Елена в вакууме

Служебная проверка закончилась 6 февраля 2019 года, а на следующий день Зайцева уволили из органов без соблюдения положенного двухмесячного срока.

Несколько раз Юрий пытался записаться на прием к министру МВД, но ничего не получалось. Писал заявления, чтобы ознакомиться с материалами проверки и хотя бы понять, в чем именно его обвиняют. Все время получал отказы.

Не на тех напали

Передо мной не просто жена, которая переживает за мужа, но и юрист, который бьется за своего подзащитного.

До замужества она была следователем. Елена, как и Юрий, с детства мечтала работать в полиции. Во время учебы она увлекалась правом — ей нравилось разбираться в тонкостях законодательства, распутывать сложные ситуации и помогать людям.

После учебы Лена погрузилась в работу следователем с полной отдачей — не была дома круглые сутки, брала ночные дежурства, другой профессии для себя не представляла и ни о какой личной жизни не задумывалась.

«С Юрой мы как-то дежурили вместе, он оперативник, я следователь, — вспоминает Елена. — Но общались только по работе. Однажды поздно вечером выхожу из отделения, смотрю, он стоит у машины, колесо пинает. Нервничает, видно, думает, заговорить — не заговорить. Решился — пригласил в кино. Сходили. И вот уже 11 лет вместе».

Сначала Лена с Юрой так и работали вдвоем с утра до ночи. Но, когда родился сын, стало понятно, что в таком режиме жить невозможно.

«Он забирает ребенка из сада и везет ко мне на работу, домой мы все возвращаемся за полночь. Один из нас должен был уйти из системы. И ушла я».

У Вики закончился урок, Елена забрала дочку, и мы садимся в мамину машину. Девочка забирается на заднее сиденье и перебирает толстую папку с фотографиями: «Папа», — показывает она. «Ага, доча, это папа».

Большинство домашних фотографий были в компьютере и в телефоне, которые изъяли во время обыска. Это все, что осталось: вот Юрий на работе, вот его награждают, вот с семьей на море позирует с дельфинами.

Елена отворачивается от дочери и продолжает. Вика, услышав серьезный разговор, замолкает и прислушивается.

«Они привыкли, что все всегда молчат, и не ожидали, что мы будем бороться. А Юра тут же подал иск о восстановлении по службе. У нас с самого начала была активная позиция. Мы понимали, что началась война».

Вскоре после вызова в кабинет Юрию позвонили из Следственного комитета и вызвали для дачи объяснений. Вручили повестку: «Вы придете, мы вас задержим, допросим, возбудим дело. Но, так как у вас двое детей, может быть, и не арестуют. Юрий Викторович, вы же поняли политику партии?»

Юрий сам ушел на допрос — и больше не вернулся. Это было в марте 2019-го.

«Мы уже знали, что его задержат, детям только не говорили, обнялись, попрощались, — говорит Елена. — Признай он вину… да, уволили бы, возможно, наказали бы, дали бы условный срок, пятно на биографии, но — свобода. Не на тех напали».

Против Юрия возбудили уголовное дело по части 3 статьи 290 УК РФ (получение взятки в значительном размере).

Елена перебирает толстенную папку с уголовным делом мужа, накопленную за время следствия, с легкостью отыскивает нужную страницу и подтверждает каждое слово справкой, запросом, свидетельством или ходатайством. Все аккуратно отксерокопировано и подшито. Готовясь к встрече, она собрала все документы и материалы дела, которые можно оглашать третьим лицам. Это то, чем она живет вот уже два года.

Только перечислив все точные формулировки выверенным юридическим языком, Елена смягчается и говорит теплее, доверительнее.

«Получается, основой обвинения стала распечатка этой переписки из телефона. Юра просил сделать компьютерно-техническую экспертизу телефона, чтобы выяснить, действительно ли в нем была эта переписка. Лысых предоставил только распечатку на обычной бумажке — непонятно, кем она сделана, откуда ее получили, нет ни номера телефона взяткодателя, ни времени, ни даты. По собственным словам Лысых, распечатку перекинули ему на личный телефон».

