Исторический контекст
В XX веке европейские страны и вслед за ними Россия столкнулись со вторым демографическим переходом — резким снижением рождаемости и смертности. Медицина развивалась, контрацепция стала доступнее, эпидемии закончились, продолжительность жизни увеличилась. А еще положение женщины в обществе стало свободнее, изменилось само понимание семьи, приоритеты людей. Последовательные изменения в общественном сознании и экономике естественным образом сократили рождаемость.
В конце века в России был новый виток демографического кризиса — перестройка, развал Советского Союза, «лихие девяностые». В этот период смертность превышала рождаемость в 1,5 раза. Но и количество родившихся людей резко сократилось после 1987 года (это естественное продолжение низкой рождаемости в 1960-е годы, когда на свет появлялись дети поколений военных лет. — Прим. ТД). И вот сейчас немногочисленные дети девяностых обзаводятся семьями. Но кроме того, что их мало, они еще и не спешат рожать новых граждан.
В 2018 году в России родилось 1 604 344 человека — на 85 540 человек меньше, чем в 2017-м. Притом что показатели 2017 года были худшими в последнем десятилетии; в последний раз меньше новорожденных в России было зафиксировано лишь в 2007 году (1,61 миллиона).
Семьи в развитых странах предпочитают иметь не более одного-двух детей, первый ребенок появляется в возрасте около 30 лет и позже. В России это справедливо для центральной части страны и в особенности крупных городов. Для сравнения, естественный прирост населения в более традиционных обществах — в Чеченской Республике, Дагестане, Ингушетии — варьируется от 11 до 16%, в Москве — 1,19%, в целом по Центральному федеральному округу прирост составляет –2,43%.
Каждому развитому государству нужны новые люди, поэтому снижение рождаемости хоть и естественный процесс, но неудобный. Новые люди будут работать, платить налоги, которые пойдут в том числе на выплаты пенсий. Поэтому каждая развитая страна ведет свою демографическую политику по повышению рождаемости, но разными методами.
Почему женщины не рожают?
Если уж ставить целью повышение рождаемости, то, чтобы сформировать эффективную политику, нужно понимать, что этому препятствует. Чайлдфри (люди, полностью отказавшиеся от деторождения) не такая большая социальная группа, как может казаться. Большинство женщин готовы заводить детей — да, позже, чем было принято раньше, да, максимум трех. Что им препятствует?
Я провела опрос среди своей аудитории, это женщины в возрасте 18–25 лет. Резюмируя большинство ответов, я выявила основную причину — отсутствие стабильности. Для кого-то стабильность — это свое жилье, для кого-то — уверенность в работе, партнере, государственных институтах.
Много ответов касается психологических моментов: страшно испортить жизнь ребенку собственными проблемами с психикой, не хочется повторять путь собственных родителей, нет уверенности в себе в качестве матери.
«Сейчас не кажется это необходимостью. Нет внутреннего желания, а также той внутренней гармонии, чтобы новый человек не стал заложником моих комплексов, желаний, предубеждений и так далее».
Люди боятся условий в роддомах, не готовы остаться без финансовой и психологической поддержки, в целом чувствуют себя неуверенно в России.
«Не хочу растить детей в стране, где не уверен в завтрашнем дне и не знаешь, где окажешься через месяц — в тюрьме или на дне. А еще боюсь воспитать ребенка так, как мои родители меня. Они старались, но со многими проблемами до сих пор не могу ужиться».
«Я не стану рожать в России. Эта страна не для людей. Вот родится, не дай боже, ребенок с инвалидностью, который дальше квартиры выйти не сможет. Я видела таких и видела их матерей, это пытка — обрекать собственного ребенка на такую жизнь просто жестоко. А если он будет гомосексуальным? А если с особенностями развития? Нет. Он не заслуживает такой жизни».
«Боюсь, что меня искалечат в роддоме, а потом добьют бюрократией».
Если спросить женщин, что останавливает их от рождения детей, можно гораздо продуктивнее наметить направления работы: качественная и длительная финансовая поддержка (не до полутора лет, после которых, видимо, предполагается, что ребенок способен содержать себя сам), доступная психологическая поддержка до, во время и после беременности, повсеместно доступные курсы осознанного родительства, развитая инфраструктура детских учреждений.
Деньги и медицина
Самая известная программа поддержки в России — материнский капитал. Сертификат на 453 026 рублей выдается при рождении или усыновлении второго ребенка. Его можно потратить на покупку жилья, образование ребенка, реабилитацию ребенка с инвалидностью или вложить в пенсию матери. Малоимущие семьи могут использовать маткапитал на оплату детского сада или просто бытовые расходы.
С 2018 года на первого ребенка дают ежемесячное пособие от 9 до 15 тысяч рублей, сумма зависит от региона. Но при условии, что у семьи доход меньше, чем полтора прожиточных минимума (12 130 рублей на трудоспособного человека. — Прим. ТД). Эта инициатива рассчитана всего на три года. Еще есть единовременная выплата вне зависимости от «очередности» ребенка — 17 479 рублей — плюс районный коэффициент, например «северные» надбавки. Можно считать финансовой поддержкой еще и снижение ипотечных ставок до 6%.
