За природу можно и потерпеть

В Петропавловске-Камчатском на пирсе в районе Моховой бухты ничего не напоминает о «природной катастрофе» или об «очень большой проблеме», — разные эксперты по-разному высказываются о происходящем в Тихом океане. На своем обычном месте дремлют на солнце сивучи. Северные морские львы уже много лет устраивают сезонное зимнее лежбище в районе местного рыбоконсервного завода. Жители выкладывают видео с животными, прыгающими за уловом, который сгружают с судов. Четыре сивуча лениво перекатываются с боку на бок, ревя низким басом и почесываясь плавниками. Судя по информационному стенду, это самцы.

Перед лежбищем на смотровой площадке рыбачит военный пенсионер Александр Алексеевич. Он в туфлях и брюках со стрелками. Это выход в свет — надоело одному сидеть дома. Но выловленную рыбу он есть будет, хотя ученые, изучающие причины загрязнения, просят жителей этого не делать. В промышленных масштабах рыбу добывают вдалеке от потенциально опасных мест. Другое дело — улов местных жителей.

«Что нам пули? Нас гранаты не берут», — шутит пенсионер. В опасность неизвестного вещества, отравляющего воду, он не верит.

Видеограф и организатор туров на Камчатку Эрнест Леонидов тоже не верил. «Люди любят истерить и приукрашивать то, что есть», — говорит Леонидов. Большую часть года он живет в Нижнем Новгороде. Первый раз побывал на Камчатке четыре года назад и влюбился в местную природу, а заодно увидел бизнес-перспективы. Теперь приезжает на полуостров во время туристического сезона. 

Посмотрев на страшные снимки в социальных сетях, он решил проехаться по местам, куда выбросило животных. На машине он добрался до Халактырского пляжа и в несколько бухт: «Мое ожидание было, что я выйду и наткнусь на это все. На кучу мертвых трупов!» Ожидание не оправдалось. В одной из бухт Леонидов нашел лысых ежей и морских звезд, но намного меньше, чем представлял себе, читая новости в интернете. 

«Один кусочек снимают, а преподносят как? Все берега усеяны трупами. Ну не вранье? Точнее, не вранье, а слишком приукрасили. Процентов на восемьдесят», — возмущается видеограф.

Координатор программы по устойчивому рыболовству в Камчатско-Берингийском экорегионе Сергей Коростелёв осматривает бухту на предмет выбросов гидробионтов. Гидробионты — это морские и пресноводные организмы, которые или обитают в воде, или проводят в ней большую часть своей жизниФото: Наталья Булкина для ТД

Сергей Коростелёв объясняет, что, к примеру, на Халактырском пляже большого количества мертвых организмов быть и не могло: в этом месте дно у океана песчаное, с «более скудным видовым составом». Выброс бентоса — так называются организмы, обитающие на дне водоемов, — в бухтах Большой, Средней и Малой Лагерной, где побывал и Леонидов, по его мнению, был действительно необычным, в несколько раз больше, чем он привык здесь видеть после штормов. В Большой Лагерной, где скопилось больше всего трупов, плотность, к примеру, морских ежей в некоторых местах доходила до нескольких десятков на квадратный метр, хотя завалило ими не весь берег, как могли бы подумать пользователи социальных сетей.

«Обыватели часто не знают состава обычных выбросов, какие они должны быть», — рассказывает Юрий Кисляк. «Тех же морских ежей обычно никто не собирает живыми с пляжа, с прибойной полосы. За ними приходится всегда нырять. Если и встречаются ежи на берегу, это уже погибшие особи с разрушенной раковиной. Эти же не стали ничьей добычей, они попросту умерли. Это очень странное явление, потому что в животном мире бывает крайне редко, когда какая-то особь доживает до старости и умирает собственной смертью». 

Чайки, постоянно выедая из свежих выбросов мидии и рыбу, постепенно «уничтожают улики» и очищают побережье.

Видеограф, побывав на берегу, не успокоился. Он взял в аренду катер, заплатив 25 тысяч рублей, и отправился к тем местам, где, по словам очевидцев, видели непонятные разводы на воде. Возле бухты Вилючинской, которая расположена уже с другой стороны от Авачинской, он увидел огромное пятно ржавого цвета. 

