«Ко всем честным людям»

Европа после начала Первой мировой войны представляла собой пространство, словно нарочно выдуманное писателем-антиутопистом. В кровавой и невероятно ожесточенной войне все противоборствующие стороны сняли любые лимиты и яростно уничтожали противника — бомбами и пулями, отравляющими газами и гранатами, подводными минами и тяжелой артиллерией. Многие раны, оставленные той войной, не зажили и сегодня.

Истощенные экономики множества стран расшатывались, утягивая за собой и политические режимы. Последовали революции в России и Германии, Венгрии и Баварии. Европа после окончания войны была далека от умиротворения — она превратилась в пространство несистематического насилия: то тут, то там орудовали отряды вооруженных людей, спаянных армейским опытом. Только что созданная Лига наций пыталась препятствовать этому по мере своих сил и возможностей, но не имела большого успеха.

Россия даже на этом фоне стояла особняком и выглядела настоящим царством насилия. После революционного 1917 года страна стремительно неслась к однопартийной радикальной диктатуре: в январе 1918 года большевики разогнали Учредительное собрание, а в феврале большевистское правительство покинули левые эсеры, противившиеся подписанию Брестского мира. В стране началась жестокая и беспощадная Гражданская война: красные против белых, правые против левых, монархисты против республиканцев, анархисты и безумцы против всех. Кровь лилась рекой, и в этой крови формировалось будущее России. Но словно и этого было мало: в страну пришел ужас по-настоящему библейский.

Голод начинается

«25 миллионов человек в России и Украине голодают. Сельская беднота, не имеющая питания и никакого медицинского ухода, умирает от холеры и брюшного тифа. Трупы лежат везде, началось людоедство». Так писала газета «Правда» от 26 июня 1921 года — это сообщение в прессе стало первым публичным признанием советской властью, что в стране назревает гуманитарная катастрофа. Голод в Поволжье обсуждали уже давно, но в таком паническом тоне заговорили, пожалуй, впервые.

Челябинская губерния. Голодающие, 1922 годФото: ТАСС

Нельзя сказать, что голода никто не замечал. Просто весной 1921 года в Советской России было множество политических событий, которые казались власти гораздо более угрожающими ее устойчивости. В конце февраля вспыхнуло восстание в Кронштадте. Первые сподвижники большевиков, балтийские матросы, восстали против военного коммунизма, диктатуры, беспощадности ЧК. Восстание жестоко подавили, но проблема осталась. Полыхало везде — не только из-за продолжавшейся Гражданской войны, но и из-за продовольственной политики, которую вели большевики. С лета 1920 года расширялся масштаб тамбовского восстания под предводительством Антонова (его зальют кровью лишь летом 1921-го). Владимиру Ленину пришлось искать выход. Новая экономическая политика по его замыслу должна была не только разрядить политическую обстановку, дав большевикам время для очередного маневра, но и улучшить ситуацию в экономике.

Первые признаки голода проявились еще осенью 1920 года, а весной 1921-го ситуация с продовольствием в Поволжье постоянно ухудшалась. Сложно назвать одну из причин ключевой: это и засуха лета 1920 года, и падение эффективности сельского хозяйства в результате государственной политики продразверстки, лишавшей крестьян не только запасов зерна, но и мотивации засеивать пахотные земли.

В одной лишь Чувашии, например, осенью 1920 года сдали государству почти 2 миллиона тонн зерна — на 20 процентов больше, чем требовалось по плану. Уже тогда улицы городов начали заполняться нищими и голодными людьми.

В регионах усиливались опасения по поводу наступающего голода, но политический центр реагировал на них вяло и запоздало: зимой 1920—1921 годов ВЦИК провел исследование регионов и пришел к выводу, что лишь в пяти губерниях эта угроза может считаться реальной. Это был серьезный просчет.

Но той весной голод беспокоил Ленина только в том смысле, что городское население из-за недостатка хлеба в деревнях может тоже недосчитаться еды — и перейти к протестам против власти.

