«Миша у меня последний»

«Работала в горячем цеху, где подшипники калют, — рассказывает Тамара. — Едешь на кране — ничего не видать, дымище! Подшипники собираем, потом стропальщик их цепляет, в печку опускаешь. Они сидят там сколько-то времени. Потом из печки достаешь и везешь в масло, черное как нефть. Туда опускаешь. Дыми-ище! Ого-онь горит! Минут двадцать держишь, вытаскиваешь, масло стекает. Высохли, контролеры их проверяют. Потом на станок. Обрабатывают их, и они блестят, белые такие!»

Замуж Тамара вышла в 20 лет, тоже за деревенского парня с завода. Прожили 39 лет, а потом его парализовало — четыре года болел, к концу жизни самостоятельно уже не ходил. Она его носила в туалет, ванную — ухаживала как сиделка и была рядом до самой смерти.

У Михаила Петровича жена умерла в 52 года — оторвался тромб. Просто шла из одной комнаты в другую — и осела на пол. Пережив смерти любимых людей, с которыми они прожили десятки лет, Тамара и Михаил к возникшим между ними отношениям относились, как ко внезапному чуду. Как будто кто-то свыше наградил их за все страдания и трудную жизнь.

Обычный обед Михаила Петровича: трамадол — обезболивающее; моксонидин канон — «от давления»; йогурт — Михаил Петрович не может пить воду, он запивает таблетки йогуртом; разведенная сухая смесь; коктейль молочный «Чудо», на который у него не всегда остаются силыФото: Кристина Сырчикова для ТД

Тамара Ивановна оставила свою трехкомнатную квартиру на «Шоколадке» (так называют район в Самаре возле шоколадной фабрики) и переехала к Михаилу в маленький дом с участком — комната и кухня. Вместе ходили под ручку на завод, вместе сажали огород — Миша копал, Тамара подавала рассаду. Даже в церковь ходили вдвоем, чтобы поставить свечки за упокой их умерших супругов. Миша носил сумки Тамары и ее саму. Буквально: подхватит на руки и несет. В магазин ее не пускал, чтобы не таскала тяжести — возьмет список и идет сам. Чинил, точил, строил, вкручивал — в доме всегда был порядок. Когда Тамара болела, он превращался в няньку и исполнял любой ее каприз.

А потом заболел сам.

Боль

Сначала заболело горло — кашель, краснота. Михаил пошел к врачу, прописали полоскания и обычные таблетки от простуды. Полоскал, пил лекарства. Выписали. Вышел на работу, а горло болит по-прежнему. «Он рот открывает — там красное все, — рассказывает Тамара. — Опять к врачу, а он — попейте это, попейте то. Не проходит. Потом начал анализы сдавать, в стационар дневной ходил, ему уколы делали. Выпишут — опять идет на работу. А потом внезапно внутри что-то образовалось. Вылезло наружу. И его отправили в онкодиспансер. Мы поехали, а там сказали, мол, все пройдет, поезжайте домой. А у него еще пуще стало». Все это было в 2014 году. А в 2017 Михаилу диагностировали злокачественную опухоль в ротовой полости. У врачей ушло три года на то, чтобы поставить такой диагноз.

Михаил Петрович стал угасать — так быстро, что Тамара не успела ничего сообразить. Прошлой весной он самостоятельно ездил на химиотерапию. И, как обычно, сажал огород. А сейчас он ничего не может делать самостоятельно, даже есть.

На столе в кухне у Тамары Ивановны лежит затупившийся нож от мясорубки. В коридоре перегорела лампочка. С тех пор как Михаил лежит, все не так и не эдак. На подоконнике гора лекарств и фотография еще здорового, упитанного Михаила Петровича. Худой и бледный человек на кровати совсем на него не похож — будто это не его снимок вовсе.

Тамара Ивановна не думала, что после смерти мужа ей снова придется ухаживать за тяжелобольным человеком. Но приняла болезнь Михаила Петровича безропотно: «Что поделать, значит, судьба у меня такая».

У Михаила практически нет языка — «сожрала» опухоль. Во рту, как говорит Тамара, «словно пропахали все трактором» — ткани нестерпимо болят, муки причиняет даже вода. Михаил не может есть твердую пищу, да и жидкую ест только потому, что настаивает Тамара. Каждое утро она дает ему йогурт и перемолотое в блендере печенье с молоком — это завтрак. Вместе с йогуртом Михаил Петрович принимает сильное обезболивающее, трамадол — без него вынести боль невозможно.

Михаил садится на кровати, проглатывает пару ложек йогурта и падает обратно на подушку. Каждый раз маленькие чашки остаются полными — доесть до конца не может, слишком больно. Тамара убирает их в холодильник, чтобы потом, когда Миша отдохнет, дать еще пару ложек. Иногда она беззвучно плачет от горя и ненависти к страшной болезни: «Хоть стелись тут, хоть что делай, а рак этот все равно берет свое». Но в целом она держится и даже не разучилась смеяться.

Не одна

У Михаила есть дочь и внучка. Иногда они приезжают навестить дедушку. Часто не могут — внучка маленькая, у дочери Михаила полно забот. Тамара Ивановна — единственный человек, который всегда рядом. Она подскакивает ночью, когда он стонет, водит его в туалет, бреет, моет, кормит и обнимает. Каждый вечер растирает ему ледяные ноги и надевает теплые чистые носки. Устает, но не жалуется.