«Ржавая-ржавая вода», — говорит Эрнест и показывает для примера на коричневую салфетку, лежащую на столике в кафе. 

Тогда Леонидову действительно стало страшно. Пятно он снял на квадрокоптер и сделал видео, набравшее к настоящему моменту больше 100 тысяч просмотров. Погружаться не стал, хотя взял с собой костюм для дайвинга, но попробовал воду на вкус.

«Вкус океана, но язык онемел, и через 20 минут появилось жжение. Длилось еще несколько часов», — рассказывает Леонидов. Вспоминает, что в том же пятне он увидел калана, ведущего себя на первый взгляд как обычно. Но как себя чувствовало животное, слезились ли у него глаза и страдало ли оно от интоксикации, Леонидов сказать не может.  

«Красный прилив»

«Всем понятно, что идет загрязнение», — сказал шестого октября в прямом эфире ситуационного центра «Я/мы Тихий океан» директор Института вулканологии и сейсмологии ДВО РАН Алексей Озеров. Больше с этим никто не спорит. Из студии Центра в здании правительства Камчатского края каждый день дают прямые эфиры в ютубе о ситуации. На Камчатку уже приезжали глава Росприроднадзора, группа ученых из Дальневосточного федерального университета, специалисты Института токсикологии Федерального медико-биологического агентства — для обследования пострадавших от контакта с водой. По данным телеграм-канала министерства здравоохранения Камчатского края, с жалобами на здоровье обратились 16 человек. Следственный комитет возбудил уголовные дела о загрязнении морской среды и нарушении правил обращения экологически опасных веществ, и на полуостров выехали криминалисты из Москвы. Но пока все еще не ясно, что происходит. 

Выдвигалась версия, что выделение ядовитых веществ могло произойти из-за вулканической активности, но Алексей Озеров ее достаточно быстро отверг. Когда я подхожу к директору Института вулканологии и сейсмологии вечером, после выступления в ситуационном центре, оказывается, что сегодня его уже неоднократно спрашивали о том же журналисты.

«Вулканы находятся в спокойном состоянии, сильных землетрясений не происходит в это время, цунами нет. Поэтому эти три природные причины мы отметаем», — говорит Озеров.

Другая возможная природная причина — цветение водорослей, которую, казалось бы, отставили в сторону вначале, снова зазвучала восьмого октября. Ученые ДВФУ обнаружили скопления водорослей, выглядящих как зеленые полосы на океане, во время облета акватории Авачинского залива. В отобранных пробах нашли микроводоросль планктонную динофлагелляту, которая может быть токсичной во время цветения. 

«В этом году было довольно продолжительное теплое время летом. Это могло спровоцировать такую вспышку цветения вредоносного планктона. Но динофлагелляты классифицируют на токсичные и нетоксичные», — объяснила профессор кафедры экологии и природопользования Камчатского государственного технического университета Татьяна Клочкова. К какому виду относятся собранные образцы, пока не ясно. Сейчас содержание соответствующих токсинов в тканях погибших животных определяют во Владивостоке. 

Вице-президент Российской академии наук Андрей Адрианов и вовсе заявил, что техногенные версии нужно «отодвинуть». По его словам, в океане происходит цветение 12 микроводорослей, ответственных за производство разных токсинов, влияние которых объясняет гибель животных на дне и симптомы, появившиеся у серферов. 

«Мы столкнулись с достаточно масштабным природным явлением, которое называется вредоносное цветение воды или красный прилив. Хотя цвет здесь может быть самый разный», — сказал Адрианов на совещании под руководством министра природных ресурсов РФ. 

По словам Сергея Коростелёва, красные приливы происходили в Авачинской бухте и раньше, но никогда подобных эффектов не вызывали. Ведущий научный сотрудник камчатского филиала Тихоокеанского института географии Дальневосточного отделения РАН Владимир Бурканов тоже пока смотрит на версию скептически: «Чтобы от водорослей были ожоги глаз, — это нереально, такого не может быть».

В своем ежевечернем обращении к жителям края в инстаграме девятого октября губернатор Владимир Солодов сказал, что пока полностью отвергать техногенные версии не будут. Все ждут результатов анализов всех взятых на Камчатке проб.