В конце мая 1921 года Ленин отправляет телеграмму Дзержинскому, требуя усилить борьбу с «мешочничеством» (мешочниками называли людей, которые покидали охваченные голодом территории и отправлялись туда, где положение было получше, — чаще всего на Украину): «Все украинские товарищи самым настойчивым образом настаивают на усилении борьбы с мешочничеством на Украине, которое грозит разрушить начатую и дающую уже хорошие результаты заготовку хлеба для голодающих центров Республики. Прошу обратить усиленное внимание и сообщить мне, принимаются ли экстренные меры, каковые именно меры и каковы их результаты».

Двумя днями ранее он пишет Николаю Брюханову, заместителю наркома продовольствия, требуя усилить репрессии — нужно установить по губерниям и уездам, кого конкретно надо сажать. «Вы пишете длинные бумажки с жалобами, вернее: с плачем, вместо деловых предложений: “обязать ВЦИК арестовать таких-то за неисполнение распоряжений, приведшее к голоду центра”».

Тем временем голодающие бежали из Поволжья как могли — к этому их подталкивала сама власть, предложившая мужчинам возможность записаться на работы в Сибири или Донбассе: по мысли Ленина, те не только нашли бы там пропитание, но и помогли бы советской власти победить кулаков. Другие, не такие отчаянные, прилагали немало усилий, стремясь добраться до Казани, — в них теплилась надежда, что уж там-то будет проще найти пропитание. Их ждало разочарование: город был переполнен голодающими людьми, умиравшими прямо на улицах.

Переселенцы из районов охваченного голодом Поволжья, 1922 годРепродукция ТАСС

«На ст. Казань голодный люд положительно осаждал вагоны, пытаясь их вскрыть или просверлить отверстие с целью хищений. Здесь борьба с таким явлением была нелегкая, т.к. желающих достать таким способом хлеб было очень много. Среди них мы видели стариков, женщин и детей с изможденными от голодовки лицами, едва державшихся на ногах. Вид этих людей говорил за то, что никакие угрозы им не страшны, ибо они голодны. За 4 дня нашей стоянки в Казани было застрелено военной охраной 30 голодных, застигнутых на месте хищения, но эти суровые меры были бессильны — живой и голодный человек переступал труп убитого собрата, пытаясь достать то, чего не успел взять первый».

Когда центральная советская пресса в конце июня 1921 года все-таки сподобилась написать несколько строчек о голоде, положение было аховым — и ухудшалось с каждым днем. Советская пресса вздыхала о том, что «буржуазное окружение» не поможет молодой советской республике и приходится рассчитывать лишь на собственные силы.

Уже через месяц голоса из Советской России все же донеслись до «буржуазного Запада». 5 июля просьбу к мировой общественности о помощи опубликовал патриарх Тихон. 13 июля о помощи воззвал писатель Максим Горький — с ведома Ленина. Большевистское правительство обратилось к миру лишь в начале августа.

И помощь пришла.

Время благотворительности

Основы системной благотворительности появились в России еще во времена Петра I, а в конце XIX — начале XX века благотворительные организации переживали настоящий бум своего развития. Многие подобные организации и общества получали финансирование за счет тех или иных налогов, взимавшихся правительством. Например, Русское общество Красного Креста получало отчисления с пошлин, уплачиваемых за получение иностранного паспорта, в то время как другие продолжали работу за счет поддержки филантропами или благодаря общественным кампаниям.

Среди благотворительных организаций было немало и иностранных. Так, с 1900 по 1920 год в России работал «Маяк», основанный американской ИМКА (YMCA) — Юношеской христианской ассоциацией. Добиться его открытия было непросто: к протестантской христианской организации настороженно относились и официальные власти, и православные иерархи. «Маяк», впрочем, довольно быстро завоевал популярность с крупным образовательным центром: там организовали курсы немецкого, французского, английского языков, арифметики, физического воспитания, машинописи. Своего пика организация достигла как раз в послереволюционный период — в 1917—1920 годах в русской ИМКА работало почти 400 человек.

До революции уже был опыт взаимодействия с иностранцами во время голода: в 1891—1892 годах от голода и эпидемии тифа сильно пострадали территории Поволжья и Черноземья. Правительство, власти, общества, царская семья и отдельные лица прилагали немало усилий для того, чтобы преодолеть кризисную ситуацию, — но их совместных действий все равно было недостаточно.

