Реалити-шоу «Умрет — не умрет»

Из поликлиники ее уже не отпустили. По скорой увезли в реанимацию ростовской больницы. Показатели крови были едва совместимы с жизнью. Реанимационная бригада удивлялась, что Вика на ногах и неплохо себя чувствует. Сейчас она смеется, что слабость была, но за окном ноябрь, кто ж в ноябре хорошо себя чувствует. Но тогда она не смеялась. Из Вики словно выдернули жизнь. Маленькая больничная палата. Уколы, капельницы, химия. Неделя за неделей, месяц за месяцем. Совсем страшно стало, когда соседка по палате умерла, пока Вика думала, что она спит. Вика засобиралась следом. На бесконечные вопросы знакомых: «Что говорят врачи?» — только сердилась. Врачи ничего не говорили. И прогнозов никаких не давали. В голове крутилась только одна мысль, раз бог дал такую болезнь — надо умирать. Выдернула ее из апатии медсестра, убедившая, что отчаяние — грех и нельзя сдаваться.

Как только Вика вошла в ремиссию и показатели крови улучшились, завотделением гематологии ростовской больницы сразу сказал, что надо ехать на консультацию в Санкт-Петербург в онкогематологический центр НИИ ДОГиТ им. Горбачевой. Заседание консилиума было коротким — нужна пересадка костного мозга. Родственники не подошли. Поиск донора в международном регистре стоит 18 тысяч евро. Такими деньгами в Викиной семье и не пахло. За два месяца до Вики, в сентябре, слегла с онкологией бабушка.

Общими усилиями

Вика родилась и выросла в Кишиневе. Бабушек и дедушек когда-то занесло в республику вихрем системы советского распределения. О переезде в Россию думали все нулевые. С работой в Молдавии было плохо. Викин папа ездил на заработки в Петербург. Она говорит, что в ее классе не было детей, у кого оба родителя работали бы в Кишиневе, кто-то все время уезжал на заработки. Весной 2009-го, после выборов в парламент, в Кишиневе начались беспорядки. В городе было настолько небезопасно, что русскую школу, в которой училась Вика, закрывали на несколько дней. В те дни получить по голове можно было просто за то, что не на том языке ответил на вопрос «Который час?» Родители решили, что пора уезжать. Вика мечтала перебраться в Питер. Писала стихи, пела, мечтала о сцене, подиуме, журналистике. Обо всем сразу. Как бывает только в пятнадцать. И романтический Петербург ей казался самым подходящим городом для творческой натуры.

Родители к переезду подошли более прагматично. Пока заканчивали дела и продавали кишиневскую квартиру, перевезли дочку в Ростов-на-Дону, поближе к бабушке, жившей в Старочеркасске. Поступила в педагогический колледж. А после колледжа устроилась на работу в учебный центр — преподавать русский язык мигрантам. Готовила их к экзаменам, необходимым для работы и проживания в России, переводила документы, помогала с интеграцией. Ей хотелось помогать людям. Она сама недавно перебралась в Россию и видела, сколько кругов ада прошли родители, пока оформили все документы. Папа — строитель, мама — администратор в салоне красоты. Денег, необходимых на поиск донора, им было не найти. Врачи в Петербурге посоветовали обратиться в фонд AdVita. Вике про него говорил и ростовский доктор.

Про свою болезнь и сбор денег на поиск донора Вика рассказывала в своих соцсетях. Ее поддержали сотни людей. Но были те, кто не верил, писали, что Вика слишком красивая для больной. «Я все время шутила в инстаграме: “Здравствуйте, меня зовут Вика, и у меня рак. Хаха”. “Что делает Игорь? Гоняет лысого”. Психолог посмотрела мои фотографии и сказала, что, если я так буду продолжать, из депрессии не выйду. В какой-то момент я почувствовала, что для многих подписчиков это такое реалити-шоу: “Умрет — не умрет”. И я сама была такая. Когда уже заболела, следила так за несколькими людьми. И очень переживала, когда они умирали. Поэтому я убрала практически все фотографии из больниц».

Мужчина внутри меня

Когда через три месяца раздался звонок, что донор найден, Вика испугалась.

За время ремиссии она уже расслабилась. Хорошо себя чувствовала, начала работать, путешествовать. Казалось, что старая жизнь вернулась. И не было никакого лейкоза.

Делать пересадку было страшно. Гарантий никаких. Осложнения. Но и не делать страшно — вероятность рецидива высокая. «Со всех сторон грусть, — вздыхает Вика. — Но мне дали шанс на новую жизнь. Нужно его использовать». Но для этого нужно было несколько месяцев прожить в Петербурге, снимать квартиру, нужно специальное питание, а главное — бесконечные анализы. Все это стоит дорого. На помощь таким пациентам, как Вика, приходит фонд AdVita. Фонд помогает тем, кому нужна трансплантация костного мозга. И поддерживает лаборатории НИИ им. Горбачевой.

Чтобы пересадки костного мозга были возможными, необходимо бесперебойное функционирование многих лабораторий, в том числе лаборатории тканевого типирования. Здесь проверяют ткани на генетическую совместимость у пациентов и их возможных доноров костного мозга. Функционирование этой лаборатории невозможно без денег, а системного финансирования от государства, к сожалению, нет. Выделяемых денег хватает на несколько месяцев, и, если их не будет, за все исследования придется платить пациентам. А у пациентов таких денег просто нет.

16 июня 2018 года Вике сделали пересадку костного мозга. Вику спас мужчина из Германии. Ему 35 лет. У него та же группа крови, что и у нее. Это все, что она о нем знает. И еще, кажется, он очень любит животных. После пересадки в Вике внезапно проснулась любовь к животным, особенно к маленьким собачкам. Ее до слез стали умилять рассказы о разных зверюшках и их фотографии. Она уже съездила на ферму к оленям и к альпакам. И говорит, что это самое необычное изменение, которому она не находит логического объяснения. Она очень хочет написать своему донору письмо и уже раздумывает, что бы такое небанальное придумать.

Вика очень ждет июня. В июне у Вики свадьба и первая годовщина ее новой жизни. Жизни, которая была бы невозможна без AdVita и всех вас. Всех, кто поддерживает работу фонда. Пожалуйста, поддержите фонд AdVita любой посильной суммой. Тогда тех, кто живет благодаря вам, будет больше.