Активист с барабаном
Когда Антон Андросов впервые узнал о тогда еще вполне легальном религиозном движении свидетелей Иеговы (сейчас запрещенном в России), ему было 17. В столь юном возрасте он уже руководил в белгородском отделении движения «Наши» направлением «Контрольная закупка», то есть боролся с просрочкой в магазинах и продажей пива несовершеннолетним.
«Как-то в восемь утра мне в дверь позвонили иеговисты и предложили поговорить о Боге. Мне это показалось странным. Я стал искать информацию и удивился, что такая организация, в которой запрещено переливание крови, у которой главный офис в Америке (я тогда был жестким патриотом), спокойно ходит по нашему городу и общается с людьми, — вспоминает Андросов. — Обратился к знакомому священнику, и тот объяснил, что это секта».
Шел 2011 год, «Наши» активно выделяли небольшие суммы на мелкие гражданские кампании. И Антон как раз ломал голову, какой бы такой проект придумать. Так у белгородского отделения движения появилось новое направление — «Секты».
«Я думал, просто встанем там, где они проводят свои собрания, объясним людям, что это секта, переубедим, и они не станут больше туда ходить, — рассказывает активист. — Но оказалось, что очень сложно оттуда вытаскивать людей. Этого не могут даже профессиональные сектоведы, настолько мозги промыты. Поэтому мы решили, что нужна большая информационная кампания, чтобы люди знали об опасности».
Целый год каждое воскресенье белгородские «Наши» пикетировали Зал Царств местных иеговистов. Проблем с согласованиями мероприятий у них, по словам Антона, никогда не возникало. А когда в 2013-м «Наших» ликвидировали, молодой человек с соратниками организовал собственное движение «Скорая молодежная помощь». От прокремлевского фундамента перешла не только команда, но и часть атрибутики, например огромный барабан, с которым Антон ездил после скандальных думских выборов 2011 года митинговать в Москву. На этот раз барабан использовался для звукового сопровождения антисектантских митингов.
Постепенно профиль организации расширился. Молодые люди начали бороться с нарушениями в ЖКХ, несанкционированными свалками, фальшивыми волонтерами, группами смерти и педофилами. Сейчас в «Скорой молодежной помощи» порядка 120 человек. Но борьба с тем, что они считают сектами, а профессиональные религиоведы называют новыми религиозными движениями, по-прежнему одно из главных. Свой опыт активисты распространили уже на 38 регионов.
Конечно, в борьбе им помогает церковь, но негласно.
«Мы с владыкой Иоанном сразу поняли друг друга. Если митрополия открыто поддержит активистов, сразу пойдут разговоры, что Русская православная церковь устраняет конкурентов. Поэтому мы не оформляли свое движение как православное, — объясняет Антон. — Но на антисектантский центр мы получили грант митрополии — 100 тысяч рублей. Пока я был студентом, мне и еще одному человеку платили стипендии от митрополита. Было очень много отдельных моментов, когда нам помогали. Например, нас хотели выгнать из офиса в Центре молодежных инициатив. И митрополит Иоанн замолвил за нас слово».
В Шебекинском районе у Белгородской митрополии есть подворье. И там с 2014 года «Скорая молодежная помощь» проводит свой форум. Естественно, бесплатно. Церковь очень помогла, когда у Андросова начались суды.
«Всего против меня было более 700 исков от свидетелей Иеговы. Жалобы поступают из Германии и США. Теперь-то я привык, но когда первый раз с меня хотели взыскать больше 100 тысяч рублей, было страшновато. Меня всегда консультировал юрист митрополии. В судах не представлял, но помогал готовить к защите», — рассказывает Антон.
Проиграл он только один суд, да и то частично. Из-за того самого нашистского барабана. Суд признал его звукоусилением на митинге.
До 2016 года Антон Андросов состоял в Общественной палате области, потом сам оттуда ушел. Еще он член Совета при уполномоченном по правам ребенка, помощник депутата Милонова и надеется вскорости попасть в общественный совет при Следственном комитете.
