Однажды я сходила на очень плохой стендап. Точнее, сам стендап был вполне смешной. А вот разогрев — катастрофически, болезненно и как будто нарочито провальный. У комика как-то с самого начала не заладилось. Несколько шуток упали в гробовую тишину, а потом по залу поползли уточняющие перешептывания: «Что он сказал?» — «Я сам не понял, да и пофиг». Парень на сцене пал духом и больше толком не шутил: бросал гэги на полдороги, прыгал с темы на тему, путался, краснел, а в конце заставил зал по ролям петь «Ну-ка все вместе, уши развесьте». Никакой подводки к этому не было, конечно. Меня душил испанский стыд, я старалась задавить в себе снисходительное желание «поддержать беднягу» натужным смехом и жидкими сольными аплодисментами. Прятала глаза и просто ждала, когда все это наконец закончится.
Комик, которому после такого разогрева досталась раздраженная и скептически настроенная публика, решил «вышутить» фейл: «Не волнуйтесь за него, он сегодня неплохо выступил — обычно гораздо хуже». Зал облегченно расхохотался и захлопал, а я задумалась. Возможно, сегодня просто не его день и вчера, в другом клубе с другими шутками, он зашел в разрыв? Но сегодня — то оглушительное фиаско. И если мне так не по себе, то каково ему? Он же не бросит стендап? Будет еще выступать? Как?
И я поговорила с комиками про их неудачные выступления, провалы на телевидении, депрессии, зависть к коллегам и ненависть к залу. Про все, что обычно вырезают из «Стендапа на ТНТ». Про классику жанра, которую не заливают на YouTube и вырезают из эфиров .
Денис Чужой, стендап-комик, автор ютьюб-шоу «Класс народа». Любитель эпатировать зрителей ТНТ шутками про смерть
Жестко, когда люди тебя не слушают. Бывает, что ты даже на уровне мысли и идеи не интересен зрителям и они откровенно залипают в телефоны, переговариваются, кто-то начинает расплачиваться за напитки. Именно во время моего выступления! Два комика подряд они ничего не делали, а когда я вышел выступать, они решили заплатить за пивас — это самое обидное. Это максимальная пассивная агрессия со стороны зрителя.
У меня был какой-то монолог о том, что курение — дерьмо. Я думал: «Да я щас вообще это на ТНТ отнесу», пришел такой суперпозитивный туда. Меня поставили выступать после Сергеича (стендап-комик Сергей Кутергин. — Прим. ТД), который, в силу разных особенностей, очень медленно выступает. Вместо трех минут, которые ему выделили, он выступал двадцать семь и уничтожил зал в плохом смысле. Люди устали, начали отвлекаться, никто не слушал, всем насрать, что ты там думаешь про курение. Я жесточайше тогда облажался и думал, что пару недель не буду выступать, наверное. Но потом желание все равно побеждает.
Иногда ловишь кайф от неудачи. Недавно я выступал со своим другом — резидентом «Стендапа на ТНТ». Я принес шуток про смерть, про то, как расти без отца, какие-то совсем социальные штуки. Публике было местами печально, они не к тому привыкли, глядя тээнтэшное шоу. В какой-то момент меня стало радовать, что их это не веселит, потому что я как будто их наказывал. Это был вечер, посвященный мне, моему извращенному представлению о юморе, а они все как будто просто на нем присутствовали. Есть какой-то в этом веселый мазохизм.
Ты перестаешь быть хорошим комиком, когда перестаешь волноваться. Когда ты думаешь: «Щас я всем рот ногой порву в зале», ты теряешь энергию, теряешь нерв. Когда ты понимаешь, что тебе каждый раз нужно доказывать свое право выступать, это классно.
Анастасия Чубарова, выпускница Московской школы стендапа. Однажды не смогла продержаться на сцене дольше 30 секунд
В школе говорили: не нужно расстраиваться прямо на сцене. Если не заходит, просто рассказываешь дальше. Очень многие в таких случаях падают духом, и это видно, и весь свой монолог рассказывают очень подавленно, и даже если дальше есть очень смешные шутки, скорее всего, ты их уже не сдашь.
У меня было выступление, мне дали десять минут (это очень много, особенно когда ты не очень давно занимаешься), и я выступаю и вижу, что люди просто улыбаются поддерживающе, из серии «Ой, сочувствуем тебе, что ты сейчас на сцене». После такого выступления чувствуешь себя как обосранный, но чем больше ты выступаешь, тем короче это ощущение.
Еще есть такая штука, как гонг-шоу, это когда ты пять минут должен стабильно смешить зал. Если ты за первые тридцать секунд не рассмешил зал, то ты слетаешь. Если рассмешил — смешишь дальше, пока не наступит тишина в зале. Я два раза выступала на такой штуке. В первый раз меня обрубили на середине — и я плакала весь вечер. А во второй вообще было позорно, я рассказала свою хорошую шутку, но прозвучал гонг — и у меня из-за этого истерика дня два или три была.
