В просторной квартире на Энгельса кипит чайник. Влад делает мне чай, раскладывает на блюдечке печенье. Приглашает сесть. Я осматриваюсь. На кухне ко всем шкафчикам приклеены надписи: «для посуды», «крупы», «масло», «мусорное ведро». Над краном наклейки — «горячая» и «холодная». На стене висит расписание. «Завтрак», «занятия»…
— А что это, Влад?
— Сейчас я объясню. Это общее расписание. В понедельник мы… Ой, мне удобнее сказать с субботы. В общем, проживаем мы всю неделю, начиная с понедельника… ой, ну можно с понедельника. Мы приезжаем вечером в квартиру с тьютором, ужинаем, досуг.
— Сами готовите?
— Бывает, что-то тьютор делает, но в основном да, студенты. Мы. Поочередно. Предварительно договариваемся, заранее, в конце каждой недели. Кто и в какой день из студентов готовит завтрак или ужин. Так. Вот мы ужинаем, досуг, отбой. Утром у каждого свои обязанности. Пол вымыть, цветы полить.
Мы в «Тренировочной квартире» центра «Антон тут рядом», где совершеннолетние люди с особенностями развития учатся самым простым вещам. Кто-то впервые в жизни готовит себе завтрак, кто-то с удивлением обнаруживает, что у него есть теперь своя зона ответственности и никто не сделает часть работы за него. А из ответственности растет умение справляться с жизнью. С самой простой, обычной жизнью, которую подопечные центра осваивают уже взрослыми.
Владу важен порядок. Он говорит обстоятельно, только полными фразами, любит точные цифры и помнит все адреса. Это позволяет ему держаться за факты, как будто опираться на знакомое, на то, что он видит.
Я слушаю Влада и думаю: как все устроено в его голове? Как информация о мире лежит в ней — полочками, каталогом? А как устроено в моей? Осколками, бликами. Я не могу работать, когда вокруг идут разговоры, совсем не могу, как будто мир разлетается звуковыми фрагментами. Я уволилась из офиса именно поэтому. Влад стремится работать в офисе. Ходить на работу, общаться. Он учится общению как самому главному навыку.
Я слушаю Влада и думаю, чем я от него отличаюсь. Да мало чем. Я тоже не умею учиться одна, мне нужно, чтобы показывали. Я тоже грущу в изоляции. Я тоже боюсь публичных выступлений.
Я смотрю на Влада и думаю: как я буду объяснять незнакомым людям, почему Владу нужна была эта квартира, чтобы научиться справляться с жизнью? Влад подливает мне чай. Он делает это очень сосредоточенно и аккуратно. Чай вкусный, я благодарю. Влад очень горд собой.
До «Тренировочной квартиры» он не умел готовить. «И, признаться, не приходилось мне делать уборку, — Влад говорит именно так. — Сейчас я все делаю — и полы мою, и готовлю, и стираю».
До этого на себя брала всю заботу мама. Не все семьи, где растет человек с особенностями развития, справляются с ролью тьюторов — тех, кто учит, а не тех, кто только оберегает.
— Сложно было учиться?
Повисает длинная пауза. Влад аккуратно крошит печенье.
— Да. Какие-то сложности поначалу были, но я их быстро преодолел. Потому что здесь существуют инструкции, последовательности. Возьмем, например, ту же стиральную машину. Признаюсь честно, для стиральной машины я до сих пор использую инструкцию. Дома у нас нет стиральной машины и нет постоянной практики. Пока еще не довелось приобрести. Это я пока делаю по инструкции. Если бы не было инструкции, было бы трудно.
У Влада в сумке-кошелечке звонит телефон. Он открывает молнию, всматривается в экран и говорит:
— Извините, я должен ответить.
Я листаю инструкцию к стиральной машине, составленную тьюторами для студентов. Там все очень подробно. Как выбрать и загрузить белье. Как развесить. «Когда стирка завершена, нажать «выкл»».
Вернувшись, Влад рассказывает про центр «Антон тут рядом»:
— Я был и раньше наслышан об этой организации, но еще не подозревал, что через несколько лет мне предстоит и там проходить обучение. Но все началось с тренинга по трудоустройству. В 2016-м. «Я, работа и коллеги», такая у него была тема. Я прошел этот тренинг, за месяц не пропустил ни одного занятия.