Но политика не отвлекает от борьбы. Сейчас активисты пытаются внедриться к оставшимся свидетелям Иеговы, чтобы пресечь их тайные собрания на квартирах. Противодействуют и другим новым религиозным движениям, незапрещенным. Осенью, например, внедрились к кришнаитам.
«Мы узнали, что у нас в городе активно развивается эта группа. Поняли, что они собираются в месте, не предназначенном для богослужения. Заслали активистов, которые несколько раз туда ходили, а потом вызвали полицию», — рассказывает Андросов.
Проблема иноверцев
Я пытался узнать мнение самих белгородских кришнаитов, но они отказались общаться. То же произошло с неоязычниками. Так совпало, что в Белгороде представители неправославных конфессий всячески избегали встречи. Зачастую отменяли уже назначенные. У священнослужителей неожиданно возникали неотложные дела. Баптисты готовились к беседе целый день, задавали уточняющие вопросы, но к вечеру перестали брать трубку. А на утро объяснили: «В Москве не дают добро, извините».
Пресвитер одной из общин пятидесятников по имени Владимир приехал на встречу только со второго раза и в сопровождении дюжего прихожанина. Долго и тщательно проверял мои документы. А отвечал кратко: «Я священник. Я призван быть миротворцем. У нас нет вражды с нашими братьями православными».
Зато про пятидесятников с удовольствием рассказывает Антон Андросов:
«У нас тут граница с Украиной, оттуда постоянно заезжали пастыри. Помню, в 2011 году к местным пятидесятникам приехал проповедник с Украины. По городу раздавали газеты, что будет богослужение с исцелением больных. Мы с ребятами пошли туда, на всякий случай предупредив отдел по борьбе с экстремизмом и ФМС. Где-то в районе вокзала это было. Собралось человек 150-200. Началось все с песен. Потом лечение. Мы видели там все: как незрячий снова увидел мир, как колясочник встал, как опухоль размером с апельсин рассосали. Когда начали кричать “Аллилуйя”, мы написали эсэмэску правоохранителям. Насколько я знаю, пастору запретили на некоторое время въезд в страну».
Были инциденты с местными проповедниками. Например, когда они проводили конференции в гостиницах, Антон и его соратники помогали их ловить.
«Должны быть специальные места для богослужений. И необходимо уведомлять об этом представителей власти», — объясняет активист.
«В Белгороде по сравнению с окружающими городами намного больший зажим и закручивание гаек по отношению к неправославным. Им не дают никакой аренды, пресекают все публичные миссионерские акции. И стараются не регистрировать общины», — констатирует руководитель Центра по изучению проблем религии и общества Института Европы РАН Роман Лункин.
В белгородской религиозной политике он разбирается хорошо: еще в 2005 году написал о ней научную статью «Белгородчина: земская симфония губернатора и архиепископа» (в то время митрополит Иоанн был еще архиепископом). Среди прочего он описал там злоключения местных католиков. «С 1997 года власти отказываются регистрировать католическую общину в Белгороде. Архиепископ Иоанн публично выступал с требованиями не допустить существования католического прихода», — писал религиовед. Стоит ли говорить, что католикам не вернули даже историческое здание белгородского костела: в 1998 году его торжественно передали местной епархии РПЦ.
Нынешние католики научены горьким опытом. Приход им все же зарегистрировали, но в частном секторе, у самой объездной дороги. И это, похоже, их устраивает.
«Непонятно, с какой стати нам вообще должны были тогда давать помещение. Насколько я знаю, община подавала документы, но они были заполнены неправильно, — уверяет меня управляющая делами общины Елена Гудима. — Наверное, у нас не получится встретиться. И мне очень не хочется, чтобы выходила сейчас эта статья».
Откровенно побеседовать удалось только с пастором адвентистской церкви «Три Ангела» Андреем Галисламовым.