Трое сирот, пяти, семи и двенадцати лет, — голодающие дети Поволжья, 1922 годФото: ТАСС

В трудный момент помощь голодающим оказали и американцы. В США были созданы комитеты помощи России: отдельные штаты за свой счет отправляли в Россию муку, фрукты и овощи, а правительство Штатов выдало ссуды нескольким губерниям. Объем американской помощи составил примерно миллион долларов — довольно значительная по тем временам сумма.

Просьба о помощи, громко прозвучавшая летом 1921 года, не осталась незамеченной в мире. Уже в конце июля обращение Горького «Ко всем честным людям» перепечатывается в американской прессе. Горький начинал так: «К сведению всех честных людей. Обширные степи в южной России постигнуты, вследствии небывалой засухи, неурожаем. Это бедствие угрожает голодной смертью миллионам русских людей. Я напоминаю, что русский народ, вследствии войны и революции, истощен и что его физическая выносливость ослаблена. Страну Льва Толстого, Достоевского, Менделеева, Павлова, Мусоргского, Глинки и других дорогих всему миру людей ждут грозные дни. Осмеливаюсь верить, что культурные люди Европы и Америки, понимающие трагическое положение русского народа, поспешат помочь ему хлебом и медикаментами».

Первым, кто отреагировал на это в Америке, был Герберт Гувер.

«Продовольственный диктатор»

К тому моменту Гувер был успешным международным менеджером и предпринимателем, осуществившим ряд международных бизнес-проектов. Успел он поработать и в России — с 1909 года он стал владельцем Кыштымского медеплавильного завода, кроме того, у него были интересы в разработке нефтяных месторождений в районе Черного моря. Свои инвестиции Гувер успел (с выгодой для себя) вывести из России еще до революции.

Во время войны Гувер блестяще реализовал крупный гуманитарный проект: смог вывезти из оккупированной немцами Бельгии больше 100 тысяч американцев, а затем наладил поставки продовольствия голодающим бельгийцам (проявив себя при этом истинным дипломатом — договорившись и с немцами, и с Антантой, и с правительством Бельгии в изгнании).

Герберт ГуверФото: Underwood & Underwood, Washington/Library of Congress

После войны президент США Вудро Вильсон назначил Гувера главой продовольственной администрации страны (пресса окрестила Гувера «диктатором над продовольствием»). На этом посту Гувер добился у президента создания Американской администрации помощи (ARA) — организации, которая должна была решать проблемы голодающих в Европе, и делать это в стиле, который очень нравился Вильсону: не задействуя государственные органы, а помогая напрямую нуждающимся.

Так Гувер превратился во влиятельного международного чиновника — ARA работала больше чем в 30 странах. Только начальный бюджет организации составлял 100 миллионов долларов. ARA не просто кормила голодающих, но и одевала их, занималась восстановлением инфраструктуры, а также предоставляла США и Лиге наций полезную дипломатическую информацию о состоянии дел в пострадавших странах.

Уже 25 июля 1921 года Гувер начал переговоры — и с Конгрессом, и с президентом, и с советским правительством. Сам он ненавидел большевиков, но видел в помощи голодающим свою задачу и считал, что борьба с голодом будет не политическим, а прежде всего гуманитарным действием. Уговорить американские власти было делом непростым, но с этой задачей Гувер справился. Представитель ARA в Европе Уолтер Лиман Браун начал в Риге переговоры с советскими дипломатами. Требования ARA на первом этапе были простыми: советское правительство должно было официально запросить помощь, а также признать тот факт, что Гувер действует как частное лицо и его действия никоим образом не означают признания Америкой советского правительства, а также что сотрудники АРА в России будут свободны в своей деятельности и передвижениях и не будут обязаны отчитываться перед советским правительством.

Ленин был в ярости: «Тут игра архисложная идет. Подлость Америки, Гувера и Совета Лиги наций сугу­бая. Надо наказать Гувера, публично дать ему пощечины, чтобы весь мир видел, и Со­вету Лиги наций тоже. Это сделать очень трудно, а сделать надо. Я не могу работать. Абсолютно необходима помощь Троцкого, у коего на эти вещи способность есть (и дипломатический опыт и военный и политический нюх)».

