стали железные дороги: их мощностей не хватает для таких объемов.

Решение этой проблемы взяла на себя государственная РЖД. С 2013 года на БАМе и Транссибе строятся новые линии. На это до 2020 года будет потрачено 236 миллиардов рублей из государственного бюджета. К тому времени порты Дальнего Востока будут принимать и отправлять на экспорт 175 миллионов тонн угля в год, то есть примерно семь тысяч вагонов в сутки.

После 2020 года строительство инфраструктуры будет продолжаться. К 2025 году объем грузов (главный из которых — уголь), проходящих через порты Дальнего Востока, вырастет до 300 миллионов тонн в год. Эта информация представлена на официальном сайте Министерства по развитию Дальнего Востока.

Большие планы России на экспорт угля выглядят странно и нелепо — во всем мире использование угля сокращается. В 2015 году 193 страны подписали Парижское соглашение по климату, чтобы достигнуть общей цели: удержать рост средней температуры на планете с минимальной разницей этой температуры по отношению к доиндустриальной эпохе. Для этого страны стремятся снизить выбросы парниковых газов, которые в первую очередь образуются во время сжигания ископаемого топлива.

Говоря проще, к 2030—2040-м годам большинство стран мира намерено полностью отказаться от использования угля. Среди этих стран есть Великобритания, куда именно Россия поставляет уголь. И Китай — на данный момент главный импортер российского топлива в Азии. Постепенно уголь будет обесцениваться, и российским компаниям потребуется для получения той же прибыли переваливать его еще в больших объемах.

«Для угля вообще грядут довольно тяжелые времена, и с точки зрения добычи, и с точки зрения экспорта, — считает Владимир Сливяк, — и это перспектива ближайших 5—7 лет. В лучшем случае через 10 лет угольщики почувствуют, что они не могут продавать те объемы, которые продают сегодня. Есть ощущение, что угольные компании в Кузбассе и на Дальнем Востоке прекрасно знают, насколько немного у них осталось времени. Вот что они успеют перегрузить и заработать, то будет их. А потом эпоха угля закончится — и он никому не будет нужен. Их цель сейчас — просуществовать какое-то короткое время».

Россия Парижское соглашение подписала, но не ратифицировала — а это значит, что никаких активных действий по внедрению его положений не было. В середине ноября прошлого года министр иностранных дел России Сергей Лавров пообещал, что ратификация пройдет в начале 2019 года, передал «Интерфакс».

Правда, шестью месяцами ранее, 13 мая 2017 года, указом президента была утверждена стратегия экономической безопасности Российской Федерации на период до 2030 года. В части 2 пункта 12 этого документа написано честно и прямо: «К основным вызовам и угрозам экономической безопасности относятся: […] изменение структуры мирового спроса на энергоресурсы и структуры их потребления, развитие энергосберегающих технологий и снижение материалоемкости, развитие “зеленых технологий”…». В пункте 25 перечисление угроз безопасности продолжается: «…установление избыточных требований в области экологической безопасности, рост затрат на обеспечение экологических стандартов производства и потребления». Жалуясь на избыточные требования, авторы документа забывают указать, что жители Приморья не могут похвастаться избыточным здоровьем.

Нечем печку зимой топить

Но уголь нужен не только его промышленным потребителям, но и населению — на Дальнем Востоке от этого топлива зависит половина жителей и предприятий. Пока миллионы тонн угля едут на экспорт, местные жители часто не могут купить уголь, чтобы протопить свои дома и котельные многоэтажек. Причем чаще чем денег людям не хватает самого топлива — как правило, из-за того, что завезли мало или доставили слишком поздно. Зима в регионе длится с ноября по апрель, температура — под 30 градусов ниже ноля.

Причины этого явления губернатор Еврейской автономной области Александр Левенталь описал в комментарии изданию Vostok.Today в ноябре 2017 года: «Ситуация с обеспечением углем каждый год напряженная. Но сейчас сработал фактор, который в прошлые годы не проявлялся, — отсутствие вагонов для перевозки угля. Раньше все вагоны принадлежали железной дороге [имеется в виду РЖД. — Прим. ТД], а теперь — частным компаниям. Им выгодно гнать эшелонами экспортный уголь, а для России вагонов не остается. Поставлять небольшие объемы, по три—пять вагонов, для местных котельных компаниям не так интересно». Этим компаниям, надо думать, также не очень интересно, что именно на Дальнем Востоке воровство угля со складов и из вагонов стало для сельской местности системным явлением.

Вместо мер по предотвращению дальневосточного угольного «незавоза» с января 2019 года государство собирается облегчить жизнь семьям, мужчины в которых решаются на воровство, чтобы обогреть свои дома. По решению Госдумы с первых дней будущего года россияне смогут бесплатно и без последствий собирать валежник, раньше за сбор опавших веток и распил упавших деревьев полагались огромные штрафы. Ставший поводом для горькой иронии у жителей больших городов, для жителей малых поселений и сел он станет настоящим спасением. В том числе и для тех, кто живет рядом с портовыми терминалами: угольная пыль летит к ним в окна, вот только котельную ею не протопишь.

Хотите, мы будем присылать лучшие тексты «Таких дел» вам на электронную почту? Подпишитесь на нашу еженедельную рассылку!