"Пустые руки - это чувство пустоты, когда твое желание убаюкать ребенка ничем не заполняется", - говорит Наталья. Ксения Иванова для Такие Дела
«Нечего нам портить статистику»
Когда знакомишься с Наташей, меньше всего хочется напоминать ей о самых тяжелых моментах ее жизни. С ней хочется долго гулять, болтать о ерунде и громко смеяться. Но она помнит каждую минуту: «У меня две потери, — голос еле слышный, в глазах тень. — К этому привыкаешь. Хочешь ты того или нет, приходится».
Смерть ребенка — ночной кошмар всех родителей. И не важно, сколько ему: сорок пять лет, два года или тринадцать недель и официально он еще не человек, а всего лишь «плод». К своим тридцати с хвостиком Наталья Гордиевских пережила этот кошмар дважды.
Наташа собиралась подавать на развод. В отличие от мужа она очень хотела детей и долго пыталась забеременеть. Когда наконец тест показал две полоски, она решила дать браку второй шанс.
«На девятой неделе я пришла в поликлинику, сдала анализы, меня осмотрели — все хорошо, ничто не предвещало. Но недели через три я заболела гриппом. Скорее всего, вирус повлиял на беременность».
На 15-й неделе Наталья была на приеме, и врач сказала, что беременность развивается по сроку. Но на сроке в 20 недель началось вагинальное кровотечение. Наташа жила в пригороде Челябинска с мужем и его родственниками. На скорой ее отвезли в женскую консультацию по месту жительства. А там ее встретили равнодушие, цинизм и хамство. Кроме стандартных в таких ситуациях вопросов, медсестры спрашивали: «Чего ты ноешь?»
Наталья держит свою начатую картину «Отречение»: «Через два месяца после родов я пришла в православный храм, хотела поставить свечку за упокой и помолиться в церкви. Спросила совета у батюшки, к какой иконе лучше подойти, а батюшка ответил, что моя дочка некрещеная грешница и я не могу молиться за нее в храме, только дома. Молитв за некрещеных младенцев нет. И мне нужно просить бога о прощении и очищении ее души. После этих слов у меня ушла вся земля из-под ног. Уходя из церкви в слезах, я срывала с шеи крестик. Больше в церкви я не была ни разу после потери.»
Фото: Ксения Иванова для ТД
«Меня повезли на УЗИ, и я впервые увидела своего сына. Сначала медики замерили параметры тела: ручки, головка, все в порядке. Слушают сердцебиение — тишина. Я лежу на кушетке, чувствую холод геля на животе, смотрю на монитор. А врачи выносят вердикт: “Ничего хорошего не скажем. Сердце остановилось. Ваш ребенок умер”».
Вот так просто. Как будто на вокзале объявили, что ваш поезд ушел. Еще выдали направление в поликлинику в Челябинске, где Наташа стояла на учете у гинеколога, и добавили: «Вы нам с вашим выкидышем не нужны. Нечего нам статистику портить».
Добравшись до поликлиники в Челябинске, Наталья оказалась в хвосте длинной очереди из беременных. Она заглянула в кабинет врача и получила вопрос ребром: «Что вам?»
«Я в тот момент переживала не за себя, а за молодых мам в очереди. Не хотела, чтобы они услышали. Но мне не дали зайти в кабинет и пришлось прямо на пороге ответить как есть: “У меня ребенок умер”. Над коридором нависла гнетущая тишина, которую врач разрядил очередной “гуманной” репликой: “Ничего, бывает. Вы молодая, еще родите”. Обесценил горе матери, сунул в руки медкарту и отправил дальше, в больницу Скорой помощи. До нее было сорок минут пешком».
«Еще родишь»
Все это произошло в пятницу. Не самый подходящий день для госпитализации. Пациентку Гордиевских отвели в восьмиместную палату и оставили до понедельника — ждать повторного УЗИ.
«Соседки по палате старались меня успокоить, как могли. Вслед за гинекологом из поликлиники говорили: “Ну, ты еще родишь”. Эту классическую фразу говорят все и всем. Она не помогает, а, наоборот, вгоняет еще глубже в яму отчаяния. Никто и никогда не заменит тебе этого ребенка».
Рано утром в субботу у Натальи начались схватки. Дежурный врач вместо обезболивающего дал совет: «Терпи». И Наташа терпела: «Схватки — это все круги ада.
«Пустые руки — это чувство пустоты, когда твое желание убаюкать ребенка ничем не заполняется», —говорит Наталья
Фото: Ксения Иванова для ТД
Я мучилась и просила вколоть хоть что-нибудь. Через несколько часов мне вкололи “Ношпу”. От нее стало еще хуже, началась рвота. Девочки из палаты рассказали, как правильно дышать, растирали мне поясницу. Я расхаживалась в коридоре, чтобы быстрее раскрылась шейка матки. Врачи ждали полного раскрытия, чтобы меньше меня травмировать и сохранить для следующих беременностей и родов. В этом плане они сделали все отлично. А в плане психологической поддержки ждать оказалось нечего».