Но Тамара не чувствует, что она одна — у нее есть Ольга Александровна, врач выездной патронажной службы Самарского хосписа. Ольга регулярно приезжает к Тамаре и Михаилу — привозит дорогое питание «Resource optimum», которым Михаил обедает. Банка стоит дорого, ее хватает на четыре раза — Тамара Ивановна живет на пенсию и не может себе позволить покупать его часто. Еще Ольга помогает промывать Михаилу ротовую полость, назначает необходимые дозы обезболивающего, корректирует схему паллиативного лечения и привозит медикаменты. Все это хоспис делает для их семьи (и для многих других семей тоже) бесплатно.

Пока живой

Я приехала к Тамаре вместе с врачом Ольгой за несколько дней до Пасхи. Мы привезли медикаменты, Ольга проверила состояние Михаила. Тамара Ивановна достала печенье, налила чаю. Сама не притронулась — пост. Рассказала, что в этом году, в декабре, ходила в церковь одна — поставила две свечки — за упокой души своего мужа и его жены. «Раз Миша сам не может, кто-то же должен о ней подумать».

Я долго искала подходящие слова, чтобы спросить, почему она не оставляет Михаила. Ведь тяжело, ведь больно, ведь наверняка хочется жить для себя. Наконец, спросила прямым текстом. Тамара Ивановна не обиделась.

«Ты что, дочка, я его в жизнь не брошу! Мне кто такое говорит, я даже слушать не хочу, — говорит она. — Мы полюбили друг друга, я к нему привязана. Как я его брошу? Я же ночами спать не буду. У него у дочери ребенок маленький, ей некогда ухаживать. Ей и так тяжело. А я что, буду дома сидеть, нога на ногу, да? Это честно? Ему 59 лет, он хочет жить, хоть и больной. Я его поглажу вот так, он тает. Ему приятно. Я живу, чтобы он каждое утро глаза открывал и думал: «Спасибо, что я живой и рядом такая женщина»».

Ещё год назад Михаил Петрович активно занимался садом и огородомФото: Кристина Сырчикова для ТД

Тамара Ивановна вспоминает, что «была, как картиночка» — были длинные волосы. А сейчас отрезала, некогда даже покрасить. С работы она ушла всего год назад — из-за болезни Миши, ее до сих зовут обратно и держат место. Пока работала, всегда делала маникюр, подводила глаза. А теперь стыдно, «страх божий» — пришли журналисты, а она уставшая и без зубов — вставлять не на что. Тамара мечтает навестить родню в Пензе, съездить к сыну в Петербург, повидать сестер — шесть лет ни с кем не виделась. «С Мишей в Ленинград собирались, а Миша, фырк, и заболел. И куда я без него одна поеду?» — вздыхает она.

«Мы с Мишей не расписаны. Он замуж звал, но я не захотела. Не хочу, чтобы его родные думали, будто мне что-то надо, — говорит Тамара Ивановна, — мне не надо, у меня все есть. Жизнь я прожила, на смерть накопила, слава богу. И на свою, и на Мишину. Костюм ему, все купила — чтобы ни его родные, ни мои потом не бегали и не тратились. Ко мне тут мужик, сосед, подошел, говорит : «Мне бы такую жену». А у меня Миша последний. Все. Хватит. Когда Миши не станет, я уеду к себе на «Шоколадку». Там у меня сын, в этом же подъезде живет, там сноха, внучка. Там веселее. И на работу выйду, не буду сидеть в четырех стенах с телевизором».

В соседней комнате Михаил Петрович начинает стонать. Тамара вскакивает с табуретки, бежит к нему: «Что такое?» Он выкрикивает непонятные слова — говорить внятно не может. Тамара понимает, что у него болит голова. Возвращается на кухню, достает из шкафчика его любимые мужские духи Whisky. В квадратном флаконе  жидкости осталось три четверти. Выливает немного на ладонь, опускает ее на голову любимого, растирает виски и затылок. Духи отчаянно пахнут на весь дом. Михаил закрывает глаза и подает сигнал, что ему стало легче.

Помогать помогающим

Тамара Ивановна сильная, но даже сильным нужна поддержка и помощь — ее Тамаре оказывает некоммерческий Самарский хоспис. Тамара не врач и без поддержки хосписа никогда бы не смогла получить нужные лекарства, которые избавляют Михаила от невыносимой боли. Когда у него случаются приступы, Тамара Ивановна звонит врачу Ольге Александровне, и та консультирует, что надо сделать. И регулярно к ним приезжает. Это участие и круглосуточная поддержка позволяют Тамаре Ивановне не падать духом.

Работе выездной паллиативной службы Cамарского хосписа не позавидуешь. Десятки лежачих больных, которым нужен уход и обезболивание, десятки отчаявшихся, напуганных родных, которым нужны поддержка и профессиональная помощь — таких, как Тамара Ивановна. И они ее оказывают — профессионально и по-человечески. Но хоспису тоже нужна помощь — организация существует на частные пожертвования, которых всегда не хватает.

Фонд «Нужна помощь» и фонд «Вера» собирают средства для Самарского хосписа — они нужны на покупку медикаментов и специального питания, которые потом безвозмездно получают больные, и оборудования, необходимого для полноценной работы. Зарплата медсестер, врачей и психологов хосписа очень маленькая (у некоторых — не больше 10 тысяч рублей в месяц), и прожить на нее сложно. Поэтому фонд «Вера» поддерживает их и финансово. Пожалуйста, подпишитесь на регулярное пожертвование в пользу Самарского хосписа — ваши 100, 500, тысяча рублей в месяц помогут утолить невыносимую боль у пациентов и сделают легче тяжелую работу врачей.