Такие дела

Мама-карма

Ника прыгает с камня, городок Надежда, п. Войсковицы

Началось все в Ольгины двадцать шесть. Вышла замуж третьего сентября, а в октябре сделали резекцию яичников: экстренно (перитонит) оперировали в сельской больнице, и хирург перестраховалась, удалила все, что показалось сомнительным. Ни у Ольги, ни у ее мужа Сергея детей не было. И муж на восемнадцать лет старше… Год сомнений — и Романовы решили принять ребенка в семью.

Ольга, городок «Надежда», поселок Войсковицы
Фото: Светлана Булатова для ТД

Дали им направление на трехлетнего мальчика. Вывели его, показали, а у него пустота в глазах, говорит Ольга. Испугалась тогда. Отказалась.

В другой раз привели девочку постарше, пятилетнюю Алиночку. Сейчас Алиночке двадцать два. «Любимая-обожаемая! Да они все у меня любимые», — говорит Ольга. Смеется.

Однажды у Oльгиной подруги сгорел дом, и Романовы забрали ее к себе с полугодовалой малышкой Лерочкой. Потом подруга начала надолго уезжать… Нашла нового мужа, вернулась и забрала дочку, в доме стало пусто. Ольга с мужем переглянулись: «Давай еще одного?» — «Давай!» И приняли восьмилетнего мальчишку. А через месяц подруга привезла Лерочку, сидя на кухне, написала от нее отказ и уехала.

— Вы маму Леры больше не видели? — спрашиваю.

— Почему ж не видела, видела, — говорит Ольга. — Я сделала все, чтоб они общались. Конкуренции у нас нет. Я вообще говорю так: знаете — им просто повезло, у них две мамы. Одна кровная, другая родная.

Вы мне которые родители?

Сейчас Ольга сама выступает на школах приемных родителей в качестве эксперта. А когда они с мужем забирали из детского дома свою первую дочку, таких школ еще не было.

Ника в комнате старших сестер, Леры и Ани
Фото: Светлана Булатова для ТД

Когда приехали второй раз, за сыном, пройти школу уже пришлось. Ничего нового занятия Ольге не открыли, зато объяснили многое прежнее, как она сама говорит.

Ника
Фото: Светлана Булатова для ТД

С чем только ей не пришлось столкнуться! Всякое бывало. Без имен и деталей — неправильно такие вещи о детях говорить на публику — но просто сухими фактами: кто-то из детей не мог остановиться от собирания всех-всех-всех вещей в гараж, от пустых коробок до тухлого мяса, да так, что там завелись здоровенные крысы. «Синдром Плюшкина», — вспоминает Ольга. Другой понимал любовь только как насилие и проявлял преданность семье через приставание к младшей сестре… Были и драки, были и побеги, были и скандалы. Были и кражи, конечно.

«У меня пятеро детей, от которых отказывались два и более раз», — рассказывает Ольга. Я сама приемная мама и хорошо понимаю, о чем она говорит. Ребенок с травмой вторичного отказа тяжелейше переживает боль отвержения, и последним приемным родителям достается за все — куда деваться, травмы нужно с кем-то проживать. Хорошо бы эти родители и правда стали последними. Никто не знает, в какой момент ребенок просто сломается и перестанет верить.

Игорь показывает бумажную модель, которую сделал сам
Фото: Светлана Булатова для ТД

Потом Ольгу с мужем пригласили участвовать в программе для приемных семей, позволяющей жить в большом доме, а это значит — принимать в семью больше детей, а не тесниться всем вместе в трешке без удобств. И постепенно звонки из опеки стали регулярными. То привезли из Москвы ребенка, — год поиграли и отдали. То старенький дедушка пишет отказ, не справляется. «Приезжайте, Ольга Николаевна, может, поможете?» Ольга ехала знакомиться, не говорила сразу «да». Но дети оказывались у нее. Подростки, которых не раз предавали, с травмами, с репутацией «оторви и брось», с бывшими приемными родителями, сказавшими только: «Ну, ты поживешь пока там у тети, я в больницу лягу»… А потом за ними приезжали из опеки.

— Как вы находили слова? — спрашиваю у Ольги. Я хорошо понимаю, в каком отчаянии и ужасе оказывается ребенок, вокруг которого опять пустота. Которого снова бросили.

Ольга задумывается.

— Никогда не врала, вот что. Всегда была честной. Говорила все как есть. Что существуют правила, запреты, что их нарушать нельзя.

Ну, дети нарушали конечно.

