Я знаю одного мальчика, который идет в третий класс самой обычной, даже, пожалуй, неплохой школы. К учительнице Светлане Анатольевне — тоже неплохой, нормальной учительнице, как считают родители мальчика. Она не садистка, просто всегда немного нервная (а как не быть нервной, если у тебя в классе 37 человек и нужно бесконечно писать планы и отчеты). Но каждый раз, когда мальчик вспоминает о 1 сентября, у него начинают дрожать губы и катиться слезы. Ему там очень плохо. Его не бьют, не издеваются, но все равно плохо очень. Он в изоляции, ему в классе досталась роль «какого-то странного», «не как все».
Я видела подростков, у которых слезы уже не катятся, они только шипят сквозь зубы: «Будь она проклята, эта школа». И убегают в свою комнату. Они уже не рассказывают нам, что одноклассники пишут о них в соцсетях презрительные гадости. Видела даже девочек-отличниц, которые, старательно отводя глаза, могут сказать, что «с ребятами в классе как-то дружить не получается» и «учительница немножко строгая». Эти слова не звучат, как вой тревожной сигнализации. И родители годами могут не догадываться, не замечать, насколько мучительно отличнице в школе.
Потому что догадался — а дальше?..
Может, так и должно быть? Наверное, им всем сейчас в школе противно? Или ребенок сам виноват, не умеет дружить?
И что делать? Забирать ребенка из школы? Бред. Разговаривать с учительницей? С очень большой вероятностью услышишь вариацию на тему «вас много, а я одна» или «дети сами должны разобраться». Активно вмешиваться в отношения ребенка с одноклассниками? Большинство родителей на это не идут, а те, что все-таки идут, часто приносят больше вреда, чем пользы.
Невыполнимые советы
Многие растерянно советуют:
«Ну ты это… просто не обращай внимания, и все. Ты в школу ходишь учиться, а на остальное тебе наплевать».
Главная характеристика этого совета — его абсолютная невыполнимость. Нет, не только учиться ходит ребенок в школу. Нет, ему не наплевать на «остальное». В первую очередь он ходит туда, чтобы учиться выстраивать отношения с особями своего вида. В современном мире, где дети не играют во дворах, не приобщаются с четырех лет к ремеслу и не встают к станку, — это главная функция школы. Она становится тренингом общения и взаимодействия длиной в 11 лет. Тренингом поведения в конфликтах. И уже только в третью-четвертую-пятую очередь — местом, где ребенок выучит таблицу умножения, законы Ньютона и грамматику местоимений (их, кстати, можно и в интернете выучить).
И если в главной задаче — в выстраивании отношений — ребенок заходит в тупик, ощущает себя ничтожным и униженным, в каком-то смысле провал переживает вся семья.
Тут у родителей есть два пути. Игнорировать его трудности в надежде, что они со временем разрешатся сами (представьте, так тоже бывает). Или пытаться вывести школьника из тупика. Особенно если он пребывает в хроническом напряжении и тревоге — не может сосредоточиться, забывчив, плохо спит или каждые полчаса бегает в туалет. Что вообще можно сделать?
Красочный план
Для начала нужно собрать данные.
Иногда бывает очень полезно (и интересно для ребенка) нарисовать на бумаге план класса и провести разноцветные линии — с кем у ребенка хорошие отношения, с кем вежливый нейтралитет, кого он боится, кого бы предпочел из класса убрать. С подростками, как правило, такая игра и такой уровень откровенности уже невозможны — лучше сделать это раньше. Ребенок может описать тех, кого не любит и боится. Часто детям, да что там, и взрослым бывает сложно описывать людей в терминах «какой он». И проще продвигаться вперед через сюжеты «однажды он сказал… обычно он делает так… мне не нравится, когда он… я боюсь, что он…»
ШкольникиФото: Николай Дудукин/PhotoXPress.ru
Отдельно любопытно бывает обсудить учительницу. Или учителей.
