Найдена, погибла
Пожилые люди теряются, прохожие сдают их в больницы. А потом родственники обнаруживают их в моргах. Почему?
«Простите, что не успели»
28 августа 2016 года в Москве пропал 76-летний Николай Платонович. Дедушка ушел на прогулку и не вернулся домой. «Рост 168, худощавого телосложения, седые волосы, серые глаза. Голубые джинсы, темно-синий джемпер» — такие ориентировки от поисково-спасательного отряда «Лиза Алерт» появились на северо-западе столицы. Курировал поиск Максим Максименко из Шахт. Максим связался со всеми родными и знакомыми Николая Платоновича, запустил инфопоиск, обзванивал больницы. От родных он узнал, что у пропавшего с собой был паспорт, во вкладке которого бумажка с номерами родственников. Дедушка страдал потерями памяти, бумажку положили на случай беды.
Скоро появилась информация, что Николай Платонович лежит в Красногорской больнице. Максим позвонил родственникам, жена и дочь помчались в больницу. В палате они нашли пустую кровать, на ней лежал джемпер дедушки, бумажник и документы. Листочек с адресом и телефонами родных был на месте. Соседи по палате рассказали, что с самого поступления в больницу дед порывался «искать жену». И как только ему стало лучше, встал и ушел. Жене и дочери персонал больницы сказал: «Он ушел, мы не обязаны ни за кем следить». В полицию они тоже не сообщили, несмотря на то, что мужчина числился пропавшим.
Дедушку бросились искать на улицах, и поздно вечером на линию отряда позвонили из морга: Николай Платонович попал под электричку. «Я не смог позвонить вечером его родным, — говорит Максим Максименко. — Просто потому, что им знать об этом целую ночь и ничего не поделать — это очень страшно и тяжело. Решил для себя, что ровно в полвосьмого утра, не раздумывая ни секунды, не готовя себя к разговору, позвоню его дочери. Набрал номер, на одном дыхании выпалил: “Да, точно, да, в Красногорском морге. Простите меня за эту новость. Простите, что не успели…”»
«Они разминулись всего в три часа, — написал Максим в своем Фейсбуке. — Три часа между объятиями близких, родных и стылым моргом. Никто никому ничем не обязан. Все хорошо помнят законы, но не помнят о человеческом. Человеческое потеряно. Представители стада, которые не обязаны, вы просто знайте, как все случилось после его выхода из больницы. Живите с этим. И когда будете умирать в своей постельке в окружении любящих родственников, — тоже припомните этот случай. Там, за пределами жизни, сдается мне, тоже есть свои законы. Вот следуя им, вас направят к нужной двери. Ручка будет горячей».
Так работает система
Олеся Пышкина из Башкортостана, региональный координатор поисково-спасательного отряда «Лиза Алерт», собирает похожие истории уже полгода. Все они объединены одной темой: человек попал в больницу, и его след оборвался. Таких случаев из разных регионов Олеся собрала уже на двадцать страниц, и список пополняется.
Бордовая вязаная кофта, цветной платочек на шею в тон — последняя одежда, которую надела 81-летняя Нина Бычкова. Бабушка жила одна в Павловском Посаде, в начале мая она поехала в соседний город Электросталь — поменять батарейки в слуховом аппарате. Доехала, поменяла, а дальше что-то пошло не так, — домой Нина Георгиевна не вернулась. Когда заявка о поиске Нины Бычковой попала в отряд «Лиза Алерт», прошла неделя. Инфорги этого поиска Мария Роща и Дмитрий Исаев организовали прозвон больниц, подстанций скорой во всех ближайших районах, разместили ориентировки, выехали на опросы в Электросталь. Нашли несколько свидетелей, которые видели бабушку, — она была потерянной и спрашивала у прохожих, на какой автобус ей лучше сесть, чтобы добраться до дома. Позже на линию отряда позвонила Ирина. Она ехала на машине и заметила, что вдоль трассы идет бабушка. Ирина спросила ее, куда она идет, и не получила ответа: женщина не понимала, где находится, и просто шла вперед. Ирина сфотографировала Нину Георгиевну, вызвала скорую (назвала имя и фамилию Нины Бычковой, у нее с собой был паспорт), дождалась врачей и передала бабушку медикам.