В другой ситуации, возможно, большевики бы отказались от соглашения, но они были не в том положении, чтобы ставить условия. В июне в Москве общественные и культурные деятели создают Помгол, организацию помощи голодающим. Ее активисты присылали в Москву пугающие отчеты: «Встретили по пути из Канаша село в 150 дворов. На улицах ни души. Многие семьи вымерли поголовно. В одной из изб картина: обитатели по очереди толкут солому на лепешки.

В других избах едят песок и запивают водой. Сосут даже камни, пытаясь обмануть желудок. А вот еще дом. Тут умершая женщина. У ее изголовья ребенок. Он так 3-й день сидит, ожидая своей очереди, чтобы умереть рядом с ней».

Еще более подробные и тревожные отчеты шли в Москву от местных чекистов и отправленных в регионы инспекторов. В охваченных голодом регионах люди уже почти все время питались суррогатами — хлебом из лебеды, навоза и древесной коры; в пищу активно употребляли и мясо домашних животных, и даже падаль. Около 40 миллионов человек в стране страдали от недоедания, а в некоторых губерниях, где ситуация была особенно отчаянной, уже летом 1921 года голодали до 60—70 процентов населения.

Тяжелое положение складывалось в Республике немцев Поволжья:

Умирающий от голода ребенок, Поволжье, 1921—1922 годыФото: Sovfoto/Universal Images Group/East News

«В одном из домов нашли умершую от голода молодую женщину, которая только что родила; в соседней комнате лежала еще одна женщина, тоже умершая от голода. В другом доме были обнаружены дети в возрасте от 7 до 17 лет, которые грызли кости одной из своих зарезанных собак. Состояние этих четырех детей было ужасным; все были опухшими, истощенными, ослабленными, неспособными двигаться самостоятельно. Войдя в третий дом, комиссию поразил запах: в комнате в гробу лежала женщина, муж которой умер от голода всего несколько дней назад. Дети-сироты ели гнилую картошку из прошлогоднего урожая, очевидно оставленную родственниками. В четвертом доме комиссия нашла пару настолько сильно распухших людей, что они были совершенно неспособны двигаться; они лежали на полу со своими двумя четырнадцатилетними и шестнадцатилетними дочерьми [вся их мебель была обменена на хлеб], и когда их спросили, на что они все еще надеются, они ответили:

Помощь необходима была как можно скорее, но достичь соглашения было непросто. Американская пресса нещадно критиковала Гувера за решение помочь России, а значит, и большевикам. В Америке разгоралась истерика вокруг «красной угрозы» — в стране всерьез опасались коммунистического движения и роста активности профсоюзов. Поэтому любые связи с русскими (которые в тот момент все казались широкой американской публике коммунистами) осуждались. С другой стороны, Гувер в этот момент действительно становился важной политической фигурой: с ним, например, связался бывший российский предприниматель Павел Рябушинский, который сообщил, что русская эмиграция готова поддержать деньгами голодающих.

Ленин опасался, что международная помощь превратится в еще один инструмент борьбы с советской властью. Его очень беспокоил Помгол, в состав которого входили преимущественно общественные деятели, имеющие репутацию за рубежом, но недружественно настроенные к большевикам. В сентябре 1921 года Помгол распустили, большинство его членов арестовали, а вместо него основали государственный комитет, а также Межрабпом — международную пропагандистскую организацию, которая должна была агитировать мировых рабочих помочь деньгами родине революции.

В конце августа 1921 года советское правительство достигло соглашения с АRА. Американцы с самого начала собирались тратить свои силы, ресурсы и опыт (накопленный во время помощи голодающим в различных странах Восточной Европы) только на несовершеннолетних детей, надеясь, что взрослым поможет правительство. В Россию готовились отправляться американцы.

Они еще не знали, что ждало их в Поволжье.

Страх и ужас на Волге

1 сентября 1921 года в Петроград пришло американское судно «Феникс» с первым грузом продовольствия для Советской России. В первые же недели сентября в Петрограде и Москве закипела работа — сотрудники ARA занялись организацией детских кухонь, сначала в столичных городах, а затем и в голодающих регионах.