Аня позирует в своей комнатеФото: Светлана Булатова для ТД

«Помню, как-то однажды у нас дочка гуляла. Пропала на несколько дней. Пока не вернулась, все кипели, дети больше всех: “Да отдать ее обратно! Да ужасная она!” Я всех останавливала. “Тихо!” — говорю. Искала ее. Как дочь вернулась, мы семейный совет устроили, как быть. Всем дали слово, дети высказались, папа… И все говорили: “Ну, простим на этот раз!” И вот тут меня в первый раз в жизни пробило. Так я разозлилась! “Да ты что же делаешь, — говорю ей. — Да от тебя же три семьи за то же самое отказались, да толку тебе все это повторять, ведь тебе говорили же все это по сто раз!” Очень я крепкие слова использовала тогда, не стеснялась, горячая я.

Аня помогает Володе одеться на прогулку
Фото: Светлана Булатова для ТД

А дочка сидит с вот такими глазами. “Нет, — сказала, — так со мной еще никто ни разу не разговаривал!” И три года потом прожила она без единого происшествия. Оказалось, никто раньше ей прямо не высказывал, как переживал, как волновался, как искал. Все размазывали, врали. И отказывались от нее втихаря».

А потом был Вовка

Время шло, подростки росли, Романовы решили: усыновим новорожденного, попробуем с самого начала растить малыша. «И началась, — говорит Ольга, — наверное, самая страшная история моей жизни». Володе был месяц с небольшим, когда его домой привезли. И он постоянно кричал. Постоянно. В три его месяца Ольга пошла мыться, и муж выбил дверь в душевую, потому что Вовка посинел и перестал дышать. «И вот с этого момента, — говорит Ольга, — я не спала ни одной ночи до его года и двух месяцев».

Володя на заднем дворе дома
Фото: Светлана Булатова для ТД

«У меня до сих пор панический ужас: я не моюсь больше пяти минут. Это уже вообще роскошь. Раньше в две минуты укладывалась. И это учитывая, что на тот момент я весила сто пятьдесят килограмм, — гормональные изменения после операции догнали».

Никто не мог объяснить, в чем с Вовкой дело. Кто-то из врачей считал, что он захлебывается едой, кто-то говорил — неправильно кормите, неправильно пеленаете, то не так, это не эдак… И коронное: «А чего, вы не видели, кого брали? А зачем тогда брали?» Ольга наслушалась такого про каждого из детей. Медицина у нас карательная, с горечью вздыхает она. «Если б не взяли Вовку, он бы умер», — говорила Ольга врачам. «Ну и умер бы», — отвечали ей.

Володя в детском центре городка «Надежда»

В год и восемь Вовке поставили диагноз — бронхиальная астма. И все это добавкой к другим проблемам, которые сын получил с рождения, — от Эпштейна-Барр до мононуклеоза…

Что делать. Стали потихоньку жить.

Правила жизни мамы Ольги

«В первую очередь всегда в себе сомневаешься. Ты все правильно делаешь или нет? Винишь себя, думаешь, мало ли что я не так делала, когда сталкиваешься с непониманием от людей, с обвинением своих детей. Это каждая мама знает».

«Это моя жизнь, с которой я живу. Я могу поплакать, но завтра я проснусь и снова рада буду. Я себя считаю очень счастливым человеком».

Лера в своей комнате
Фото: Светлана Булатова для ТД

«Я, наверное, неправильно делаю, что я такая честная с детьми. Но дети же очень рано понимают, когда им врут. Даже вот взять психологов. Когда детям нужна помощь — это незаменимо. Но когда гонят детей к психологам из-за того, что родителям неудобно с ними, чтоб детей им починили… Нельзя так».

«Я строгая. Бывало всякое у нас уже со взрослыми детьми: квартиры получены, а живем дома, колбаса будто в холодильнике растет: “Я ничего делать не хочу, учиться не хочу”. Я говорю: “Окей. Сегодня какое число? Первое февраля? У тебя месяц, чтобы найти работу, получить первую зарплату, и до первого апреля ты съезжаешь”. Я не рублю сплеча, нет, — все это реальные рамки. Но это движение вперед. Нельзя все время сидеть у мамки на шее и не двигаться. С кровными то же самое — сейчас же выросшее поколение потребителей».

Лера помогает Нике переодеться
Фото: Светлана Булатова для ТД

«Дочка как-то с парнем рассталась плохо, я говорю: “Ну ты что, разве можно так делать?” Расставаться тоже правильно надо, а не так, чтоб с болью. Он говорит: “Зачем ты так жестоко?” — а она: “Я была в детском доме, мне можно”. Нет, я этого так не оставила, конечно».