«Если говорить за Белгород, здесь нелегко, — признается он. — У большинства людей православное и проправославное мышление. Мы все еще относимся у них к разряду сектантов. В Белгороде много православных храмов, но если я приду и скажу: “Мы хотим открыть еще храм, дайте кусочек земли”, — догадайтесь, что будет. Адвентистов, по крайней мере, никто не пикетировал».
«Если говорить про политическую обстановку, которая выдавила с религиозного пространства свидетелей Иеговы, это трагедия, — рассуждает Андрей Галисламов. — Нет в лучшем смысле этого слова плюрализма мнений. Как мы говорим, рассуждая об этом: “Кто следующий?”»
Против мата и праздников
Свидетелей Иеговы в Белогорье запретили раньше всех других регионов страны, 11 февраля 2016 года. Здесь вообще обкатываются очень многие решения в области религии и нравственности, которые потом находят применение по всей России. Например, закон об ограничении миссионерской деятельности вся страна получила в рамках пакета Яровой. А Белгородская область — на 14 лет раньше, в 2002 году.
«Наш закон о миссионерской деятельности был очень эффективный. Десятки сект по стране, и только нам удавалось пресекать действия незаконных миссионеров, — ностальгирует Антон Андросов. — Но потом милиция стала полицией, полномочия составлять протоколы передали сотрудникам администрации, и они фактически этим не занимались. В нынешнем пакете Яровой наш закон практически полностью перепечатан.»
В начале 2000-х в Белгородской области ввели штрафы за мат. Над специальной программой по борьбе со сквернословием сообща работали чиновники, активисты «Единой России» и сотрудники епархии. В 2004-м белгородские депутаты ввели комендантский час для несовершеннолетних. К концу 2000-х обе практики распространили на всю страну. В 2006 году именно с Белгорода начали в качестве эксперимента преподавать школьникам основы православной культуры.
«Были какие-то конфликты, когда школьников-протестантов повели копать картошку в православный монастырь и прикладываться к иконам», — вспоминает религиовед Роман Лункин.
Потом в области негласно перестали праздновать День святого Валентина и Хэллоуин.
«У крупных клубов было время, когда им в назидательной форме запретили отмечать эти праздники. И они маскарады какие-то придумывали вместо Хэллоуинов, — вспоминает бывший директор белгородского клуба In Rock Олег Проскоков. — Это было очень смешно, когда довольно приличное заведение долго готовилось, даже материалы рекламные выпустило. И вдруг всюду заменяет “Хэллоуин” на “маскарад”. Вы же понимаете, что существует масса неформальных рычагов давления на человека, у которого такой хлипкий бизнес, как общепит».
В 2010 году начальник управления потребительского рынка белгородской мэрии Владимир Шатило разослал по местным клубам и концертным площадкам письмо с просьбой не проводить «концерты тяжелой музыки в жанре хэви-метал», чтобы «поспособствовать пресечению сатанинской деятельности».
«Когда эта история попала в федеральные СМИ, администрация отозвала распоряжение и жизнь пошла своим чередом, — рассказывает Олег Проскоков. — Потом были другие запреты. Помню: концерт “Ансамбля Христа Спасителя” запретили. А бывало, выступает пейган-метал группа “Изморозь” или “Аркона”. И я вижу, что ничего не прилетело, но приходят соглядатаи: люди, совершенно видно, что не из тусовки, наблюдают, фотографируют».
«У областных властей, может и правда, какая-то идея под этими запретами есть. А местные — им что спустили, то они и делают. Вернее, изображают бурную деятельность, — рассуждает Проскоков. — Тот же Владимир Шатило ссылался на нашу “Концепцию духовной безопасности” — это такой синопсис духовного воспитания».