Помощь шла не только из Америки: в августе на Женевской конференции объявили о создании Международного комитета помощи голодающим, во главе которого встал полярный исследователь и общественный деятель Фритьоф Нансен. Он тоже быстро развернул процесс организации помощи российским голодающим, а уже осенью 1921 года приехал в Россию лично.

Продукты и припасы для голодающих в России, 16 февраля 1922 годаФото: AP/ТАСС

Комитеты помощи голодающим стали появляться в разных странах мира — в Швеции и Франции, Турции и Британии, Германии и Италии. В Россию ехали американские квакеры, представители еврейских организаций, представители турецкого правительства, которые хотели помочь мусульманам, жившим в пострадавших регионах (не только в Поволжье, но и в Крыму, где голод достиг своего пика зимой 1921—1922 годов). Ленина раздражала и смущала иностранная активность — он даже приказал, чтобы в «Правде» не печатали ежедневные отчеты о том, сколько денег собрано в разных странах для помощи России: дескать, такие «рассказы» никому не нужно читать, а тратить на них бумагу бессмысленно.

То, что иностранцы увидели на Волге, впечатлило даже тех из них, кто прошел войну и принимал участие в послевоенном восстановлении Европы. Первые международные представители прибыли в Поволжье в конце сентября — начале октября: поезда ходили медленно, дров и угля не хватало (со временем американцам пришлось привозить с собой и уголь), а многие поезда с продовольствием по пути банально разворовывались (по примерным оценкам, такая судьба постигла до трети от общего объема поставок) или отправлялись в неверном направлении.

В книге Дугласа Смита «Русская работа: забытая история о том, как Америка спасла Советский Союз от крушения» приводятся воспоминания молодого американского сотрудника ARA и будущего дипломата Джеймса Чайлдса и отправившегося вместе с ним в Россию историка Фрэнка Голдера: «14 числа они достигли Самары. “Повсюду грязь и развалины, — написал Голдер в своем дневнике. — Окна разбиты; улицы опустошены, завалены мусором и мертвыми животными. Отели, которые когда-то сравнивали с лучшими в Европе, сегодня превратились в пустые оболочки; шпили церквей превращаются в радиостанции, а роскошные дома — в казармы. Короче говоря, город — это развалина, тень прошлого. Люди выживают благодаря кожуре, картофельным очисткам и костям”».

Везде были по-настоящему ужасающие картины. Люди, дошедшие из-за голода до крайней точки и ставшие людоедами, женщины, предлагавшие себя кому угодно за краюху хлеба, матери, сходящие с ума и употребляющие в пищу трупы собственных детей. Случаев каннибализма были уже не десятки, а сотни. Когда информация о масштабе голода достигла московского отделения ARA, а следом отправилась за океан, стало понятно, что нужно действовать радикальнее — и помогать не только детям, но всем нуждающимся в срочной помощи.

Выдача белья и тканей голодающим. Поволжье, 1922 годРепродукция ТАСС

Директор ARA в России полковник Уильям Хаскелл сообщал в Вашингтон, что голодающие нуждаются не только в еде, но и в теплой одежде, так как у них остались лишь грязные лохмотья. Советское правительство и ARA заключили дополнительное соглашение — и американцы начали поставлять осенью в Россию и одежду.

Больше всего мировую общественность страшила судьба голодающих детей. В Британии в 1921 году был организован Save the Children Fund, активисты которого собирали продуктовые и вещевые посылки, отправлявшиеся затем в Россию. Британский журналист Эдвард Фуллер поехал в ноябре 1921 года на Волгу, чтобы проследить за судьбой средств, выделяемых для помощи, а также чтобы самому увидеть всю сложность положения.

В своих статьях он описывал детский госпиталь в Саратове, созданный силами британского фонда. Там он увидел десятки и сотни грустных детей, обритых налысо из-за вшей. Фуллер развеивал слухи о пассивности русских: многие западные обыватели считали, что голод — это миф и пропагандистский трюк, выдуманный большевиками для того, чтобы выманить у западных стран помощь. Фуллер рассказывал о самоотверженности русских в борьбе с голодом и указывал на невероятную сложность ситуации.