Сейчас на территории Камчатки есть как минимум два полигона, где могут храниться токсичные вещества, и пользователи соцсетей бурно обсуждали вероятность «утечки», но власти официально опровергли эти гипотезы . 

Необитаемый полигон

Сев в машину, главный государственный инспектор Камчатского края в области охраны окружающей среды Валерий Симаков сообщает, что вчера во время такой же поездки на Козельский полигон одна из машин чуть не утонула в луже. Оператор местного интернет-портала подтверждает, что у кого-то даже уплыл бампер. Шел проливной дождь, а как таковой дороги к полигону, расположенному у подножия вулкана, нет.

Версию о том, что именно с Козельского полигона неизвестные пока токсичные вещества попали в океан, раньше губернатор Камчатки называл «самой очевидной». Полигон начали строить в 1979 году в 35 километрах от Петропавловска-Камчатского для захоронения сельскохозяйственных химикатов, но вскоре организацию, которая занималась работами, ликвидировали, и полигон остался бесхозным. К тому же изначально он был построен с нарушениями техники безопасности.

Согласно публикации камчатской журналистки Елены Сафоновой в 2002 году в газете «Вести», которую та сфотографировала и выложила у себя в соцсетях, когда подозрение пало на полигон, при строительстве не были пробурены водосточные скважины, которые необходимы для мониторинга загрязнения почвы.

«А ведь весной, когда на вулкане начинает таять снег, потоки воды, образуя многочисленные ручьи, устремляются вниз, в долину, а дальше в Халактырское озеро и реки, многие из которых являются нерестовыми», — здесь Сафонова цитирует заместителя начальника управления природных ресурсов и охраны окружающей среды Камчатской области.

Журналистка вспоминает, что жители и не знали про полигон, пока в 2002 году о нем не рассказали на заседании совбеза при губернаторе. Она захотела сделать о Козельском репортаж, и в управлении природных ресурсов согласились. «Это было достаточно смело, на мой взгляд», — говорит Елена.

Что захоронено на территории полигона, неизвестно.

«Никто об этом не знает. Предполагают 100 тонн ядохимикатов и пестицидов. Конкретно какие, непонятно. В том числе, может быть, 20 тонн мышьяка», — рассказывает Симаков.

Госинспектор говорит, что, хоть полигон бесхозный, министерство природных ресурсов проводит мониторинг ситуации на его территории. В 2010 году на Козельском сделали наблюдательные скважины и отводные пути. Ядохимикаты обшили геомембраной, которая должна защищать их от размыва дождями и талыми водами. Правда, в ходе вчерашней проверки комиссия в составе сотрудников прокуратуры, Росприроднадзора, следственного комитета и экологического надзора Камчатского края обнаружила, что вокруг могильника нет даже колючей проволоки, ее украли местные жители два года тому назад.

«Никаких испарений, запаха, заражения воды. Есть порванные в отдельных местах мембраны, которые дают предположение, что вода просачивается и способствует ржавению бочек», — вспоминает Симаков.

Вариант с загрязнением, пришедшим с Козельского полигона, девятого октября опровергли во время экспедиции, где исследовали реку, которая течет от него. Там обнаружили насекомых, которые могут жить только в чистой воде. Но губернатор пообещал в любом случае его рекультивировать.

Обитаемый полигон

Мы едем на второй полигон — Радыгинский. В СМИ часто его название фигурирует рядом с Козельским, и его также называют могильником опасных отходов, но это другой объект. Радыгинский — военный полигон, где проводят артиллерийские учения. Однако эколог и руководитель региональной общественной организации «Экологическая вахта Сахалина» Дмитрий Лисицин считает, что на его территории хранится отработанное ракетное топливо. Он ссылается на анонимные источники и в качестве доказательства приводит статью газеты «Рыбак Камчатки» 2000 года. 

«Когда над поселком Радыгино появляется ядовито-желтое облако, местные жители сразу понимают, в чем дело. Источник облака здесь хорошо известен — это полигон, где находятся емкости с ракетным топливом: горючим самин (80 тонн) и окислителем меланж (более 200 тонн) … В 1998 году зенитно-ракетный полк расформировали, и топливо, которое он охранял, осталось бесхозным». 