Славянофил на страже
«Концепция духовной безопасности Белгородской области» — вполне себе юридический документ, принятый в 2010 году. К нему прилагался и бессрочный «План мероприятий», официально утвержденный первым заместителем губернатора Олегом Полухиным и официально же благословленный архиепископом Иоанном. На пресс-конференции по поводу принятия двух этих документов начальник управления культуры области Сергей Курганский выразился так: «Мы ничего не запрещаем. Все, что духовно, что идет на пользу человеку, у нас есть. Но мы — православные. И, принимая, уважая мировоззрение других, не хотим, чтобы нам навязывали чуждые стандарты. Дайте нам жить так, как мы хотим!»
Выступал на этом мероприятии и соавтор «Концепции духовной безопасности», доцент Белгородского государственного университета Роман Лопин. Этот приземистый, всегда небритый мужчина — председатель экспертного религиоведческого совета при управлении Министерства юстиции РФ по Белгородской области. Именно к нему на экспертизу попадают уставные документы любой религиозной организации, которую пытаются зарегистрировать в Белгородчине. А относится он к ним соответствующе.
«Чужеродные миссии порождают исторический и культурный нигилизм. Я говорю в том числе о неопротестантизме, который далеко отходит от привычных форм протестантизма, — объясняет Роман Анатольевич. — Начало культуры восходит к религии. Исходя из этого, тема духовности становится ключевой. Все эти годы, более 20 лет, которые я занимался этой проблемой, осуществляется экспансия чужеродной культуры в наше пространство. Защищаться от нее необходимо для сохранения собственной идентичности и суверенитета».
Лопин позиционирует себя как славянофил: недаром в свое время писал диссертацию по творчеству Хомякова. Помимо концепции духовной безопасности, он разработал, например, учебное пособие для Института культуры «Традиционная культура семьи в России». Там много говорится о роли любви и значимости родительского благословения. Стоит ли говорить, что закон о семейном насилии Роман Анатольевич считает антисемейным законом. Естественно, в «традиционной» семье нет места и празднованию 14 Февраля.
«День святого Валентина является чужеродной экспансией в пространство отечественной культуры, — объясняет соавтор “Концепции духовной безопасности”. — Хэллоуин — это вообще разрушительный праздник — всей нашей аксиологии противоречит. Как можно оценить разрушительность явления? По трем критериям: отношение к традиционной религии, к ценностям культуры и к патриотизму. Это позволяет оценивать все современные явления с точки зрения их созидательности и разрушительности».
С хэви-металом сложнее. Дело в том, что сам Лопин в юности состоял в белгородском рок-клубе. Слушал Kiss, AC/DC и Элиса Купера.
«Против рок-музыки никто никогда не выступал. Говорили о мистической составляющей. О деструктивности ее использования в рок-культуре, — уверяет Роман Лопин. — Тогда, в 2010 году, шла речь о музыке оккультно-сатанистской ориентации. А в тяжелой рок-музыке этого достаточно много. Особенно в зарубежной. Разрушительным будет выступление Элиса Купера в пространстве Российской Федерации. Но есть и созидательные формы. Почему бы не послушать рок-музыку в исполнении той же “Алисы”?»
Кадровые православные
С Романом Лопиным мы общаемся в помещении бывшей мужской гимназии, где располагается Социально-теологический факультет Белгородского государственного университета. Открытый в 2001 году, это первый теологический факультет в России, и Роман Анатольевич тут много чего преподает. Сейчас у него пара по каноническому праву. Проходит она в компьютерном классе, и теологи-второкурсники решают на компьютерах тесты на знание церковных соборов.
За первой партой читает книжку про бокс Никита Жихарев, крепкий парень со сбитыми костяшками пальцев. Он увлекается боевыми искусствами, ходит в православный боксерский клуб «Пересвет» и собирается писать диплом о боксе и православии.
«Бокс — это ведь когда не насмерть бьют, это возможность вступиться за девушку или за веру, — объясняет Никита. — Если честно, я сюда пришел атеистом и материалистом, для меня авторитетом был Базаров из “Отцов и детей”. И основы православной культуры в школе мне никак не помогли. У нас на весь класс один верующий парень был. Я бы вообще преподавал православие не всем детям. Лучше учить шахматам или навыкам выживания. Но на первом курсе мировоззрение начало меняться».