К обеду, когда от боли звезды из глаз сыпались, Наташу отправили в операционную — ждать врача, потому что в выходной день он один на всех. Именно отправили, а не отвезли на каталке. Только удивились: «Здоровая же баба. Дойдешь».
«Я была в одной футболке, закрывалась руками, скрючивалась от боли, плакала от чувства стыда и потери. Наконец какая-то медсестра дала мне простыню прикрыться. Еле-еле я доползла до операционной. Там у меня отошли воды, коричневые. Было очень стыдно. Но уже не больно. Мне сделали вакуумную аспирацию под общим наркозом. Очнулась я в палате».
Наталья
Фото: Ксения Иванова для ТД
По документам срок беременности составил 20 недель. Но Наталья считает, что, возможно, развитие плода остановилось раньше. «Без УЗИ этого никто не мог сказать. В заключении написано “Замершая беременность на сроке 12-13 недель”. А причину не указали. Чтобы узнать, нужно делать гистологию плода. Значит, его должны увезти в морг. На таких маленьких сроках недоношенный мертвый ребенок для врачей даже не ребенок, а замершая беременность, выкидыш. Его считают абортивным материалом и сразу выкидывают в медотходы», — говорит Наташа и просит дать ей паузу.
Серая пелена
Самым страшным в этой трагедии для Натальи оказалось отсутствие поддержки от семьи. Навещали и пытались отвлечь друзья и знакомые, успокаивали соседки по палате. Муж в больницу не приехал. Для Наташи это стало точкой в их браке. Родители к трагической новости отнеслись более чем сдержанно:
«Папа посочувствовал, но, как и все, сказал, что еще рожу. Мы с мамой всегда были подругами. Но она очень закрытая, от нее проще получить нагоняй и осуждение, чем поддержку. Уменьшительно-ласкательных слов в свой адрес и объятий я не помню. А в этот момент хочется именно маминой поддержки. Но она сказала по телефону: “Не реви”. Больше мы не говорили на эту тему. И я осталась со своим горем один на один».
Через неделю Наташу выписали. «Мне было очень плохо. Но из-за этой потери мое сознание полностью изменилось, границы рухнули. И мы с подругой рванули из Челябинска в Сургут автостопом. Тысячу километров туда и столько же обратно. Мне хотелось новых эмоций и — не видеть мужа», — поездка стала глотком свежего воздуха. Вернулась Наташа опять в серую пелену, к нелюбимым и нелюбящим людям. Мужа к себе не подпускала несколько месяцев.
«Мой живот — это памятник любви к моему ребенку, это храм. На нем до сих пор остались растяжки как напоминание», — говорит Наталья
Фото: Ксения Иванова для ТД
И тут случились события на Украине (Вооруженный конфликт на востоке Украины — прим. ТД). Чтобы отвлечься, Наташа стала куратором благотворительной организации «Мирное небо», принимала участие в вывозе беженцев. «Помогая людям, оказавшимся в куда более ужасной ситуации, я помогла себе выбраться из пучины отчаяния. Это так здорово — помогать».
Тогда же Наташа познакомилась с молодым журналистом местной газеты, он брал у Натальи-куратора интервью.
«Мы стали общаться. Я влюбилась, но без ответа. После первой потери прошло почти восемь месяцев. Отношения с мужем зашли в тупик, и я ушла. В никуда. Попросилась к друзьям в Челябинске на пару месяцев, пока не найду стабильную работу и не сниму жилье. На мою просьбу откликнулся только тот самый молодой журналист Володя (имя изменено по просьбе героев). И я переехала в его холостяцкую берлогу. Мы спали на одном диване, все произошло само собой».
Кошмар повторился
У Наташи отлично получается не только помогать, но еще рисовать. Она изобразила счастливую беременную барышню и подписала: «Внутри меня бьется наше общее сердце». Через два дня Наташа снова увидела две полоски на тесте. «Мы предохранялись, но после первого же раза я забеременела. Мы это прозвали небесным троллингом». На вопрос, была ли она рада, решительно отвечает: «Я была в ужасе. Жить негде, постоянной работы нет. Я только ушла от мужа. Володя очень хорошо ко мне относился, но я была не в его вкусе».
Поэтому первая мысль была об аборте. За сутки раздумий у Наташи поднялась температура, появились рвота, озноб, кашель и насморк. «Но как только я решила сохранить ребенка, недомогание сразу прошло. Рука не поднялась», — объясняет она.
Другу новость сообщила не сразу, несколько недель собиралась с духом. Вместо слов отдала тот рисунок-предсказание. «Я не хотела навязываться и растить ребенка в такой ситуации. Но он — отец и имеет право знать. Обсудив все, мы решили вместе воспитывать ребенка, а там как получится», — говорит Наташа.
«Первые два года после потери Полины я жила со своим телом отдельно: рук и ног не чувствуешь, будто дергаешь за ниточки, как марионеткой, чужое тело. А в зеркало смотришь и видишь себя только в прошлом», — говорит Наталья
Фото: Ксения Иванова для ТД
Сначала получалось отлично. Володя обеспечивал беременную подругу всем — и заботой, и лекарствами (Наташа принимала фраксипарин для разжижения крови). Беременность проходила идеально. Схватки начались утром под конец 39-й недели.