После этого тренинга прошло уже много времени: Влад успел поработать и гардеробщиком, и помощником официанта, и по своей специальности, полученной в центре — растениеводство. «Я подстригал елки от сухих веток», — говорит он.
А еще Влад – актер: играет в инклюзивном спектакле «Разговоры», совместном проекте «Антон тут рядом» и фонда «Альма Матер». Это тоже оплачиваемая работа.
Все эти работы находил ему центр поддержки людей с аутизмом «Антон тут рядом». В батутном парке, где Влад работал гардеробщиком, гардероб закрылся на лето, и сейчас Влад ищет работу самостоятельно, как все. Но когда он ее найдет, первое время с ним будет ходить волонтер — как и на всех предыдущих местах.
— Когда я был помощником официанта, я заворачивал вилки, ножи и ложки. В салфетки. Мне нравилось.
— А чем?
Влад долго размышляет. Пьет чай. Крошит печенье. Нога, закинутая на другую ногу, начинает мелко-мелко подрагивать. Это обычное дело, это помогает сбросить телесное напряжение. Отвечает, не торопясь, тщательно выбирая слова:
— Я, конечно, не собирался всю жизнь работать официантом, но с чего-то надо начинать. Кто-то начинает с грузчика, с дворника. Я хотел бы попробовать и дворником, но в ближайшее время это невозможно, потому что надо снимать комнату, а сейчас это не представляется возможным из-за расходов. А работа дворником начинается очень рано, еще раньше восьми, из дома ездить не получится. Но мы немного отвлеклись.
Влад говорит мне «мы немного отвлеклись» на любое отклонение в сторону и возвращается к заданному вопросу: история должна быть рассказана вся, последовательно и со всеми событиями и датами, адресами и точными координатами — иначе нельзя. Что было сначала, а что потом, словно кирпичиками укладывается в фундамент разговора.
Я не расскажу вам всю историю Влада — она очень длинная.
Как любая обычная жизнь, да? Это только жизнь «сижу дома» очень короткая. Такая в нашей стране получается у большинства людей с особенностями развития. Сидеть дома, в безопасности и в изоляции, быть отбракованным сперва на учебе, а потом на любой работе. Да о какой работе речь, если ты не умеешь даже простейших вещей, даже в магазин сходить не можешь. Так бывает, что в семье, где родился ребенок с особенностями, образуются своеобразные созависимые отношения, в которых роли расписаны давно и прочно, где привычно делают все за ребенка, не умея увидеть, что ребенок вырос. Привыкая воспринимать его как не способного расти.
Где-то в середине разговора Влад берет паузу. Фразы будто ускользают, проваливаются из-под языка, и требуется время. Влад начинает их и обрывает на середине, пробует снова, с самого начала, полным предложением.
Подождать. Просто подождать и дать собраться с мыслями. Пальцы Влада дрожат, крошат печенье. Совсем я вас замучила, говорю я. Нет, отвечает Влад. Нет. Вы ни при чем.
Вот это спокойствие и умение взять себя в руки. Это умение владеть собой и дать себе то, что нужно. Знать свои особенности. Свои реакции. Помочь себе и стать себе поддержкой — оно воспитывается только самостоятельностью, с опорой не на кого-то, кто рулит и знает, а на себя. И оно становится самым ценным приобретением. С которым можно жить.
Влад опускает глаза и вдруг замечает горку раскрошенного печенья. Это следы нашего разговора. Влад ойкает и убирает, и снова все становится чистым.
Мы прощаемся, и в коридоре Влад рассказывает мне о своей главной мечте. Она очень простая. Жить в Петербурге, работать и обеспечивать свою семью.
— У меня есть девушка, ее зовут Маша. Мы познакомились в центре. У меня к ней самые серьезные намерения. Моя девушка не работает, но меня это не беспокоит. Девушке это простительно, а я просто обязан работать.
У Влада есть любимая девушка, он боится потерять работу. У него есть просто жизнь, обычная такая. Какую многие совсем не сочли бы за достижение. Она есть у него и у десятков людей с расстройством аутистического спектра благодаря простой, незаметной, ежедневной работе «Тренировочной квартиры». Чтобы больше людей просто могли вести совсем обычную, простую человеческую жизнь, нужны деньги, конечно. На оплату труда тьюторов, на аренду и ремонт квартиры, на продукты и на занятия, на кропотливый ежедневный труд обыденности. Давайте дадим Владу шанс на обыкновенную жизнь.