Услышав рассказ Ирины, Мария Роща поняла: поиск окончен. Звонит в больницу, но получает ответ: «У нас такой женщины нет». Звонит в другую: «Нет». Звонят еще — нигде похожую женщину не видели. Добровольцы поехали в больницу, обошли все отделения, бабушки нет. Звонили в скорую, вызова к пациентке с таким именем и фамилией не было. Единственное, что сообщили в скорой, — был вызов к неизвестной женщине 60 лет, ее привезли в травмпункт. Волонтеры проверили и травмпункт, хотя, по описанию медиков, речь шла не о Нине Бычковой. В травмпункте бабушку тоже не видели…
Несколько дней волонтеры отряда прочесывали окрестности Электростали, Павловского Посада, Ногинска и только 27 мая Нину Георгиевну нашли мертвой в четырех километрах от больницы.
«Ирина все правильно сделала, передала бабушку врачам. Почему медики открещиваются от того, что забирали ее? Что с ней вообще случилось? Мы говорим об этом, задаем эти вопросы не для того, чтобы ругаться с врачами. Мы понимаем, что так работает система: есть врачебная тайна, есть законы, по которым человека не могут удерживать в больнице насильно. Мы понимаем, что это система, но также понимаем и то, что надо в ней что-то менять, ведь это далеко не единственный подобный случай!»
Теперь «Лиза Алерт» настойчиво советует волонтерам записывать номер бригады.
Невостребованная
19 июля 2017 года пропала жительница города Назарово Нина Васильевна Тямина. Женщине было 72 года, она поехала в онкологический центр в Красноярск и жила в пансионате при центре, ожидая, когда ей окажут медицинскую помощь. У Нины Васильевны были в Красноярске друзья, с которыми она поддерживала связь. С августа на связь она выходить перестала, но заявка о пропаже женщины поступила в поисково-спасательный отряд только 2 октября.
Координатор отряда Наталья Горовцова рассказала, что после поисковых работ «следы» бабушки привели в хостел, где она жила около недели и откуда ее увезли на скорой. По словам работника хостела Ольги, Нина Васильевна плохо себя чувствовала, почти ни с кем не общалась. У нее сильно болел живот, и она ничего не ела, только пила воду. Она каждый день ходила в онкоцентр, просила, чтобы ей сделали операцию, но ее не принимали. 29 июля Нине Васильевне стало очень плохо, ее рвало кровью. Ольга вызвала бабушке скорую, собрала все вещи и документы Тяминой и отдала врачам. Ольга точно помнит, что среди вещей был паспорт, заряженный телефон с активной сим-картой, в котором последними исходящими номерами были контакты ее близких друзей. 4 октября волонтеры отряда узнали, что 29 июля бабушку привезли в краевую больницу. И что 8 августа она умерла. И что ее похоронили за городом как невостребованную.
«Я никак не могу понять, — говорит Наталья Горовцова, — почему врачи, у которых были на руках документы и телефон Нины Тяминой с контактами ее близких, никому не сообщили ни о ее состоянии, ни о ее смерти? Как можно было похоронить человека как невостребованного, если так легко можно было о нем сообщить?»
Лучший работник больницы
В конце апреля 93-летнему ветерану Отечественной войны Василию Акимовичу Родкину стало плохо на железнодорожной станции. Прохожие вызвали ему скорую, дедушку отвезли в районную больницу города Пушкино. Родственники приехали в больницу и услышали от медиков: «Не было такого, не знаем, где он». Заявка о пропаже поступила в поисково-спасательный отряд «Лиза Алерт», и за ночь 28 добровольцев расклеили ориентировки в районе больницы, на двенадцати железнодорожных станциях, развезли их в больницы и подстанции скорой помощи четырех ближайших районов, отработали с кинологом ближний лес и частный сектор, прозвонили соседние больницы, а также получили от ЦРБ Пушкино заверение, что все отделения проверены и Василия Родкина у них нет.