Сейчас Никита считается одним из самых верующих ребят на курсе.
«Теперь я монархист-славянофил. Американцы и Запад пытаются подломить нашу веру. Они же католики. Еще с крестовых походов этим занимаются».
Объяснить, что именно тут так изменило его мировоззрение, Никита не может. Говорит, атмосфера.
«У нас каждый час колокольный звон. Поначалу он сильно раздражал, а теперь очень нравится, — признается Диана Грищук, общительная девушка с дредами. — Когда я поступила на теологию, взгляды у меня были коммунистические. До сих пор над кроватью советский флаг висит. Я была конкретным неформалом и атеистом. Репостила все эти мемы про священников на дорогих машинах. Думала, они все такие. А ведь это не значит, что священники сами эти машины покупают. У многих из них большие семьи, важно возить детей с комфортом».
Основы православной культуры Диана изучала со второго класса школы, но воцерковилась только в студенчестве. Более того, в 13-14 лет увлекалась «Битлз» и вслед за Джорджем Харрисоном заинтересовалась кришнаитами, читала мантры. Вообще, Диана хотела поступать на истфак, но родители прямо сказали, что платить за учебу не будут.
«Я сюда решила поступать по приколу. И это лучшее, что случилось в моей жизни, — говорит она. — После факультета некоторые идут преподавать, другие — в суды и органы внутренних дел. Я хочу стать сектоведом, буду заниматься экспертизой текстов для суда. У нас с этим большая проблема. Есть неопятидесятники. У меня этим приятельница увлеклась. Звала меня на собрания. Я спросила у своего научного руководителя, но он сказал: “Не ходи туда даже из интереса”».
Теологический факультет — настоящая кузница кадров для белгородской религиозной политики.
«Я выпустился в 2007 году, когда как раз нужны были преподаватели православной культуры, — вспоминает Сергей Почепцов, который сейчас ведет курс истории и методологии теологии. — Некоторые, как и я, остались преподавать в университете. Другие трудоустроились при администрации. В каждом районе области существует отдел по взаимодействию с религиозными и общественными организациями. Там работают три моих однокурсника: один в городе, двое в районах».
Часть выпускников совмещают учебу с семинарией и принимают сан, выпускницы становятся матушками. Теология — гуманитарный факультет, туда довольно просто поступить. Проходной балл невысок, 15 бюджетных мест. А еще студентам-теологам положена дополнительная стипендия от митрополита, порядка трех тысяч рублей в месяц, и для некоторых студентов это основной мотив.
«Я поступал после православной гимназии, и мы могли даже с двойками сюда попасть, — вспоминает Дмитрий Черный, выпускник 2010 года. — После выпуска основным трудоустройством было преподавать православие в школе. Более блатные ребята могли работать в Белгороде, мне предложили область, но я не захотел ездить, а потом меня в армию забрали».
В результате Дмитрий стал татуировщиком и вокалистом нескольких трэш-метал групп. А диплом писал по распространению сатанизма в социальных сетях.
«На предзащите один из членов комиссии, батюшка, сказал, что заглянул на мою страницу во “ВКонтакте” и увидел там надпись “Я — Сатана во плоти”. На самом деле там еще много всего было, чего он не видел: и имена демонов, и тексты наших песен», — рассказывает Дмитрий.
В общем, тему диссертации экстренно поменяли и получилась работа про антропологию и эсхатологию адвентистов седьмого дня.
А одна из выпускниц факультета Мирослава и вовсе считает себя ведуньей. Она основала в Старом Осколе языческую общину.