В тексте указано, что происходили утечки топлива. После одной из них вице-губернатор Камчатки Синченко провел экстренное совещание. Было сделано предписание усилить охрану цистерн, а окислитель меланж предложили переработать в азотные удобрения. Но спустя месяц на сайте News.ru появилась информация о том, что ракетное топливо начали жечь. 

«Девятого сентября был сильный циклон, и, возможно, паводок смыл часть этих отходов в море. Полигон находится фактически на склоне вулкана Козельского. Это линия, по которой Халактырский пляж встречается с океаном. Сухие ручьи по склону вулкана стекают напрямую в море. От полигона порядка 10 километров до пляжа. Если топливо хранится так, как хранилось раньше, могла разрушиться емкость. Могли происходить систематические утечки, в результате накопилось какое-то количество этого яда, и при сильном дожде это все смыло», — предполагает эколог.

«Я такой информацией не обладаю. 2000 год… Может, там и были какие-то подобные варианты, но время-то прошло, 20 лет. Хотя я не верю, что там мог быть полигон хранения топлива. Я здесь с 1989 года. На моей памяти там всегда проводили только артиллерийские и стрелковые учения. Обучали меткости стрельбы», — говорит Валерий Симаков, когда я показываю ему статью. 

Будто в подтверждение его слов полигон встречает звуками выстрелов. Мы проезжаем мимо стрельбища и палаточного лагеря: они не огорожены и хорошо видны с дороги. После визита к командующему Симаков рассказывает журналистам о том, что никаких горюче-смазочных материалов здесь нет, как и больших складских помещений. Пробы брать бессмысленно.

«Сейчас пройти на полигон невозможно. Там идет стрельба, и она будет продолжаться до глубокого вечера, но со слов командования, там нет никаких складских помещений, схронов или пунктов хранения опасных веществ», — отвечает он, когда я спрашиваю, пойдет ли он проводить проверку на сам полигон.

Впрочем, результаты анализов проб, взятых в море, пока не подтверждают версию утечки ракетного топлива. Проректор Дальневосточного федерального университета написал на своей странице в фейсбуке, что в ранее взятых пробах не обнаружили другого его компонента — гептила, поражающего иммунную систему, сердечно-сосудистую, лимфатическую, нервную систему, желудочно-кишечный тракт, печень, кожу, а также вызывающего нарушение репродуктивной деятельности и появление врожденных уродств. 

Доцент кафедры экологии ДВФУ Владимир Мордухович говорит, что сделать выводы об отсутствии загрязнения меланжем, основанным на концентрированной азотной кислоте, можно по результатам исследований, выложенных в открытом доступе на специальном разделе сайта правительства Камчатки: «Информацию по компонентам азотного цикла, связанным с азотной кислотой, вы можете посмотреть на сайте. Там все это прекрасно видно. Компоненты, связанные с азотом, в пределах норм».

Согласно электронному бюллетеню «Химия и война», перепечатавшему статью газеты «Камчатское время», меланж слили в канаву на территории полигона еще в 2001 году. Тогда же вывезли и самин. 

«Есть еще одна версия. Возможно, какие-то контейнеры с химическими веществами были сброшены в Авачинский залив. Это могло произойти сразу после войны и в момент, когда Советский Союз развалился. Они могли быть не задокументированы. Я много работал на Камчатке, ходил на военных и пограничных судах, слышал рассказы старых моряков, которые говорили, что раньше, во время и после войны, это сбрасывали. Они могли проржаветь и появиться на поверхности», — предполагает Владимир Бурканов.

Более волнительно, чем Норильск

Сложность ситуации еще и в том, что неизвестное вещество поражает придонные организмы. С берега весь масштаб происходящего может быть и не виден. 

Иван Усатов, старший научный сотрудник камчатского филиала Тихоокеанского института географии и сотрудник Кроноцкого заповедника, — один из тех, кто изучает состояние дна. Во время экспедиции ученые обнаружили, что, к примеру, у острова Старичкова, — он находится напротив бухты, где видели много подозрительной пены, — погиб практически весь бентос. Это экспертное мнение дайвера, который выполнял погружения и хорошо знаком с этими местами. Исследовать дно нужно и дальше, но мешает и масштаб задачи, и капризная морская погода.