Свой телефон Лысых не показал, поэтому проверить его слова было нельзя. Нельзя было даже узнать, о какой взятке шла речь. Говорили только, что около 52 тысяч рублей.

«Вот если бы мы собачку попросили…»

В СИЗО Юрия держали в одиночной камере, писем от близких не передавали, свиданий не давали — в общем, ломали.

С первым адвокатом, говорит Елена, Зайцевым не повезло.

Адвокат Надежда Иванова начала свое знакомство с делом со слов: «С системой не поборешься». Елена ей объясняла: «Вот это надо обжаловать, тут ходатайство заявить». А адвокат в ответ: «Успокойся, зачем, пусть следователь расследует, а мы потом в суде все разобьем». Вскоре и вовсе началось: «Давай договоримся, чуть-чуть денежку дадим».

«Когда она о деньгах заговорила, я поняла, что тут что-то не то, — вздыхает Елена. — После очередной просьбы дать взятку я обратилась в ФСБ».

Против первого адвоката Юрия возбудили дело по части 2 статьи 159 УК РФ о мошенничестве, но вскоре прекратили за отсутствием состава преступления. Хотя адвокатского статуса на три года все же лишили.

5 сентября 2019 года Юрия отпустили под домашний арест. Сложно было дольше держать человека в СИЗО без видимых оснований или решили его немного расслабить и успокоить? Неизвестно.

Но дома Юрий пробыл недолго, только до 7 ноября. В это время Зайцевы записали видеообращение к президенту. На записи Юрий сначала представляется, а после начинает перечислять тех, кто, по его мнению, задействован в «крышевании наркоторговцев»:

«На территории Республики Хакасия действует организованное преступное сообщество, в которое входят высокопоставленные сотрудники полиции, а именно: начальник Управления наркоконтроля МВД по Республике Хакасия Лысых Евгений Сергеевич, заместитель начальника Управления наркоконтроля МВД по Республике Хакасия Коваленко Константин Васильевич, заместитель начальника отдела Управления наркоконтроля МВД по Республике Хакасия Бондаренко Михаил Иванович, старший оперуполномоченный Управления наркоконтроля МВД по Республике Хакасия Ширяев Кирилл Викторович. Данное преступное сообщество на протяжении длительного времени занимается незаконным сбытом наркотических средств на территории Республики Хакасия и Красноярского края».

Далее Юрий подробно объясняет, как происходит «крышевание» интернет-магазина, который с 2018 года распространяет на территории Хакасии и Красноярского края синтетические наркотики. Приводит примеры, когда он, как начальник отдела, пытался задержать распространителей и закладчиков, закрыть склад, где фасуют наркотики, но получал распоряжение начальства не трогать и временно отстранялся от дел. Зайцев говорит, что ранее он передавал эту информацию в УФСБ по Республике Хакасия, но никаких дальнейших действий за этим не последовало. Запись была адресована президенту России Владимиру Путину.

«Это была моя идея, — признается Елена. — Мы не могли молчать. Обращение одновременно направили в приемную президента, Бастрыкину, директору ФСБ, в аппарат уполномоченного по правам человека и выставили в ютьюб. Была надежда, даже уверенность, что это поможет»

Елена и представить не могла, что обращение спустят обратно в Хакасию, ничего не проверяя. В МВД Хакасии сами себя проверили и отписались, что «не нашли нарушений служебной дисциплины в действиях своих сотрудников».

«С нами никто даже не побеседовал. Вот если бы мы у президента собачку попросили, нам с большей вероятностью ее бы прислали, а мы о коррупции рассказывали», — сокрушается Елена.

Через несколько дней после обращения Юрия опять «закрыли». Якобы за нарушение режима домашнего ареста, пользование интернетом. Хотя обращение размещала Елена. Против Юрия возбудили еще одно уголовное дело — о разглашении государственной тайны. По версии следствия, информация, которую Юрий якобы разгласил и за которую получил взятку, оказалась государственной тайной.