Если старшеклассники уже могут сказать что-то вроде: «Учительница меня не любит/он ко мне придирается», то дети во втором-третьем классе часто не способны даже сформулировать это. Они, конечно, скажут, если учитель кричит на них или бьет, но презрительную гримасу учителя или обидные замечания примут как должное. Так что более тонкие вещи приходится ловить на более тонкую удочку (А как вы обычно здороваетесь? А что она говорит, когда у тебя что-то не получается? А как учительница обычно ведет себя, когда вы ссоритесь? Вы ей жалуетесь? А кто ей жалуется? А кого она хвалит? А как это делает?)
Важно иметь в виду: карта, которую мы получаем, не равна реальности стопроцентно. Это то, как картинку видит наш ребенок. Какие-то вещи он может воспринимать слишком болезненно, а каких-то, наоборот, не замечать. Так что все рассказы можно принять к сведению, но проверить на достоверность.
Травля или конфликт?
Ох, а вдруг это травля, спрашивают встревоженные родители?
Мне кажется, популярность терминов «травля» и «буллинг» несколько запутывает нас, говорящих. И часто, увы, провоцирует охоту на ведьм. Поиски того, кого можно назначить злодеем и садистом, обвинить и наказать. Он же мучает бедную жертву! Это огромное упрощение, и большинство специалистов об этом знают. Не потому, что жертва — не жертва, а потому, что мы концентрируемся на мести обидчику, который иногда вовсе не причина болезни, а ее симптом. Пытаемся наказать ботинок, игнорируя ногу.
Поэтому лично я предпочитаю слово «конфликт».
Конфликт в школе, как правило, всегда имеет иерархическую природу, какими бы словами ни объясняли участники свои мотивы. То есть сводится к борьбе за власть.
Конфликт в школе, как правило, всегда имеет иерархическую природу, то есть сводится к борьбе за власть
Если мы думаем, что «учитель и так главный, это очевидно, ему-то зачем бороться за власть?», то очень заблуждаемся. Иногда учитель действительно сам развязывает войну с ребенком (или с группой детей). Иногда, наоборот, он настолько явно «хромая утка», что разворачивается борьба за нового лидера. Трясет в любом случае весь класс.
Силы участников в конфликте неравны. Учитель, как ферзь на шахматной доске, вообще бьет всех одной левой. И если он выбирает жертвой конкретного ребенка (тут обычно начинаются большие и мелкие издевки, заниженные оценки, унижения при всем классе), то самое время включаться родителям. Потому что Давид победил Голиафа всего раз за всю историю человечества, да и то чудом. И потому что опыт объединения с большими и сильными помощниками гораздо больше пригодится ребенку в жизни, чем опыт одиночества и унижения.
Кстати, часто учитель сам и «втаскивает» родителей в свой конфликт с учеником. На уровне сознания он ослеплен чувством собственной правоты, а бессознательно надеется, что родители встанут на его сторону, и таким образом жертва лишится последнего островка поддержки. И тогда уж точно будет раздавлена и уничтожена.
Ни в коем случае не поддавайтесь. Заступайтесь за своих.
Заступайтесь за своих
С этим ребенком вам еще много лет жить, а с учителем вы видитесь четыре раза в год. Учитель — сменная деталь, ребенок — незаменяемая.
И это то, что вполне можно говорить ребенку: «Я могу считать, что ты неправ, что ты ленивый идиот, я могу ругать тебя и беситься дома, но выступать мы, черт возьми, будем единым фронтом».
Первоклассник на урокеФото: Владимир Веленгурин/Комсомольская правда/PhotoXPress.ru
Потому что для ребенка это неочевидно, и даже самые благополучные дети подозревают, что из-за учительских обвинений, замечаний или плохих оценок родитель может «разлюбить».
Вообще, выбирая, что говорить ребенку в таких ситуациях, важно не врать. Не пытаться утешать и подбадривать там, где подбодрить, собственно, нечем. Не говорить «Да это все вообще ерунда» (не ерунда), «да ты об этом потом и не вспомнишь» (вспомнит). Можно говорить: «Жаль, что я не могу защитить тебя в школе». Или: «Паршиво, что ситуация так сложилась. Но иногда кто-то нас просто не любит, вот такие дела». Или любые другие слова, в которых не будет обвинений в адрес ребенка.