«Я приехала в больницу. Деревянным стетоскопом врач послушал сердцебиение плода, но ничего не услышал. Попробовал другую трубку — то же самое. Но так бывает, если ребенок повернулся спиной».
Наталью отправили на УЗИ. Она ни о чем не беспокоилась и была уверена, что скоро родит дочку Полину. Но на УЗИ кошмар повторился. Снова стали измерять параметры плода. И снова вместо бьющегося сердца — тишина. И слова врача: «Ничем не могу вас порадовать. Сердце не бьется».
«Я стала проваливаться в черную яму, и не за что было ухватиться. Я не понимала, как это могло случится на таком сроке. Я вспомнила, как говорила Володе: “Я боюсь привязаться к ребенку и полюбить его, потому что боюсь потерять его снова”».
На этот раз причину удалось установить — тромбофилия. Плацента была забита тромбами, и девочка умерла от гипоксии. Это произошло 1 июля 2015 года.
«Вечером этого же дня я родила свою Полинку. Она была фиолетового цвета и не кричала. Мы забрали ее тело только через две недели и кремировали. Урна с прахом больше года простояла на шкафу, нависая над нами дамокловым мечом. Мы не могли принять решение о том, как с ней поступить. Наконец я увезла урну в мой родной городок Верхний Уфалей и похоронила в могиле моей бабушки».
Памятник любви
Еще через год у Наташи появилась идея создать фонд помощи родителям, переживающим потерю ребенка. Оказалось, такая организация уже есть в Москве. Наташа хотела проконсультироваться у основательницы благотворительного фонда «Свет в руках» Александрой Фешиной, и та предложила Гордиевских присоединиться к команде. Наташа согласилась, и в сентябре 2017-го в Челябинске открылась первая группа поддержки.
Сейчас филиалы фонда работают в Калининграде, Барнауле, Красноярске, Ярославле и других городах.
«Моя татуировка “феникс” — символ возрождения из пепла, как память о том, что произошло, и какая сила живет внутри. В моменты слабости я часто прикасаюсь к нему, это поддерживает и напоминает о том, что самое страшное в моей жизни уже было», — говорит Наталья
Фото: Ксения Иванова для ТД
У фонда несколько очных и дистанционных программ. Программа «Рождение как профессия» разработана для сотрудников медицинских учреждений и направлена на грамотное общение с родителями в случае перинатальной утраты, в том числе на то, чтобы несчастным женщинам не приходилось слышать фразы «Терпи» и «Еще родишь». Еще одна программа, «Хочу забеременеть», помогает не бояться снова стать родителями.
Поскольку у Наташи с Володей связующим звеном был только общий ребенок, после потери они развелись. И Наташа переехала в Петербург. Здесь она стала руководителем регионального отделения фонда «Свет в руках». Занимается организацией семинаров для медперсонала, групп психологической поддержки для семей, распространяет информацию о возможности получить помощь фонда, помогает готовить к печати макеты печатных материалов для врачей и родителей. Наташа — профессиональный дизайнер.
Наташа на собственном примере доказывает всем родителям нерожденных малышей, что жизнь после потери есть, и она стоит того, чтобы преодолеть горе. В сентябре одна из подопечных фонда после пяти потерь родила сына. Наташа не считает себя феей-крестной, а просто дает то, что у нее есть. И считает, что негативный опыт — это точка, от которой нужно оттолкнуться.
Ненависть к себе стала для Наташи одной из таких точек. После второй потери она не ассоциировала себя с собственным телом. В зеркале видела себя прошлую, без растянутой кожи на животе, лишнего веса, изменившейся груди. «Я старалась не разглядывать тело, которое не смогло выносить ребенка, не справилось. Я ненавидела свое тело. Но в той ситуации это было нормально, это был один из этапов проживания горя. Потом я оправилась от горя, пошла в тренажерку. Я не стала моментально любить себя. Это длительный процесс, я не дошла еще и до середины пути. Но у меня больше нет ненависти к себе, к животу, который раньше мне хотелось взять и отрезать. Растяжек почти не видно сейчас — но это памятник любви к моей дочери».
«Пустые руки — это чувство пустоты, когда твое желание убаюкать ребенка ничем не заполняется», — говорит Наталья.
Фото: Ксения Иванова для ТД
Сегодня, четыре года спустя, Наташа и ее молодой человек готовятся к новой беременности. Физически — у специалистов. Морально Наташа давно готова. Готова даже вновь пережить потерю: «Гарантий нет, и их никто не даст. Но если не получится в третий раз, — я уже на всякий случай прошла школу приемных родителей».
Чтобы пережить потерю ребенка и решиться на новую беременность, родителям необходима психологическая и информационная поддержка людей, которые их понимают. Благотворительный фонд «Свет в руках» помогает целым семьям справиться с горем, принять и преодолеть его во имя будущей жизни. Любое ваше пожертвование позволит «Свету в руках» продолжать эту важную работу — поддерживать в трудную минуту и возвращать людям надежду.