С 7 ноября 2019 года и по сегодняшний день Юрий сидит. Постоянно — в СИЗО города Абакана, в ожидании этапа был еще в СИЗО Красноярска и Новосибирска. Во всех ходатайствах в рамках уголовного дела Зайцевым было отказано. Якобы дело очень сложное, связанное с компьютерным преступлением.

Хотя в обвинении утверждалось, что Юрий использовал биткоины, в деле до сих пор нет ни одной компьютерной экспертизы. Специалистов в сфере майнинга, чтобы доказать, что деньги были перечислены с помощью криптовалюты, к делу никто не привлекал. Елена считает, если бы Юрий действительно разгласил сведения, относящиеся к гостайне, то по закону в отношении него должно было быть проведено служебное расследование. Однако же ни расследования не проведено, ни тот, кому тайна была разглашена, не установлен. Два дела, о взятке и гостайне, объединили в одно и передали в Следственный комитет по Республике Хакасия.

«Сайт наркоторгоцев работает, как доставка пиццы»

Хотя задержание Юрия было шоком, Зайцевы предполагали, что с ними может случиться что-то нехорошее. В 2016 году, когда Юрий стал начальником отдела Управления наркоконтроля по Республике Хакасия, ему тут же начали вставлять палки в колеса. Обращение к Путину появилось не просто так — в какой-то момент Юрий столкнулся с тем, что его отделу не дают работать по определенному интернет-магазину, который продавал синтетические наркотики.

Он задерживает подозреваемого, а того вскоре отпускают. Магазин только процветает, его сайт работает, как доставка пиццы, говорит Елена. «Любой человек может зайти, заказать и забрать самовывозом!» — показывает она мне объявление. Рекламой магазина в Абакане и Минусинске пестрят стены многоэтажек и ведомственных учреждений. Обнаглели до того, что клеили на здание, где находится приемная Бастрыкина.

Юрий не раз говорил жене, что Хакасию буквально завалили наркотиками.

«Всем известно, в каких местах кладут закладки, — возмущался он. — Нужно просто поставить туда сотрудников и установить, кто это делает. Но руководство не дает. Варианта два: либо оно получает деньги за то, что не задерживает организаторов, либо оно само им и является!»

После того как мужа забрали во второй раз, сидеть сложа руки Елена не стала. Сама пошла на прием к начальнику УФСБ и заместителю прокурора по Республике Хакасия и рассказала все, о чем знала от мужа о «крышевании» наркоторговли полицейскими чинами. Но добилась только одного: к ней домой с обыском пришли сотрудники ФСБ. Изъяли флешки — думали, там есть какие-то записи. Но ничего не нашли.

Елене было очень страшно, что они придут снова. Каждый раз перед тем, как завести машину, она проверяла, не перерезан ли какой-нибудь тросик, не подложили ли ей наркотики. «Я же понимаю, как они работают, потом ничего не докажешь», — говорит она.

Но и тут она не отступилась. Решила, что все силы бросит на помощь мужу и станет его адвокатом. Тем более это шанс хоть как-то видеться. Ведь свидания им так и не давали.

Готовилась Елена серьезно, собрала все документы и стала обжаловать буквально каждый шаг прокурора, везде писать, бесконечно приезжать в СИЗО. Параллельно нашла Юрию другого адвоката — Татьяну Ягину, которая защищает его до сих пор.

Правда, Елену допускали на заседания в качестве защитника Юрия Зайцева наряду с адвокатом только три месяца — с 23 марта по 2 июня 2020 года. На очередном судебном заседании прокурор ходатайствовал об отводе Зайцевой в качестве защитника.

Обосновал он это необходимостью допросить Елену в качестве свидетеля — ей якобы могут быть известны обстоятельства по делу. «Конечно, мне известны обстоятельства по делу, я же была защитником, и мой подзащитный мне их рассказал», — ответила Елена. Но судья, не моргнув глазом, удовлетворил ходатайство прокурора, и Елену отвели от защиты.

