Мы всегда хотим помочь себе. Нашим воспоминаниям и страхам, нашим ошибкам и мечтам. Но чтобы мы встретились со своим отражением и помогли ему, нам нужны посредники
Мне всегда было стыдно помогать. Я не могу объяснить этого странного чувства неловкости, которое я испытывала каждый раз, сталкиваясь с недугом, немощью, нищетой. С одной стороны, хотелось побыстрее уйти — чужая беда действует гнетуще, затягивает, тянет соки. С другой — становилось неуютно от своего «хорошо», совестно за здоровье и благополучие, за то, что у тебя есть сейчас возможность выйти и забыть об увиденном, а у этих людей — нет. Беда всегда казалась чем-то огромным, пришедшим из другого мира — никогда не к тебе, попавшие в беду становились иными — то ли великомучениками, то ли прокаженными, их истории о болезнях, пожарах, похоронах передавались друг другу полушепотом в сумраке кухонь, и каждый говорящий держал в уме спасительное: «Не со мной», отдавал вещи или деньги — желательно не лично, лучше через кого-то, словно откупаясь от каких-то невидимых древних богов, которые на этот раз прошли мимо во время великой жатвы.
А потом настал наш черед, и в жатву попали мы. Четыре похоронные процессии за несколько лет, вереницы больниц, врачи, врачи, морги, врачи для выживших, сорокоусты — за здравие и за упокой поровну, люди, которые отворачивались, люди, которые приходили. Слава Богу, мы не находились на грани нищеты, но даже будучи относительно благополучной семьей, в ту пору ценили каждый рубль, каждую вещь, каждое доброе слово или совет. Ценили, но не просили — «сами все предложат и сами все дадут». Получая помощь, не позволяли себя унижать — ведь мы не перестали быть собой, не стали хуже других. У нас изменились обстоятельства, нам не за что было себя винить.
Тогда я поняла, что чувствуют люди, оказавшиеся «по ту сторону» благополучия. И что они НЕ хотели бы чувствовать. И в этот момент изменилось мое отношение к благотворительным фондам.
Для большинства людей благотворительность — это история про сбор денег подозрительными людьми под предлогом помощи не менее подозрительным людям. Почему нас вообще должны волновать чужие проблемы? Хватит того, что мы тянем родителей и детей, сдаем деньги на свадьбы и поминки в коллективе, подаем бабушкам на улицах. Почему мы должны читать все эти истории, брать листовки, отправлять смс? Мы не хотим верить в чужую беду и, между прочим, не верим — чаще всего потому, что в информации об этой беде нет ничего человеческого. Очередная фотография ребенка в лентах соцсетей, очередные диагнозы и реквизиты. Мы не верим до тех пор, пока одна из таких историй не становится нашей.
«Смотри, а он ровесник нашего пацана». — «А мы учились в одном классе». — «Соседями были». — «Моя тоже на гимнастику ходит, мечтает чемпионкой стать». — «Женщина на маму мою похожа». — «Я вот своим не успел помочь…»
Это невозможно почувствовать через реквизиты, пластиковые боксы для сборов, бегущие строки на ТВ. Это должно стать частью общей истории, только эмпатия способна остановить нас — хотя бы на секунду — и заставить увидеть в другом человеке себя. Мы всегда хотим помочь себе. Нашим воспоминаниям и страхам, нашим ошибкам и мечтам. Мы, живые, хотим помочь живым. Чтобы мы встретились, нужны посредники.
Одна из основных задач благотворительных проектов сегодня — правильная работа с информацией. Не «выпрашивание» денег, не манипуляции с жалостью или совестью, а создание той среды, в которой эмпатия возможна и органична. Человек всегда сам принимает решение помочь, так же как нуждающийся — попросить о помощи. Это движение навстречу друг другу, и в наших силах дать людям возможность не разминуться.
Быть посредником сложно. Ты должен разделять и боль просящего, и осторожность дающего, видеть за каждым человека, идти по тонкой грани между состраданием и жалостью, но никогда не нарушить баланс. А еще ты посредник в самой непростой среде — в белом шуме информации, диджитализации, трендов, гаджетов, клипового мышления и затянувшегося цейтнота. И находясь один на один с чьей-то историей, ты обязан рассказать ее так, чтобы люди услышали. Потому что у сердца нет права на ошибку, если не почувствует сердце — разве ум примет решение о помощи?
Раньше мне казалось, что невозможно передать чужую историю как свою. Потом я встретила мальчика с ДЦП, играющего на гитаре и мечтающего о Норвегии. Он не просил о помощи, мы познакомились совершенно случайно, говорили минут пять и больше никогда не увиделись. Но тем же вечером я написала текст, в котором жил этот мальчишка. И пока буквы собирались в слова, слова — в рифмы, я была им. За пятнадцать минут я прожила всю его историю, приняла и полюбила ее. Потом была слепая девочка, детки — участники крупных благотворительных сборов, я писала о них стихи и статьи, совершенно не понимая, как это происходит. Смотрела на фотографию и чувствовала: этот ребенок говорит так. А потом появился проект «Такие дела», где каждый материал, независимо от темы, «включал» меня, останавливая время и напоминая: ты — человек. Человек этот, живущий с хронической профдеформацией медиажурналиста, не уставал, испытывая эмоции, анализировать форматы и верстку, тексты и фото, вовлеченность и виральность и с каждым новым витком анализа осознавал: в этом есть смысл.
Впервые за долгое время великолепный набор профессиональных инструментов, команда редакторов и журналистов, дизайнеров и фотографов была занята не коммерческой бойней на полях политики и глянца, а чем-то действительно важным. Помню, после пяти залпом прочитанных публикаций мне снова стало стыдно. За то, что я, работая по двенадцать часов в сутки, занимаюсь чем-то не очень-то, по сути, и настоящим.
К счастью, я нашла свой баланс. Сегодня я могу делать то, что люблю и умею, и знать, что это принесет пусть маленькую, но реальную пользу тем, кто ни о чем не просит, но очень нуждается в нашей поддержке. Герои этих публикаций действительно герои. Как и люди-посредники, соединяющие две совершенно разные половины нашего мира, половины, постоянно меняющиеся местами. Эти половины равны, и любому из нас суждено побывать на каждой. Вспоминая об этом, вдруг понимаешь: помогать не стыдно. А благотворительность — это история творчества и созидания: во благо другого, во благо себя, во имя жизни, в которой есть место человеку.
Если вы не определились с фондом или направлением помощи, поддержите «Такие дела». Ваш вклад поможет большой команде людей делать важное и нужное дело так, как они умеют и хотят: открыто, профессионально, честно.
Мы все нужны друг другу, это правило не знает исключений.
Такие дела, друзья мои.
Такие дела.
Еще больше важных новостей и хороших текстов от нас и наших коллег — в телеграм-канале «Таких дел». Подписывайтесь!