В то же время американцев из ARA или миссии Нансена нередко арестовывали, и добиться их освобождения было очень непросто. Особенно показательна история лютеранского пастора Курта Мусса — он работал в Петербурге, затем переехал в Америку и уже оттуда был отправлен в командировку на Волгу и юг России для того, чтобы изучить экономическую ситуацию. На Волге Мусс оказался летом 1922 года — и отправил оттуда в США чрезвычайно подробный отчет.

Доклад перехватило ГПУ — государственное политическое управление при НКВД. Мусса арестовали, несмотря на активные протесты общественности, отправили на Соловки, в 1924 году сослали в Ярославскую губернию. Домой, в Ленинград, он вернулся лишь в 1926 году, но ненадолго — в 1929 году, во время очередной атаки на церковные общины Ленинграда, пастора арестовали и приговорили к 10 годам лагерей. В 1937 году Мусса расстреляли под Мурманском.

Деятельность ARA в России курировала учрежденная Лениным специальная комиссия Совнаркома, во главе которой стоял Александр Эйдук — латышский чекист, известный своей запредельной кровожадностью и жестокостью.

К середине ноября организация развернула кухни во всех крупных населенных пунктах Поволжья. Деятельность ARA обеспечивалась деньгами, которые выделил ей Конгресс США (около 18 миллионов долларов), частными пожертвованиями, а также средствами, поступившими от советского правительства, активно занимавшегося продажей церковного убранства и золота, изъятого у частных лиц (около 11 миллионов долларов).

Нельзя сказать, что объемы питания в расчете на одного человека были колоссальными. Примерно оценить рацион можно по детскому меню, рассчитанному для Татарской АССР. Ребенку в день полагалось около 28 граммов какао, 113 граммов сахара, 254 грамма молока, 706 граммов муки, 141 грамм бобов, 242 грамма риса, 60 граммов жиров. В понедельник и четверг дети получали теплое и сладкое какао, во вторник и пятницу — рис, в среду и воскресенье — рис и лапшу, а в субботу — бобы. Хлеб был доступен ежедневно. Но и этого скудного рациона хватало для того, чтобы поддержать жизнь в детях, хотя в ARA понимали, что такой паек недостаточен.

Помимо кухонь, ARA развивала и другую систему помощи голодающим — адресные посылочные операции. Для информирования о ней жителей российских регионов ARA распространяла среди них брошюры, в которых нужно было ответить на вопросы о том, как их зовут, есть ли у них родственники за рубежом и нуждаются ли они в пропитании.

Эти открытки собирались, дальше в дело вступали иностранцы — за пределами России создали специальные центры, где каждый гражданин, желавший помочь голодающим в России, мог купить купон за 10 долларов (купон уже заранее был записан на одного из заполнивших открытку жителей России). Затем ARA находила получателя посылки и отдавала ее — около 53 килограммов продовольствия: 22 килограмма муки, 10 килограммов риса, 1,2 килограмма чая, 9 килограммов жиров и сахара, 20 банок сгущенки.

Столовая для голодающих в городе Покровске (ныне Энгельс), 1923 годФото: ТАСС

Расходы постоянно росли, Конгресс выделял дополнительное финансирование, и к концу своей двухлетней работы в России ARA потратила на помощь голодающим больше 60 миллионов долларов. Но общее количество денег, которые иностранные фонды потратили в России, было, конечно, гораздо больше. Свой вклад внесли миссия Нансена, альянс «Спасем детей», квакеры, Шведский Красный Крест, Германский Красный Крест, Миссия Ватикана, «Джойнт» и Турецкий Красный Полумесяц.

Поволжье было территорией, о которой говорили и писали чаще всего, но для самой ARA она не была приоритетом. Американцы помогали голодающим в 38 губерниях — в Крыму и на Кавказе, на Урале и в Сибири, на юге России и в Казахстане, в Москве и Петрограде. В Крыму ARA работала совместно с турками, которые присылали крымским татарам тонны зерна, несмотря на то что в самой Турции вовсю шла война за независимость. Во многих регионах Поволжья основную тяжесть на себя взвалила комиссия Нансена — кое-где ее представители кормили до 60—70 процентов местных голодающих.

