Андрей говорит

«Я шлифовал деревянную вазочку, шлифовал два часа, устал, но очень старался, и теперь она идеальна. А до этого я ее выточил из дерева. Вот, видите, какая гладкая? Потрогайте сами. Можете приложить к щеке. А видите мой пот на лбу — это я так устал. А вы не устали? Хотите присесть на диван?»

Это больше всего похоже на игру в шарады, на пантомиму. И это абсолютный восторг. Радость узнавания того, что тебе хотят сообщить без помощи слов. Радость от понимания другого. «Только вам мало улыбаться и кивать, надо все за ним повторять словами, тогда он поймет, что вы его поняли, — говорит Татьяна. — Это утомительно, и под конец дня у меня просто язык заплетается. Нужно мало того что все за ним повторить, так потом еще и самой ответить, а иногда все это по несколько раз. А ведь говорит он без остановки обо всем».

Уникальный

Когда Андрей родился, врачи дали ему 10 баллов по шкале Апгар — полностью здоров. Крупный, розовый крепыш. Только через всю голову шла царапина от скальпеля после кесарева. «Может, в этом все дело», — говорит Татьяна.

Первые признаки того, что что-то не так, появились после года. Сначала он поздно сел, потом поздно начал ходить. А говорить и вовсе не начал. Отставание в развитии, сообщили врачи, и Татьяна с мужем отдали Андрея в спецясли. Маме нужно было возвращаться на работу — она всю жизнь проработала в Ростокинском меховом комбинате, шила головные уборы. В шесть лет оформили инвалидность. Диагноз — олигофрения, умственная отсталость.

Родители пытались устроить Андрея в детский сад для глухонемых детей, но его туда не взяли. Выяснилось, что у мальчика стопроцентный слух и нет повреждений речевого аппарата. И сказали, что языку жестов его бесполезно учить — у него к тому времени сформировался свой стиль жестикуляции.

С 10 до 18 лет Андрей ходил в спецшколу «Родник», потом в мастерскую для взрослых с особенностями развития. Там занимались музыкой, делали поделки и шили. Андрей больше всего любил шить. Дома у них до сих пор хранятся три его больших лоскутных одеяла. А последние девять лет три раза в неделю Андрей ходит в мастерскую «Турмалин».

Энергичный

«Это просто счастье, что есть эта мастерская, — говорит Татьяна. — У него столько энергии в этом богатырском теле, и ее нужно куда-то девать. Дома его просто не удержишь. Каждый день ходит гулять во двор. Правда, его дразнят маленькие дети, кидают в него камнями, обзываются. Но он просто отходит в сторону. Мы с ним обошли все музеи и выставки, какие только возможно. Уже трижды были в новом павильоне “Космос” на ВДНХ, знаем все парки, десятки раз катались по МЦК, ходим в зоопарк, ездим на электричках в Подмосковье. Андрей обожает электрички».

Когда может, Татьяна везде ходит с сыном. Но это часто утомительно, поэтому в дни, когда Андрей в «Турмалине», она может хоть чуть-чуть расслабиться, а он заняться любимой работой. Раньше Андрей делал керамику, любил крупные формы — большие вазы, тарелки, кувшины. А полгода назад попросился в столярную мастерскую. Теперь занимается деревом, с такой же страстью.

Он вообще все делает со страстью — точит, режет, шлифует, пылесосит, общается, ругается. «Вспыльчивый, как отец! — говорит Татьяна. — Иногда как найдет коса на камень, приходится их по разным комнатам разводить. Зато быстро отходит. Минуту кипятится, а на второй уже приходит обниматься».

Нежный

Андрей любит настоять на своем. Если хочет пирог с тыквой — он должен быть с тыквой. И не маленькие пирожки, а большой пирог. Если на обед будет гречка, которую он в последнее время разлюбил, то он вскрикнет и жестом у горла скажет: «Эта гречка у меня уже поперек горла стоит». И одеваться будет только в то, во что захочет. «Полюбилась ему эта черная невзрачная ветровка, и ходит в ней, не снимая, это кошмар какой-то, — говорит Татьяна. — И так и эдак уговаривали его надеть что-то посимпатичнее, но он ни в какую».

Андрей очень привязан к маме. Когда в машине за рулем папа, а Андрей всегда на своем законном пассажирском месте спереди, он каждые пять минут оборачивается назад и трогает Татьяну за руку, не пропала ли. Когда дома, не отходит от нее ни на шаг. И очень ревнив. Не любит, когда она разговаривает с другими людьми или по телефону.

Андрей все понимает. Сам себя обслуживает. У него великолепная зрительная память — он помнит каждый двор и улицу, где когда-либо был. Он час наблюдал, как сотрудницы «Турмалина» тщетно пытались собрать старый вентилятор, подошел и собрал его за минуту. Он живой и эмоциональный, отзывчивый и ранимый. И очень обаятельный.

Таких, как Андрей (хотя таких, как он, конечно, больше нет), наше общество видеть не хочет. Таких, как он, не берут на работу. Несмотря на то что они могут и любят работать. К счастью, есть «Турмалин». В его творческих мастерских сейчас ежедневно занимаются 60 человек с разными ментальными нарушениями. Помимо работы, делают простые повседневные вещи: обедают, убирают, гуляют. Убрать со стола, помыть пол, собраться на прогулку — эти простые действия тоже важная часть программы реабилитации.

Фонд «Нужна помощь» собирает деньги на оплату работы социальных педагогов и специалистов реабилитационного центра «Турмалин», а также на оплату коммунальных платежей за помещение. Даже небольшое ежемесячное пожертвование на работу центра поможет таким, как Андрей, продолжать заниматься любимым делом, общаться и чувствовать себя такими же людьми, как все.