Нынешний адвокат Юрия Татьяна Ягина раньше тоже работала следователем. Татьяне не верится, что случившееся с Зайцевыми вообще возможно, и она возмущается, что органы следствия отказывают в проведении экспертиз и дополнительных проверок.

«Есть некий телефон, из него выдергивают информацию, но неизвестно, как она туда попала, вносились ли в телефон изменения, перепрошивался ли он, — говорит Ягина. — Юрия задержали в декабре, а телефоном пользовались до февраля следующего года. С какой целью? Если бы Юрий “не пикал”, ушел в подполье, уволился, уехал, возможно, дело бы не возбудили. Но он начал активно защищаться, о чем не жалеет, говорит, что будем идти до конца. Очень упертый».

Адвокат говорит, что до приговора у нее с подзащитным не было ни одного конфиденциального свидания. Они все время общались через двойное бронированное стекло по записывающему телефону в комнате свиданий для родственников. Ягина неоднократно обращалась к суду с заявлением, что это грубейшее нарушение прав на защиту, но все бесполезно.

22 сентября 2020 года Юрию озвучили приговор: восемь лет колонии общего режима. Верховный суд Хакасии признал Зайцева виновным по части 3 статьи 290 УК (получение взятки в значительном размере) и части 1 статьи 283 УК (разглашение государственной тайны).

«Мы будем бороться»

Больше всего Елена с детьми не ожидала, что после первого ареста от нее отвернутся все — в буквальном смысле: если замечают на улице, переходят на другую сторону дороги. Жена одного из сослуживцев однажды по секрету сказала Елене: «На планерке говорят: “Не дай Бог кто-то поможет Зайцевым, хоть копейку, хоть рядом постоите, сразу вылетите”».

Один из сослуживцев Юрия признается мне, что ему и остальным коллегам запрещено не просто говорить что-либо о Зайцеве, но даже упоминать его имя: «Как только его уволили, начальство нас всех собрало и предупредило: если наши имена будут мелькать где-то рядом с именем Юрия Зайцева, самым лучшим вариантом для нас будет увольнение».

«Что там произошло на самом деле, где он перешел дорогу руководству, мы не знаем, — продолжает полицейский. — Но сделать то, в чем его обвиняют, он не мог, я в этом уверен. Мы, конечно, следим за ситуацией и надеемся, что все-таки разберутся и его оправдают. Потому что если не ему, то у нас тут вообще никому верить нельзя, получается. Порядочнее человека я не встречал!»

Сослуживец Юрия принципиально не хочет раскрывать свое имя. «Поймите правильно, у меня семья, а работу в Хакасии найти не так просто. Все потому и молчат, что потом только уезжать придется», — говорит он.

Там, где раньше были коллеги, муж, любимая работа, будто образовался вакуум. Поддерживают Елену только самые близкие. Друг семьи Зайцевых Станислав Топоев знает Юрия с детства и до сих пор не понимает, почему тот оказался в тюрьме. Юра, вспоминает Станислав, был умным и дисциплинированным, закончил математический класс.

«Мы выросли в одном дворе, — рассказывает Станислав. — Я знаком с его родителями, хорошо знал его отца. Он был полицейским, очень уважаемым в городе человеком. Учитывая, как он воспитывал своих детей, было понятно, что Юра тоже выберет его дорогу. Отец в семье всегда был образцом».

Станислав вспоминает, что часто говорил с Юрой о ситуации в стране, в том числе с наркотиками. «Он был очень тверд в своих убеждениях, старался сделать максимально для того, чтобы наши дети никогда с этим не столкнулись. Юра — надежный человек со стержнем, и его не сломать. Сейчас все, что мы, друзья, можем делать, — это помогать Елене, но это капля в море, конечно».

Виталий Легачев знает Юрия больше пяти лет, тренирует по футболу его сына. По его словам, коллеги Зайцева всегда говорили, что Юра — один из немногих, кого можно уважать в управлении.