Позже удалось выяснить, что в больнице Василий Акимович все же был. Дедушку отвезли из приемного отделения в корпус, где не было мест. А что было с ним дальше, никто не смог объяснить ни полиции, ни добровольцам. У медиков уточнили, все ли отделения они проверили. Врачи заверили: «Все проверили, такого нет». А вскоре на горячую линию позвонил охранник этой больницы: «Дедушка жив, все это время лежит у нас».
«Этот охранник — лучший работник этой больницы, — написала в отчете о поиске Василия Родкина координатор Анастасия Волкова. — Ему должны как минимум дать премию, потому что он оказался единственным, кто реально был заинтересован в поиске деда. Мы каждый день кого-то ищем. Меняются города, но не меняется отношение к пожилым людям… А ведь наверное главврач этой больницы на 9 мая обвяжет всех георгиевскими ленточками. Хотя нам, обычным гражданам, очень хотелось бы, чтобы в первую очередь он повязал всех обязательством относиться к пациентам как к людям. И вспоминать о тех, кто прошел войну, не только 9 мая».
«Эта история со счастливым концом, — говорит Олеся Пышкина. — Но сколько случаев, когда мы просто не успеваем вовремя! В 2017 году искали дедушку, который в Люберцах лежал в больнице, и мы звонили туда сто раз. Сейчас я готовлю отчет о дедушке, который в Томске вышел из больницы покурить и пропал. Его нашли на улице замерзшим до смерти».
«Вот так бывает, что мы тратим силы, звоним везде, а человек лежит в больнице, — говорит Наталья Горовцова. — Очевидно, что
но врачи на все наши претензии ссылаются на врачебную тайну. Мы сейчас пытаемся наладить с Минздравом хотя бы минимальный контакт, чтобы, например, мы присылали в больницу ориентировку, а нам бы просто сообщали, есть у них похожий человек или нет. Дальше мы бы отправляли в больницу на опознание родственников… Мы пока не продвинулись, а вот в Томске сейчас “Лиза Алерт” ведет диалог с Департаментом здравоохранения, после того как там тоже из больницы пропала женщина. Она ушла из отделения, и сотрудники больницы прогнали добровольцев, которые приехали помочь с поисками. Ее, слава богу, потом нашли на улице, она жива».
По словам руководителя группы СМИ, старшего поискового группы в «Лиза Алерт» Ксении Кнорре-Дмитриевой, главное, что объединяет все эти истории, — «системная проблема, когда человек попадает в медицинское учреждение и после этого таинственным образом оказывается на улице с разным результатом». Как в таких случаях должны действовать медики, в чьих руках оказывается жизнь потерявшегося человека, — вопрос открытый.
«Нельзя просто так схватить бабушку»
Врач скорой помощи Сергей Ступников (по его просьбе имя изменено) пытается понять, как такие истории могут происходить: «Из кареты скорой пациенту “пропасть” очень сложно. В редких случаях пациенты могут сбежать из машины без подписи, но это ЧП. И это отражается в карте скорой помощи: врачи оформляют документы о том, что пациент сам ушел, чтобы не подставляться под юридический удар.
По факту Нина Бычкова могла отказаться от госпитализации, придя в себя в машине. Но бригада должна убедиться в ее вменяемости и, если вменяема, дать подписать документ об отказе в госпитализации. То есть в любом случае звонок в скорую зафиксирован, и оттуда тянется цепочка документов.
Чаще пациент может сбежать из приемного покоя больницы после доставки. Но в любом случае у скорой будет документ о передаче. Не может не быть документов. Все звонки записываются. Если документооборота не пошло, — это криминал.
Передача пациента также фиксируется в карте скорой помощи печатью приемного покоя. Если скорая настаивает на том, что звонок не поступил, — это повод для открытия уголовного дела об убийстве».