Агенты ARA были везде. Они принимали поставки пшеницы и кукурузы в Одессе и Феодосии, везли еду на верблюдах под Царицыном, плыли на пароходах по Волге, открывали все больше кухонь в Москве, стараясь накормить всех нуждающихся. И все равно их не хватало. В марте 1922 года в чувашских газетах регулярно писали о случаях каннибализма: «В Ибресинском уезде крестьянка София Ялальдикова попыталась употребить в пищу умершую дочь. После того как ей не дали этого сделать, съела труп дохлой собаки и скончалась в мучениях. Крестьянин Игнатий Иванов из Чебоксарского уезда вместе с сыном Михаилом 6 лет зарезал дочь Евдокию, 10 лет, и съел ее в 3 дня. В Чурачикской волости отец и мать задушили 3-летнюю дочь и собрались есть труп, но им помешали случайно вошедшие соседи».

Лето и начало осени 1922 года были временем максимальной загрузки иностранных организаций в России. Их деятельность казалась большевистскому правительству уже совсем неуместной — и начиная с осени 1922 года в советской прессе стали публиковаться заявления о том, что голод в целом изжит. Нарком соцобеспечения СССР Винокуров заявлял, что «со сбором нового урожая бывшие голодные районы вышли из полосы голода».

Борьба с голодом заканчивалась. Голод — нет.

Конец эпохи

В феврале 1923 года в передовице The New York Times вышла статья, в которой руководство Советской России обвиняли в двуличии: пока в стране бушевал голод, а усилия и средства активистов со всего мира тратились на то, чтобы прокормить российских голодающих, страна начала продавать на международных рынках зерно. Это действительно было так: надеясь заработать деньги для работы промышленности, большевики начали торговать пшеницей, собранной в Сибири. Это серьезно подорвало доверие к России на Западе, и прежде всего в США.

Американская администрация помощи (ARA) раздает еду в Поволжье, 1921 годФото: Everett Collection/East News

Сотрудников ARA, как русских, так и иностранцев, в Советской России регулярно арестовывали. На грузы нападали бандиты, вагоны разграбляли чиновники. Для многих сотрудников ARA работа в России была настолько тяжелым испытанием, что они даже были немного рады, когда покидали Россию (хотя некоторые увозили из страны не только воспоминания, но и русских жен, а иногда даже детей). Гувер был измотан русской эпопеей и боданием с большевиками, так что, когда работа иностранцев подошла в СССР к концу, он вздохнул с облегчением.

ARA свернула свою деятельность в России летом 1923 года. По самым консервативным оценкам, деятельность иностранных организаций спасла жизни 5 миллионов человек.

Сколько на самом деле? Кто знает — даже оценки умерших от голода разнятся в диапазоне от 1 до 10 миллионов человек: слишком сложно отделить умерших от голода от тех, кого унесли с собой, например, эпидемии тифа. В одной лишь Республике немцев Поволжья умерло около 10 процентов населения — порядка 48 тысяч человек, а еще 70 тысяч человек попросту уехали из региона. Население Башкирии сократилось на 20 процентов, в Татарстане счет умершим шел на сотни тысяч. В Крыму к марту 1922 года умерло почти 30 тысяч человек, а в апреле умирало по полторы-две тысячи ежедневно. К лету 1923 года количество умерших приблизилось к 100 тысячам (еще примерно столько же людей покинуло полуостров).

Иностранные сотрудники АRА уехали из России. Поставки прекратились. В СССР со временем стали все меньше говорить об иностранной роли в спасении миллионов человек. В «Кратком курсе истории ВКП(б)» о голоде и вовсе не упоминалось — там рассказывалось лишь, что «после XI съезда хозяйственная работа закипела с новой силой. Успешно были ликвидированы последствия постигшего страну недорода». Герберт Гувер через шесть лет был избран президентом США — и почти сразу же в США начался кризис сравнимого с советским масштаба, Великая депрессия. Многие дела Гувера были просто забыты.

Но все же они были. Как были и сотни, тысячи людей, которые отправились в Россию со всего света, чтобы помочь голодающим увидеть новый день.

Еще больше важных новостей и хороших текстов от нас и наших коллег — в телеграм-канале «Таких дел». Подписывайтесь!