«Назвать [коллег, которые поддерживают Юру] я не могу, город у нас маленький, до пенсии им еще далеко… Но [сам] я и на суде говорил, и вам скажу, что он очень порядочный человек, — говорит Легачев. — Более честного человека в своем окружении я не встречал. То, что он сейчас стоит на своем и ни при каких обстоятельствах не берет на себя даже долю вины, говорит об этом же. Пойти на сделку с совестью — не про него. И для близких это, пожалуй, самое важное».

В середине декабря региональный портал 19rus.info сообщил, что у зданий правительства Абакана и МВД прошли одиночные пикеты против начальника Управления наркоконтроля МВД по Хакасии Евгения Лысых. Участники якобы требовали отставки Лысых. Пикетчики держали плакаты с надписями: «Лысых, уходи сам! Абакан против наркотиков», «Лысых в отставку». А на жилых домах появились листовки с надписью: «Лысых, хватить губить наших детей! Абакан против наркотиков».

Елена Зайцева говорит, что ей о пикетах сообщили друзья из Москвы. Сама она не видела ни пикетчиков, ни листовки.

«Даже не представляю, кто эти люди. Возможно, у них также случилась какая-то беда и они вышли высказать свое мнение. А возможно, это фейк с целью обвинить в пикетах меня. Но я никаких игр не веду, все, что я делаю, я делаю открыто», — говорит Елена.

Редактор портала 19rus.info Лариса Мазунина ответила, что подробно о деле Зайцева писала ее корреспондент, но та отказалась себя назвать. «Да, писала, но фигурировать в связи с этим делом не хочу», — пояснила девушка. Однако уточнила, что, когда материалы шли один за одним, в редакцию приходил человек, который утверждал, что Зайцева действительно подставили. Насколько ему можно доверять, выяснить они не смогли.

По словам Сергея Кузнецова, начальника отделения информации и общественных связей МВД по Республике Хакасия, одиночные пикеты против Евгения Лысых были, скорее всего, провокацией.

«Там два подростка днем вышли с плакатами, несколько минут постояли, увидели проходивших сотрудников полиции и убежали. Нам самим интересно, что это было», — говорит Кузнецов.

На просьбу пообщаться с Евгением Лысых Кузнецов отвечает категорично:

— Насколько я знаю, на эту тему Лысых говорить не будет. По крайней мере, желания у него такого не было ни тогда, ни сейчас. Раньше это вообще было нецелесообразно, потому что следствие проводилось. И это можно было расценить как оправдание или попытку оказать давление на следствие. В нашем регионе эту тему вообще, по сути, никто не поднимает. Все факты, которые приводит Зайцев в своем видеообращении, проверены правоохранительными органами, им дана юридическая оценка.

— А почему на эту тему никто не хочет говорить?

— Потому что все понимают: у Зайцева это линия защиты такая. Решение по этому делу уже принято, точка поставлена.

На запрос с просьбой пояснить, за что был уволен Юрий Зайцев, в чем конкретно его обвиняют и проводилась ли проверка в отношении его руководства, МВД по Республике Хакасия прислало абсолютно формальный ответ:

«По существу Вашего обращения сообщаю, что в 2019 году ОРЧ СБ МВД по Республике Хакасия проводилась служебная проверка, по результатам которой Юрий Зайцев уволен из органов внутренних дел за совершение проступка, порочащего честь сотрудников органов внутренних дел. Материалы служебной проверки были направлены в СК РФ по Красноярскому краю и Республике Хакасия для принятия решения в порядке статей 144—145 УПК РФ».

Ни на один уточняющий вопрос в МВД по Республике Хакасия мне не ответили.

День за днем

Сейчас Елена собирается обжаловать свое право выступать в качестве защитника мужа и готовится к его апелляции в суде следующей инстанции.

С работы над документами, как правило, начинается ее утро в выходные, пока дети спят. Во всех перипетиях законодательства разбирается сама — читает ночами нормы УПК, изучает возможные способы помочь мужу. Иногда даже жалеет, что когда-то поставила точку в своей карьере.