Я не думала, что могу быть такой завистливой. Когда все идет не так, я сразу начинаю сравнивать себя с другими, и мне кажется, что у всех вокруг все получается, все смешные и талантливые, всем больше везет. А я чем-то заслужила эту череду говна. Параллельно с этим я думаю: «Чем они лучше меня?»
Алексей Землянов, выпускник Московской школы стендапа. Бесстрашно выложил в сеть одно из самых тяжелых стендап-видео рунета
Провальное выступление было на следующий день после выпускного в школе стендапа. Там [на выпускном] были родственники всех выпускников, и, естественно, там был просто разрыв. А на следующий день я записался на открытый микрофон, выступил плохо — и это спустило меня с небес на землю. Я даже половину шуток забыл. Когда сошел со сцены, хотелось исчезнуть. Никого не видеть и чтобы тебя никто не видел. В тот момент ненавидишь себя и зрителей. Но потом, когда начинаешь это все анализировать, становится даже забавно.
Юрий Касимцев, один из основателей и преподаватель Московской школы стендапа. Потратил год на 20-минутный монолог
У меня большая проблема с подачей. Для меня главное, чтобы текст был хорошо написан, и бывает, что к своему тексту я неправильно подбираю подачу. Еще у меня есть склонность к интеллектуальному юмору, который основан на малоизвестных фактах или просто сложных формулировках и конструкциях. Все кивают, улыбаются, но реакции это не вызывает. А потом выступает другой комик, с простейшим каламбуром на «жарит-жарит», — и публика довольна. У меня много шуток, которые на грани удаления из монолога, но они мне очень нравятся. Пример: «Я вырос в регионе, где живут русские, казахи и немцы. Поэтому в моем классе были русские, казахи и те, кого мы дразнили фрицами… И да, были еще немцы». Никто не въезжает, а мне нравится.
Был период, когда я никак не мог найти свой голос, свои темы. Когда я кому-то помогал [писать шутки], все, что я предлагал заходило, вызывало реакцию. А вот со своим материалом была беда. Когда я только начал заниматься стендапом, первые пять-десять выступлений все было хорошо. Но я все делал очень интуитивно, это не было каноном стендапа. Я говорил не о себе, а про какие-то внешние штуки всегда рассказывал. Потом я решил, что я сейчас напишу стендап, открыл Word, написал три страницы текста. Там были глубокие мысли, подтекст, очень много личного, про семью. Я думал: «Вот это то, что нужно, так должен выглядеть стендап, то, о чем я хочу говорить». Я выхожу, начинаю рассказывать — и это не работает. Вообще никак. В первый раз с момента, как я начал заниматься стендапом, я услышал звенящую тишину.
После этого я начал подбивать теоретическую базу, какие-то техники выделять для себя. За год я набрал нормально материала, и это привело меня на «Comedy Баттл». Я прошел кастинг, меня пригласили. Там уже стало понятно, что я не умею работать с редакторами, которые, вместо того чтобы направлять меня, просто говорили: «Пиши другое». В итоге от текста, с которым я пришел на кастинг, не осталось ничего. За две недели на редактуре я написал совершенно другой текст, который мне очень сильно не нравился, выступил с ним плохо, меня слили минуте на второй, и это даже не попало в эфир. После этого я ушел в некий отказ, в депрессию. Думал, что не хочется выступать, что я не могу делиться мыслями, которыми хотелось бы делиться, а просто шутки мне писать уже было неинтересно. Еще год мне понадобился, чтобы себя найти, подобрать тему новую. Я в тот момент развелся и свою карьеру в Москве сделал на 20 минутах материала, посвященного разводу. И вот с этого момента я более-менее стабильно себя как комик ощущаю.
Евгений Зитев, актер, стендап-комик, организатор «Открытых микрофонов» в Саратове. Умеет стойко и невозмутимо проваливаться по 10 минут подряд
Очень часто плохие выступления случаются, когда ты выступаешь на разогреве у приезжающих артистов. К тебе в такие моменты, понятно, внимания ноль. У меня было неудачное выступление на разогреве у Вани Усовича. Я так и не понял, как нужно выступать именно перед ним.
Ощущения бывают отвратительные, однажды хотелось уехать и стать матросом на Тихоокеанском флоте. Чтобы не уйти в депрессняк, надо дать себе право на ошибку. Это самое сложное. Я почти научился.
Юлия Демиденкова, стендап-комик, участница шоу «Открытый микрофон» на ТНТ. Акула роаст-баттлов, на которых оппоненты шутят только про ее вес.