У Андрея Демиденко, врача-реаниматолога из Москвы, который тоже попросил изменить его имя, немного другое мнение: «В регионах может быть своя специфика в обращении скорой помощи с пациентами. У этой конкретной бабушки, судя по подробностям истории, не было показаний для госпитализации. Врачи ее забрали, потому что им стало ее жалко. По закону ее должны были оставить на месте. Скорее всего ее действительно привезли в травмпункт, чтобы хоть куда-то, но там за ней, конечно, смотреть не стали, — она посидела и ушла.
Я думаю, что вызов скорой наверняка зафиксировали, но информацию не дали по Федеральному закону 323 (ФЗ об основах охраны здоровья граждан в РФ).
Врачи не сообщают о нахождении у них пациента добровольцам, потому что есть закон о персональных данных, есть врачебная тайна. А то, что медики отказываются, что был вызов… Вызов поступает и всегда записывается. Какой у них там в регионе свой внутренний бардак, никто не знает».
Юридически все правильно
Пока мы разговариваем с врачами, Олеся Пышкина присылает и присылает разные, но такие похожие друг на друга истории:
«Александр Яковлевич пропал 22 августа 2017 года. Его искали по всем больницам и моргам, везде один ответ: “К нам такой не поступал”. Мужчину искали полторы недели, волонтеры поисково-спасательного отряда “Лиза Алерт” не спали ночами и проделали колоссальную работу по поиску. Позже родственники обнаружили Александра в реанимации в одной из больниц, в которой “его не было”».
«Дедушка вышел из дома и пропал. Добровольцы прозванивали больницы, и на третий день поиска выяснилось, что он лежит в одной из тех больниц, в которые многократно звонили и получали ответ, что его нет. При поступлении мужчину не зарегистрировали даже по приметам, и он лежал в инфекционном отделении до выписки, когда понадобилось как-то его назвать. Выяснилось, что в этой больнице у дедушки работает брат, — так нашлись родственники, и все закончилось хорошо».
Очевидно, что трагедии будут происходить до тех пор, пока не будет налажено взаимодействие между медицинскими учреждениями и волонтерами поисково-спасательных отрядов. А еще, как считает Максим Максименко, пока медицинские работники не начнут относиться к пропавшим людям по-человечески.
«С юридической точки зрения все безупречно, — говорит Максименко, вспоминая Николая Платоновича, который ушел из больницы и попал под электричку. — Не имеют права врачи удерживать человека. С точки зрения человеческой… Я все понимаю, больница обычная, не закрытая психиатрическая, больные ходят туда-сюда, кто-то покурить, кто-то в магазин… Странно было бы, если бы охранник каждого хватал за руку. Но в ситуации, когда у человека потеря памяти и есть все документы с контактами родных, какого дьявола хотя бы в полицию не сообщили?! Можно было сразу все решить, даже до заявки нам не дошло бы дело… Я знаю огромное количество примеров, когда медработник проявлял человеческие качества и сообщал о поступивших к ним потерявшихся людях и их находили живыми и невредимыми».
Каждый день мы пишем о самых важных проблемах в нашей стране и предлагаем способы их решения. За девять лет мы собрали 300 миллионов рублей в пользу проверенных благотворительных организаций.
«Такие дела» существуют благодаря пожертвованиям: с их помощью мы оплачиваем работу авторов, фотографов и редакторов, ездим в командировки и проводим исследования. Мы просим вас оформить пожертвование в поддержку проекта. Любая помощь, особенно если она регулярная, помогает нам работать.
Оформив регулярное пожертвование на сумму от 500 рублей, вы сможете присоединиться к «Таким друзьям» — сообществу близких по духу людей. Здесь вас ждут мастер-классы и воркшопы, общение с редакцией, обсуждение текстов и встречи с их героями.
Станьте частью перемен — оформите ежемесячное пожертвование. Спасибо, что вы с нами!
Помочь нам