Все это — федеральные меры. Финансовая поддержка есть и на региональном уровне. Где-то это пособия на третьего и последующих детей, где-то — выплаты при рождении двойни и тройни, в отдельных регионах дополнительно доплачивают малоимущим семьям.
Куда более важный вопрос — качество медицины: количество коек для рожениц, число акушерок, младшего медицинского персонала только уменьшается, в больницах постоянная нехватка медикаментов и мест, а врачи не проходят курсы повышения квалификации и ведут беременность по советским рекомендациям.
С 2013 года в России работает программа развития перинатальных центров — их строительство, обучение персонала. На практике с 2010 года количество коек для рожениц сократилось с 80,3 до 64,3 тысячи, число акушерок — с 64,9 до 57,4 тысячи. Особенно эта проблема касается небольших населенных пунктов — до ближайшего центра могут быть десятки километров.
Справедливости ради, младенческая смертность действительно снизилась: если еще в 2015 году было зафиксировано 12 664 случая, то в 2017 году — 9577. Частично цели программы были достигнуты, но качество родовспоможения все еще остается очень низким и часто оно просто недоступно. С 2000 по 2015 год фельдшерско-акушерских пунктов стало меньше на 23,1%, женских консультаций — на 10,6%, по данным Центра экономических и политических реформ.
Пропаганда
В каждой женской консультации, поликлинике и просто государственном учреждении можно найти стенды с агитацией против абортов. Аргументация свободная. Апеллируют к религии, к форме гражданской сознательности с заявлениями о вымирании нации. Плод позиционируется как сформировавшийся ребенок, аборт — как убийство.
Никаких ограничений в подобном давлении нет: в красках расписываются последствия аборта, в описаниях искажаются этапы развития плода. Из последних ярких прецедентов — краснодарские баннеры «Не ссы, рожай» и стенд, установленный в поликлинике № 3 Сыктывкара, где аборты сравниваются с жертвоприношениями, а в качестве примера позитивной инициативы описывается сталинский запрет абортов.
Созданием и распространением материалов с антиабортной агитацией чаще всего занимаются организации, ассоциирующиеся с РПЦ, например Благотворительный фонд защиты семьи, материнства и детства имени Святителя Николая Чудотворца, Общероссийское общественное движение «За жизнь» и другие федеральные и региональные инициативы. Фонды и движения регулярно получают государственные гранты.
Помимо социальной рекламы на билбордах, в больницах, женских консультациях и любых государственных учреждениях со счастливыми семьями — неизменно гетеросексуальными и «славянскими», критически важным ресурсом давления являются медицинские и социальные работники.
Задача уговорить женщину сохранить беременность гласно или нет стоит перед врачами и работниками кризисных центров. В частных случаях за «правильный» выбор женщины им предусмотрены поощрения. Так, в Кировской области с 1 августа работники кризисных центров получают четыре тысячи рублей за каждую женщину, отказавшуюся от аборта.
Ежегодно общественный Фонд апостола Андрея Первозванного при поддержке Минздрава проводит всероссийский конкурс «Святость материнства». Вот примеры номинаций: «Лучший врач — акушер-гинеколог по критерию сохранения беременности у женщин, обратившихся за направлением на аборт», «Лучший психолог по доабортному консультированию». Награды — выплаты от 30 тысяч рублей и выше.
Женщины в сложной жизненной ситуации уязвимы перед людьми, находящимися в условно авторитетном положении. Они зависимы от врачей и психологов, которые подталкивают их к желательному решению. Неважно, двигает специалистом финансовая выгода или личные моральные ценности, он вмешивается в решение, которое не может принадлежать ему, и действует в своих интересах.
Меньше абортов — больше детей
Стремление сократить количество абортов, в принципе, основное направление пронаталистской политики. И число прерываний беременности действительно снижается: если в 2010 году на 100 родов приходилось 66,6 аборта, то в 2017 году — уже 46,4.
Нельзя сказать, следствие это того, что информация о контрацепции все-таки становится более общедоступной и все больше женщин просто не оказываются в такой ситуации, или же политика отказа от абортов приносит свои плоды. При учете уменьшения доходов населения и не самого высокого уровня поддержки социальной сферы сложно говорить о росте осознанного родительства.
Кроме агитационных мер, борьба с абортами ведется на законодательном уровне. Речь не только о нескольких попытках вывода абортов из ОМС. За последние десять лет в России накопилась целая серия побочных мер, усложняющих аборт: больше документов, больше условий, больше заминок перед самой процедурой.
Например, социальные показания к аборту на поздних сроках ограничили в 2012 году. Убрали решение суда о лишении или об ограничении родительских прав, пребывание женщины в местах лишения свободы, наличие инвалидности у мужа или его смерть.
В 2011 году в закон «Об основах охраны здоровья граждан в РФ» внесли поправки о «днях тишины» — обязательной задержке в 48 часов для 4–7 недель беременности и в неделю для 7–10 недель. Проблемы две: во-первых, риски, связанные с прерыванием беременности, увеличиваются с ее длительностью, во-вторых, для женщин, которые делают аборт не по месту жительства, это дополнительные траты, связанные с дорогой и проживанием.