Религиозное многообразие
12 января 2020 года на сайте Белгородской и Старооскольской епархии появилась новость под заголовком «Духовное предостережение». В ней создателю и главному редактору местного телеграм-канала «Белгород № 1» Владимиру Корневу пригрозили анафемой. «Действия данного блогера могут попасть под прещения, вплоть до отлучения от Церкви», — гласил текст.
«Странно было прочитать такое в 2020 году, — признается Владимир Корнев. — А началось все с того, что я проверял информацию о денежных сборах епархии с приходов. Разослал нескольким священникам эсэмэски с просьбой подтвердить или опровергнуть эти сведения».
«Периодически митрополит делает немножко неуклюжие заявления. Целый ряд из них подвергался критике в социальных сетях, — говорит религиовед Роман Лункин. — Несмотря на то что митрополит Иоанн долгие годы является главой миссионерского отдела РПЦ, он так и не стал церковной фигурой федерального масштаба, как, например, митрополит Тихон (Шевкунов) и целый ряд других епископов. Показательна судьба и миссионерской белгородской семинарии. За прошедшие 20 с лишним лет она не стала ни образовательным, ни миссионерским центром России. Несмотря на абсолютную поддержку местной власти. Были известны только их небольшие экспедиции к коренным народам на крайний Север. Они приезжали, крестили коренные народы и уезжали. Считать это успешным можно с большой натяжкой».
В 2008 году мне пришлось писать про белгородский рынок недвижимости, и все местные застройщики говорили, что стройку новых микрорайонов и поселков принято начинать с храма. Традиция жива и по сей день. Например, именно с церкви началось строительство в селе Дубовом — ближнем пригороде Белгорода, микрорайоне «Улитка». На освящении храма в 2016 году в качестве приглашенной знаменитости присутствовал телеведущий Андрей Малахов, а в описании важной инфраструктуры на сайте этого жилищного комплекса православный храм значится сразу за садиком, школой и супермаркетом. Сам район освящали с вертолета.
На первый взгляд регион монолитно православный. И, если верить прошлогоднему опросу Финансового университета при правительстве РФ, Белгород — самый православный из крупных городов России. Тут 51% респондентов признался, что у них есть друзья и знакомые, активно вовлеченные в православную культуру.
«Я сомневаюсь в корректности этого опроса. Существует много подобных опросов, и их данные сильно разнятся. И не могу сказать, что Белгород более православный, чем другие города региона. Давно хочу провести исследование о реальной религиозной ситуации в области», — говорит доцент Роман Шилишпанов.
Он один из самых авторитетных преподавателей социально-теологического факультета. Читает такие курсы, как «Новые религиозные движения» и «Духовная безопасность личности», выступает в судах. Именно он был экспертом со стороны обвинения, когда литературу свидетелей Иеговы признавали экстремистской.
«Как раз перед Майданом у нас был наплыв харизматических движений. Занимались в основном реабилитацией наркоманов. Сейчас эта волна спала. В личном общении некоторые их адепты говорят: “Уходит от нас народ”, — рассказывает Шилишпанов. — Последние три-четыре года в Белгородской области развиваются разные немногочисленные направления неоязычества. Многие из них просто не регистрируются. Не регистрируются и другие религиозные движения. Так,“Звенящие кедры России” официально в качестве религиозной организации в Белгородской области не зарегистрированы. Хотя книги Владимира Мегре продавались в Белгороде».
При этом анастасийцы (они же «Звенящие кедры России) активно работают в Белгородской области. У них тут семь общин-поселений, а товары из кедра и книги основателя движения Владимира Мегре одно время продавали через дорогу от епархии. В 2014 году проводимый анастасийцами фестиваль «Звенящие кедры» открывал сам православный губернатор Евгений Савченко. «Мы убедились, насколько здесь много светящихся людей. Владимир Николаевич, нижайший вам поклон, вы заслужили того, чтобы о вас помнили на века», — обратился к Мегре губернатор.