Читайте такжеРоль школы в буллинге«Буллинг» — совсем нестрашное слово до того момента, пока ваша семья не столкнется с травлей напрямую
Иногда не конкретный учитель, а сама школа конфликтует одновременно с родителем и ребенком. Интерес школы как участника конфликта в том, чтобы полностью перекинуть ответственность за учебу на родителя — буквально вынуждая его делать презентации за ребенка, рисовать плакаты, делать уроки. Транслируя через классных руководителей: «Это ваша работа — делать с ними домашние задания. Это вы вместе с ними поступили в школу. О себе забудьте на ближайшие десять лет». При этом всю власть и приятнейшее право контролировать школа старается оставить себе. Давит на родительскую вину, запутывает, постоянно меняет правила, пугает…
И в этом смысле ведет себя, как настоящий манипулятор. А родители в каком-то смысле тоже становятся объектами травли, измученными родительскими чатиками. И тут уже вынуждены защищать не только ребенка — себя. Часто срываясь на нем, потому что срываться на школе — небезопасно. И тут снова важно, хотя бы в минуты просветления, понимать, что виноват не ребенок. Что вы с ним на одной стороне баррикад. И хотя бы иногда напоминать себе: «Мы ни в чем не виноваты. Мы делаем то, что можем. Ребенок учится не для школы, а для самого себя».
Уроки общения
И все-таки конфликт с одноклассниками — это самая сложная шахматная партия. Он оставляет самые глубокие шрамы. У родителя почти нет рычагов для воздействия на нее. Все, что он может, это защитить ребенка от прямой агрессии, драк и оскорблений. Но подружиться-то как?
Тут, кстати, иной раз неприятным сюрпризом для родителей оказывается то, что учитель не включается. Не встает автоматически на сторону добра. Занимает позицию в духе «пусть сами разбираются» и «я не могу за ними все время следить».
Полезно помнить, что, если в классе дошло до издевательств над слабыми, значит, учитель уже сдал позиции и отказался от руководящей роли. Что делать родителям? Не теряться и тоже искать больших и сильных помощников (а есть ли такой опыт у них самих? Если нет, то вот и шанс научиться). Можно привлекать разные «карательные инстанции», такие, как директор школы, районное управление образования и инспекция по делам несовершеннолетних.
Но важно не скатиться в войну на полное уничтожение противника.
И не настраивать ребенка на такую войну. Не надо бомбить Берлин, иначе потом придется самим жить в развалинах. Не стоит рассказывать ребенку с придыханием, какие одноклассники скоты и садисты, а он несчастная жертва. Сам ребенок может видеть историю совсем по-другому, и его картинка может оказаться гораздо более здоровой и цельной, чем наша. На самом деле он не беспомощен. Он, напомним, учится поведению в конфликте и общению с разными, в том числе агрессивными людьми. Общению, а не уходу в гордую изоляцию. Ни в коем случае не говорите: «Ты должен им показать, что можешь за себя постоять».
Школьники сидят на подоконнике на переменеФото: Евгения Гусева/Комсомольская правда/PhotoXPress.ru
Тут опять может помочь слово «конфликт»: у конфликта есть начало и есть конец. Он не длится вечно — после того, как иерархия установлена и правила игры определились, наступает равновесие. И в этой точке равновесия нас еще не любят, но вполне могут полюбить. Защитив себя, ребенок уже занял какое-то новое место на карте класса. Это начало новой истории, и хорошо, если она будет про… «дружбу», может быть, это сильно сказано, но про сотрудничество.
Но сейчас, когда у ребенка наворачиваются слезы перед 1 сентября, что мы можем ему сказать?
Есть несколько фраз, которые соответствуют главному правилу — не врать. И при этом не ставят ребенку недостижимую планку (вообще любые фразы, которые начинаются с «ты должен…» и «тебе просто надо…», сейчас неуместны). Можно говорить: «Ты молодец, что просто идешь. Это уже героизм». А также: «Я тобой горжусь, ты крутой». Или даже: «В этом году все может быть и по-другому. Три месяца прошло, все изменились». В конце концов: «Если будет совсем трудно, думай о самом приятном, например, о… (добавьте по вкусу)». Уверена, вы придумаете что-нибудь еще лучше.