«Говорю всегда: “У нас дома есть правила, надо за собой убирать. Но у вас всегда есть выбор, вы можете и не убирать”. Дети говорят: “А это как?”— “А вот кто не хочет мыть унитаз, окей: берешь лопату, участок большой. Не хочешь мыть — не пользуешься. Все честно!”»

«Однажды было — еду я знакомиться с ребенком по звонку из опеки, опять попросили выручить после возвратов, и думаю: ну вот, совсем сложный случай, ну ведь умоюсь кровавыми слезами! А дети мне говорят: “Да ладно, мам, ты справишься!”»

Женя в своей комнате
Фото: Светлана Булатова для ТД

«Все дети у меня замечательные! Сыночек один, девятого мая ему семнадцать лет будет, я если скажу: не делай так, он и не будет. Потому что мама сказала! Конечно, они у меня шалят, живые, нормальные дети. Но они правда самые крутые!»

«Могу себе позволить кому-то помочь»

Муж умер три года назад — сердце. А у Ольги тогда было восемь детей, почти все подростки, кроме шестилетнего Вовы… Их понесло — горе и так выражается тоже, дети в панике и тревоге могут вести себя не очень-то. А Ольга говорит: «Я тогда просто потеряла стену». Взвалила на себя все. Год жила Сережиной жизнью: а как бы он поступил, что бы сделал? И почувствовала, что теряет себя. Начала искать — а где я-то?

Встала на ноги после смерти мужа, дети мало-помалу выровнялись, старшие учатся, часть детей уже совсем выросли и уехали строить свою жизнь… Ольга решила: по больницам с Вовкой лежу с его детства, всю профессуру знаю, всему обучена — могу себе позволить взять больную девочку. Так и говорит — могу себе позволить. Могу уже начать отдавать людям добро.

Ольга и такса Маруся
Фото: Светлана Булатова для ТД

Я смеюсь. Кто-то из читателей скажет: «А, ну да, раньше-то на золотом троне сидела, а теперь пора отдавать». Ольга машет рукой — так наработано же годами, госпитализациями! Я реально могу помочь!

Да еще и дочка Алиночка, первенец, выучилась на медика, помогла маме сделать операцию по шунтированию желудка. Вот это был королевский подарок! Ольга показывает фотографию: видите, какая я была? Сто пятьдесят килограмм, еле ходила! Диабет уже был, осложнения начались — болело все, ноги отекали. А тут похудела, почувствовала себя прекрасно — могу себе позволить ребенку помочь! Это ж не фунт изюма, больной ребенок, мама должна быть как конь. Как конь, повторяет Ольга.

Собрала документы.

Пока что нет у нас таких детей, позвоним, сказали Ольге в опеке. И батюшка не благословил на этот раз: ты, говорит, уже половина женщины, ты вдова, не надо тебе детей.

Ольга забрала сразу четверых.

Не планировала, конечно, случайно так вышло, познакомились, и пропала Ольга. Братья и сестры, целая семья, как их делить? Никак. А самая младшая из них, Ника, как раз и нуждалась в помощи со здоровьем. Двадцатого марта год будет, как вся четверка дома. И примерно столько же Центр «Найди семью» Ольге и помогает. 

Цветы, которые дети сделали для мамы
Фото: Светлана Булатова для ТД

Филиал Центра поддержки приемных семей «Найди семью» открылся в Гатчинском районе Ленинградской области, как раз там, где живут Романовы, в 2016 году, здесь с приемными родителями и их детьми работают психологи, педагоги, дефектологи, социальные работники и юристы. Занятия позволяют всем приемным детям (а также детям с диагнозами «задержка психического развития» и «умственная отсталость») лучше усваивать программу школы — каждый месяц проводится около 200 таких «уроков». Для Ольги поддержка Центра невероятна важна — она так хочет, чтобы ее любимая орава выучилась и вышла в люди!

У Ольги со специалистами из Центра занимаются все, даже Вовка. И кармическая мама не устает говорить спасибо. Чтобы эта работа не прекращалась, чтобы дети находили свои семьи, учились, вставали на ноги, а их приемные родители всегда знали, что они не одни на этом трудном пути, помогите, пожалуйста, Центру поддержки приемных семей! Любое ваше пожертвование послужит благому делу. Спасибо!

Exit mobile version