Подопечные интерната на занятиях лечебной физкультуры
Виктору 35, несколько лет назад он получил травму позвоночника и потерял работу. Говорит, что приехал в интернат, чтобы не чувствовать себя обузой в семье. Жена и дочь его не навещают.
Возраст постояльцев Евпаторийского дома-интерната — от 24 до 92 лет. Здесь живут не только пенсионеры, но и люди с ментальными и физическими особенностями. Новых постояльцев обычно привозят родственники или социальные службы, но есть и те, кто приходят сюда сами.
Сложнее всего новеньким. Трудно забыть дом, отказаться от каких-то привычек. Некоторые даже не пытаются наладить контакт — просто лежат у себя в палате, ни с кем не общаются. Так может продолжаться несколько месяцев.
Тут все — как в обычном коллективе: дружба, внутренние войны, непонимание, раздоры. Могут воевать палата с палатой. Иногда быстро мирятся, иногда десятилетиями живут по соседству и не могут найти общий язык.
Есть и всеобщие любимцы. У Натальи ДЦП, руки ее не слушаются, но мама-художник научила дочь рисовать ногами. Любимые живописные темы Наташи — лошади и птицы. Рисует она не часто, ждет вдохновения. Посмотреть на создание картины обычно собирается весь интернат. В соседней с Натальей палате живет пожилая переводчица. Она много поездила с правительственными делегациями по всему миру и сейчас продолжает выписывать журналы на английском, французском и немецком.
Как в любом коллективе, есть тут и так называемые «пьющие палаты», не очень благополучные. Житель одной из них жаловался мне на персонал, на то, что у него отбирают пенсию. 75% пенсии идет на оплату содержания, 25% остается на руках — понятно, что ему такой расклад кажется несправедливым. Он уже несколько раз уходил из интерната, но каждый раз все заканчивалось одинаково — соцслужбы находили его спящим под елкой в центре города, и он возвращался к пятиразовому питанию и кровати.
Дом-интернат не тюрьма, постояльцы выходят за ворота, гуляют по городу. Но и домом это не назовешь — слишком казенная, очень советская атмосфера, слишком уж напоминает больницу. Люди, живущие тут десятками лет, пытаются как-то сделать свое пространство более уютным: разводят цветы, держат кошек, вяжут коврики, вешают картинки на стены. Но пахнет все равно не домом, а лекарствами и несвежим бельем.
И персонал трудно в этом упрекнуть, они ухаживают за лежачими больными, остальные следят за собой сами. Но люди разные — кто-то и в столовую выходит как на парад, а кто-то по городу гуляет в трениках.
Мне понравилось отношение работников к постояльцам. Атмосфера очень дружественная, на равных. Если бы не белые халаты, сложно было бы понять, кто из них кто. И те и другие провели здесь зачастую несколько десятков лет. И постояльцы могут, например, рассказывать новичкам о жизни и правилах интерната не хуже работников.
Персонал делает все, чтобы постояльцам было, чем занять себя. Гимнастика по утрам, днем кружки по хоровому пению, вязанию (вяжут даже мужчины), рукоделию. Прекрасный педагог Людмила Анатольевна отвечает в доме-интернате за весь досуг, за все, что выходит за рамки элементарного жизнеобеспечения. Благодаря ей тут появилась библиотека, подопечных водят в театр, сюда приезжают с выступлениями какие-то ансамбли. Местные жители вообще не сильно сосредоточены на прошлом, у них нет ностальгии, они обсуждают то, что видели по телевизору, последние новости, прочитанные книжки, дела насущные.
Поначалу я очень боялась, что будет тяжело общаться. Но постояльцы очень быстро ко мне привыкли, все время угощали конфетами и мандаринами, рисовали рисунки. Совсем как дети. Они до сих пор звонят мне, рассказывают свои местные новости — в какой театр сходили, где будет выступать их хоровой кружок. Возможно, им просто больше некому позвонить, кроме меня.