«Есть проблема с животными, которые питаются бентосом. Это калан — краснокнижный вид. В наших водах численность его очень низка, и исчезновение бентоса может оказать очень сильное влияние на его численность», — рассуждает Усатов. Другой постоянный потребитель надонных жителей — серый кит. Он не кормится в этих местах, но пятно может повлиять и на него, если уйдет дальше на юг. 

«Это один из самых богатых регионов, продуктивных. Сотни видов рыб, десятки видов млекопитающих, птиц сотни видов. И наиболее продуктивные районы Мирового океана: это Охотское море, побережье Камчатки, Берингово море. До сих пор не сильно разрушенные деятельностью человека, рыболовством, это одни из самых крупных районов мирового рыболовства сейчас. Поэтому такая авария в этом районе — ЧП мирового масштаба», — оценивает ситуацию Владимир Бурканов.

Взять свои пробы, чтобы отправить их в независимые лаборатории, в Петропаловск-Камчатский приехали представители Гринписа. 

«По охвату, по вниманию аудитории, кажется, что эта история даже более волнующая, чем Норильск. Видимо, связано это с тем, что здесь происходит гибель животных. Это то, что людям ближе, понятнее, трогает их сердца больше, чем еще одна, хоть и гигантская, экологическая катастрофа», — рассуждает руководитель климатического направления Гринписа в России Василий Яблоков.

«До чертиков страшно»

Серферы, которые начали всю эту историю постами в социальных сетях, уже устали от внимания СМИ, хоть и понимают, что рассказывать о происходящем важно. На интервью с основателем первой школы серфинга на Халактырском пляже Антоном Морозовым сразу за мной приходит съемочная группа. Во время разговора его телефон постоянно звонит.

В серфинг Морозов влюбился, посмотрев в восьмом классе фильм про серферов.

Основатель школы серфинга SNOWAFE KAMCHATKA Антон МорозовФото: Наталья Булкина для ТД

«Может быть, потому что я до пяти лет жил в рыбацкой деревне, и у меня с одной стороны была речка, с другой — море. И все мои игры были связаны с тем, что я либо смотрел на волны, либо убегал от них», — улыбается Антон. Он и сам выглядит, как серфер из какого-то фильма, высокий, с длинными кудрявыми волосами.

Учился серфингу Морозов самостоятельно. А в 2010-м создал собственную школу, позже обустроил лагерь на берегу Халактырского пляжа, где ученики могут постоянно жить у океана. Но сейчас он старается лишний раз не заезжать туда. В последний раз, после того, как он весь день провел на пляже, к вечеру у него жгло лицо, совсем не как от солнца или ветра. Не говоря уже о симптомах, которые были, когда он катался в загрязненной воде на серфе.

«До чертиков страшно, что это может вызывать рак, бесплодие. Столько всего страшного написано. Начиная с ракетной истории, заканчивая пестицидными всеми этими штуками, ядами. У них у всех одинаковая симптоматика. Мы не читаем, потому что палево начинается такое, что ноги немеют от страха», — рассказывает Антон. Еще ему страшно за океан и за свою школу. Ведь, если выяснится, что загрязнение так просто не исчезнет, «это может быть конец истории».

Вместе с друзьями из местной «Дизайн-студии 23» серферы запустили сайт с онлайн-картой, где будут выложены фотографии с последствиями экологического бедствия на Камчатке.

«Скорее всего, на ваших устройствах есть GPS-датчик (геолокация), и если на момент съемки он был включен, то в снимок зашиваются метаданные (точное место и время съемки). Используя эти данные, мы сможем сопоставить ваши фотографии с местностью и показать их на карте в виде отметок», — описал проект у себя в инстаграме руководитель дизайн-студии Антон Гусев. «Таким образом можно будет отсечь фейковые фотографии и предотвратить обвинения в том, что снимки с выброшенными на берег животными делают не на Камчатке». 

Екатерина Дыба, администратор школы серфинга, соглашается подвезти меня до гостиницы. По дороге она смеется: «Я реально всегда топлю за раздельный сбор, всегда против всего плохого. За все хорошее. А тут прям первый раз, когда на мое здоровье реально экология повлияла. Я вообще офигела, если честно».