В 2012 году медики получили право отказаться проводить аборт — в таком случае медицинская организация должна предоставить другого специалиста, но фактически это привело к тому, что в России есть территории, на которых аборт сделать просто некому.
В декабре 2017 года Министерство здравоохранения вывело аборты из общей медицинской лицензии: клиники должны получать отдельное разрешение на операции по искусственному прерыванию беременности.
Изменилась форма добровольного информированного согласия на проведение процедуры: появились пункты о консультации с психологом и прослушивании сердцебиения плода — рекомендательного характера.
Особняком стоят так называемые дни без абортов. Это региональные инициативы, приуроченные к религиозным или государственным праздникам, когда клиники региона массово не проводят операции. Краснодарский край, Пензенская, Ростовская, Самарская и еще ряд областей проводят такие акции на регулярной основе.
То, что называется в документации «профилактикой абортов», никогда не связано с предупреждением нежелательных беременностей. Несмотря на то что Россия ратифицировала Конвенцию Совета Европы о защите детей от сексуальной эксплуатации и сексуальных злоупотреблений, вопрос о сексуальном просвещении все еще никак не решается.
Бывшая жена — бывшие дети
Еще одна проблема — невовлеченное отцовство. Ребенок до сих пор воспринимается как «женское дело». В лучшем случае отец — это финансовый ресурс, в худшем — нет даже его.
Да, есть женщины, которые заводят детей в одиночку изначально, но абсолютное большинство планирует или сохраняет беременность, рассчитывая на своего партнера. Половина россиян считает, что дети — это предназначение брака, они укрепляют семью. При этом в стране очевидно высокий процент разводов: в 2018 году на 863 039 заключенных браков пришлось 583 942 развода.
Это не совсем репрезентативная статистика: брак не означает наличие ребенка, а дети не всегда рождаются в браке. Тем не менее люди часто расходятся, и традиционно в большинстве случаев ребенок остается с матерью. Несмотря на достаточно жесткое законодательство по алиментам, долги по выплатам огромны. Но проблема даже не в злостных неплательщиках (в 2017 году на 100 детей до 16 лет долги по алиментам приходились на 17,7), большинство уходит от выплат полулегальным путем: серая зарплата, переписывание имущества. В итоге родитель с ребенком получает несколько тысяч с минимальной заработной платы — приличия соблюдены, а проблема не решена.
Бывшая жена — бывшие дети. Как минимум пропагандистский ресурс, направленный сейчас на уменьшение количества абортов, стоило бы переориентировать на формирование образа отца — полноценного равнозначного родителя.
Вводить декрет для отца как нормальную практику: по закону мужчина имеет право взять декретный отпуск, но эта возможность не используется. Говорить о том, что менять памперсы и заботиться о ребенке не стыдно, это не урон мужественности, это — нормально. Равно вовлеченное отцовство и осознание мужчинами своей роли в жизни ребенка — вне зависимости от отношений с женщиной — позволит сильно снизить нагрузку на матерей.
Пронаталистская политика в других странах
Политика повышения рождаемости присуща не только России. В ней заинтересованы многие страны, но методы отличаются.
Французская демографическая политика акцентируется на мощной финансовой поддержке молодых семей. Шведская модель ставит во главу угла гендерное равенство и работает над социальной атмосферой в целом: защита трудовых прав женщин, сексуальное просвещение со школьного возраста, которое включает не только разговор о контрацепции, но и обсуждение насилия и защиты от него.
Аборты по желанию женщины разрешены практически во всех странах Евросоюза. Исключение составляет Польша и до недавнего времени Ирландия: 18 сентября 2018 года аборты в Ирландии легализованы по результатам референдума. Опыт Польши довольно ярко показывает бессмысленность политики запрета для повышения рождаемости: демография не улучшается, «абортный туризм» остается нормальной практикой, зато растет число отказников.
Отдельно стоит отметить проблему селективных абортов, причиной которых становится не беременность, а отдельные характеристики плода. В Азербайджане, Армении, Грузии и некоторых азиатских странах женщины делают аборт, если плод — девочка. Это создает гендерный разрыв и лишний раз подтверждает и закрепляет вторичное положение женщин в обществе. Искоренить эту проблему сложно — женщины не указывают причину аборта, одна из возможных мер борьбы с ней — не сообщать пол плода до конца допустимого для аборта срока.
Демографическая политика сама по себе, пропаганда рождаемости — нормальное явление, необходимое государству, в особенности такому, которое берет на себя социальные функции: нужно много рабочего населения, которое будет обеспечивать не только пенсии, но и те же самые льготы и выплаты молодым семьям. Проблема в том, что политика России попросту неэффективна и порой жестока. Вместо системной помощи и поддержки женщин, которые хотели бы иметь детей, вместо снижения нагрузки на матерей демографическая политика акцентирована на принуждении. А насилие никогда не бывает продуктивным.