Есть публика — посмотрели Нурлана Сабурова, Щербакова по телевидению и думают, что весь стендап такой. После того как выступаешь для таких людей, сложно отойти. Могут тебе что-то выкрикнуть. У меня был блок с советами для похудения, и там была фраза: «Чтобы меньше скушать, представьте, что едите не просто мясо, а мясо ребенка». И вот очень громко в тишине кто-то на выдохе сказал «О боже!» Это сбивало на первых этапах, а сейчас уже учишься это все отбивать.
Самое ужасное выступление — это когда я в своем поселке Бреды (Челябинская область. — Прим. ТД) решила сделать стендап. Это был хороший материал, его потом взяли через какое-то время, но было какое-то непонимание, неприятие. У меня там одноклассник сидел, и он прилюдно показал, что ему за меня стыдно, скатился под стол. Я быстрее-быстрее дочитала свой материал и ушла. Не для того я пишу шутки, чтобы на такую публику выходить. Это самое неприятное выступление, когда люди, которых ты знаешь и думаешь, что они хорошо примут, приходят и такие: «Ну давай, че ты там, шутки шутишь? Попробуй нас рассмешить». После выступления подошли все, кто мог, и сказали: «Ну а чего ты про всех шутишь. Тебе что, не про что больше шутить? Мыслей никаких нету?»
Ярослав Немцев, стендап-комик. Любит шутить про детей, поэтому иногда уточняет: «Я не педофил, мне даже усы не идут»
По синусоиде выступаешь на самом деле. Иногда думаешь, что уже привык к провалам, но потом лажаешь так сильно, как не лажал еще никогда.
Если начинаешь не заходить сильно и люди это понимают, то уже сложнее выкарабкаться. Люди воспринимают тебя как неудачника-дурачка, который вышел и какую-то ерунду начал балаболить. Нужны очень сильные шутки, чтобы выкарабкаться из этого. Бывало, я выходил на очень хороший зал, передо мной парень очень хорошо выступил, каждая шутка — разрыв, он просто уничтожил зал. И я выхожу с неплохим материалом, а люди его прямо вообще не воспринимают. И ты знаешь, что это чисто ты виноват: хороший зал, они тебе не выкрикивают, не отвлекаются, они слушают — и вообще не смеются. Смотришь на лица и такое снисхождение к себе видишь. Ужасно.
Самое обидное — это когда ты приходишь на новую площадку первый раз и ужасно выступаешь. Потом на эти площадки трудно записаться: не пускают. Это часто бывает.
Я учусь в Зеленограде и езжу в Москву выступать. И самое ужасное: плохо выступишь — и полтора часа еще ехать. Я не могу в такие моменты слушать музыку, я просто смотрю пустым взглядом куда-то в никуда. Но мыслей бросить не было. Я всегда надеюсь, что вот сейчас-то я напишу болтов [очень смешных шуток].
Амбарцум Симонянц, актер, стендап-комик, преподаватель Московской школы стендапа
Главное в комедии — это превращать боль и провалы в юмор и таким образом переживать это. Хотя я до сих пор ненавижу делать что-то в тишине.
Однажды в зале было настолько тихо от моих шуток, что я услышал, как в соседнем зале женщина спросила официанта шепотом: «Простите, вы карточки принимаете?» Но бросить не хотелось никогда. Видимо, кайф от удачных выступлений перекрывает все неудачи.
***
Я очень долго пыталась опубликовать этот текст. Мытарства по изданиям продолжались несколько месяцев — так часто бывает с материалами, которые никто не заказывал. Мне предлагали переписать его «от земли», вырезать половину монологов, поменять местами вводку и концовку, добавить звезд из телевизора. И я редактировала, дописывала, убирала, меняла, а в голове стучало — «Твой текст — отстой, он никому не нужен». Я понимаю всех своих героев — и про зависть к коллегам, которые публикуют один авторский лонгрид за другим, пока ты сидишь перед измочаленным гугл-доком и в сотый раз перечитываешь нечто, совсем непохожее на твой такой выстраданный и уютный исходник; и про упаднические настроения, когда начинаешь верить, что журналистика — вообще не твое и думаешь, что пора перестать позориться и встать на кассу в «Пятерочке»; и про «смотреть пустым взглядом в никуда», когда очередной редактор пишет, что я не попадаю в формат издания и «в целом все хорошо, но мы за такое платим 15 копеек». Но потом текст все-таки берут. Вот он, с минимальными правками, на главной странице одного из любимых сайтов. Он существует в объективной реальности и гуглится по запросу «плохой стендап». И так будет еще с двадцатью, тридцатью, пятьюдесятью текстами, которые пишешь не на заказ. Все они будут «Ой, не» и «Ну такое», но пятьдесят первый окажется «Супер, берем». И это нормально.