Еще одна неожиданная для ультраправославной Белгородчины история приключилась в 2015 году, когда масложировой холдинг «Эфко» привез в город хорватского целителя Брацо, который устроил сеанс в городской филармонии. Пикантность ситуации в том, что «Эфко» — компания тогдашнего первого вице-губернатор Валерия Сергачева, отвечавшего в команде Евгения Савченко за идеологические вопросы. И отставку Сергачева в 2016 году многие в Белгороде связывают именно с привозом Брацо.
«Митрополия была этим, мягко говоря, удивлена. Как это было со стороны видно, за Савченко шло целое сражение администрации и митрополии», — рассказывает Антон Андросов.
Примерно в это время отношения губернатора и владыки Иоанна стали более прохладными. Теперь на официальных мероприятиях он выступает не сразу после Савченко, а ближе к концу. В Белгороде давно не слышно о новых запретах. И даже самоназвание региона «Святое Белогорье», которое в нулевых было столь же обычным, как «Москва златоглавая», постепенно сошло со сцены и не звучит в речах чиновников.
Нельзя, но можно
«У меня паблик “Белгород это интересно”. И за восемь лет его существования меня ни разу не просили разместить что-то религиозное», — рассказывает Сергей Хахалев.
Он организатор концерта Noize MC, который в Белгороде запретили в 2014 году.
«Но религиозной подоплеки тут не было, и вообще решение принималось выше. Нам все в городе говорили : “Это от нас не зависит”».
Мы встречаемся в крафтовом баре у друга Сергея, Алексея Баранова.
«Когда я открывал бар, был страшным занудой и считал, что мы не будем праздновать ни 14 Февраля, ни день святого Патрика. Только День народного единства, — признается Алексей. — А теперь мы все это отмечаем, и Хэллоуин тоже. И ни разу к нам не было никаких претензий».
Действительно, на чужеродные праздники в нынешнем Белгороде смотрят куда спокойнее, чем 10 лет назад. Тут можно даже проводить «Монстрацию» — массовую художественную акцию с лозунгами, зачастую декларативно лишенными смысла или вуалирующими его под нарочитым абсурдом. В последней акции участвовало человек 50 и был замечен плакат «Дай Бог памяти», который не вызвал вопросов ни у светских властей, ни у церковных. Металлисту Диме Чернову никто не срывает концерты и не пытается внести его совершенно неправославные песни в список экстремистских текстов.
А самое главное, Сергей Хахалев, Дмитрий Чернов и многие другие среди всего это выросли и никаких проблем не замечают.
«Ну было у нас православие в школе. Никто этот предмет серьезно не воспринимал. Пацаны даже учебники не забирали. Туда ходили только отличники, — рассуждает Сергей. — По большому счету там чуть более углубленно изучали историю государства Российского».
Мы пересматриваем старый сюжет одного из центральных каналов о белгородских запретах, и Сергей искренне веселится.
«Все тогда возмущались комендантскому часу для подростков. А потом его по всей стране ввели. По-моему, вокруг ограничений и запретов в Белгороде больше хайпа, чем реальных проблем, — рассуждает он. — Например, история с парнем, который на кресте повесился. У нас в Белгороде просто любят эффектные самоубийства. Вот был случай, когда мужик стрелял в себя на нашей главной Соборной площади».
Белгородское самоубийство действительно прогремело на всю страну в начале февраля. Студент местного колледжа Егор Скутов повесился на поклонном кресте на холме, с которого открывается вид на город. Но как показало расследование, никакого религиозного подтекста в этой истории не было.
«Проблема в том, что Белгород в навязчивой форме впаривает людям Бога в башку. Не идею, не мораль, а ритуалы,— считает Олег Проскоков, человек более старшего поколения. — А на это они получают реакцию вроде этого пацана, который недавно на кресте повесился. Тут все просто. Если кому-то повеситься надо, а из десяти вертикальных объектов восемь — кресты, то вероятность, что он повесится на кресте — 8 к 10».
Никита Аронов (Русфонд) – специально для «Таких дел»