В остальное время Елена оказывает юридическую помощь людям. Работать юристом по гражданским делам Елена начала, еще когда Юрий работал в полиции. После увольнения со службы она какое-то время работала в налоговой, а затем стала заниматься частной практикой. Теперь ее главная цель — спасти мужа и помочь тем, в отношении кого происходит произвол.

Работы очень много — ей одной приходится кормить детей и выплачивать ипотеку и потребкредит, которые остались у семьи. Мама Юрия по возможности помогает с детьми, но этой помощи тоже не всегда хватает, а других родных в Абакане нет.

Елена устала от постоянных вопросов, почему ее муж в СИЗО. Она не знает, как объяснить детям, почему папа не с ними, как успокоить родных и близких.

«Вот сегодня суббота, с семи до десяти часов утра я работаю, после мы с дочкой едем в музыкальную школу, — перечисляет Елена. — Потом отправимся на футбол. У сына сегодня соревнования, и я ему клятвенно обещала, что приеду посмотреть, как он играет. Затем все вместе пойдем на коньках кататься».

Дочка Вика занимается пением и спортивной акробатикой. Сын Андрей — футболом, плаванием и аэробикой. Семья не стала отменять ничего из занятий, начатых при папе, — Елена специально загрузила себя и детей, чтобы не останавливаться и не думать о том, как все отвернулись от нее. А так жизнь в режиме онлайн — работа, садик, школа, тренировки, занятия — и поплакать некогда.

Тяжело только смотреть, как переживают дети: в день, когда Юрия задержали, Вика весь вечер падала и плакала в пол. А когда папу осудили, у Андрея началась истерика: «Он что, выйдет, когда мне будет 18?!» Но он тут же взял себя в руки, вытер слезы и отрезал: «Знаешь, мы будем бороться».

После вынесения приговора Елене стали давать свидания с мужем — два раза в месяц, и раз в две недели он может звонить домой. Поговорить, конечно, толком не получается — через стекло и телефонную трубку, все разговоры записываются, прикоснуться друг к другу невозможно.

«Сначала он мне говорил: “Держись”. Потом я начинала его успокаивать, — описывает Елена первое свидание. — Мне кажется, он до сих пор не может смириться с тем, что с ним так поступили. У него до сих пор проскальзывает: “Вот это еще надо сообщить и вот это, пусть разберутся”. А если пока не разобрались, значит не тому человеку в руки попало. Я, конечно, больший реалист. Но и у меня какое-то внутреннее убеждение, что, если делать все честно, правильно и порядочно, этот круг обязательно разорвется. Пусть одни на миллион, но честный сотрудник есть, и он попадется именно нам».

Репрессивная политика

Фонд имени Андрея Рылькова борется за продвижение наркополитики, основанной на гуманности, терпимости, защите здоровья, достоинства и прав человека. Юрист фонда Тимур Мадатов считает, что дела по распространению и употреблению наркотиков вообще необходимо вынести из-под ответственности МВД. Этим должны заниматься Министерство здравоохранения, Министерство социальной политики, но никак не полицейские.

«Низовой оборот наркотиков не должен быть проблемой правоохранительной системы! Это проблема социальная и медицинская, — говорит Мадатов. — Заниматься ею должны социальные службы и врачи, а полиция должна не стараться всеми силами привлечь человека к уголовной ответственности, а направить его в социальную службу. К сожалению, в России система взаимодействия социальных служб и правоохранителей просто-напросто отсутствует».

Как итог, говорит юрист, мы имеем тысячи полицейских, которые вынуждены заниматься отловом рядовых потребителей наркотиков, и тысячи граждан, которые теряют годы своей жизни и здоровье в тюрьме.

Новости, которые время от времени мелькают в СМИ, о том, что полиция вовлечена в оборот наркотиков, — прямое следствие сложившейся репрессивной наркополитики, считает Мадатов.

«Нам следует наконец понять: рядовой наркопотребитель — это прежде всего человек, который нуждается в помощи, а не преступник. А у нас с одной стороны — чрезмерные репрессии государства, а с другой — никто даже не задумывается о том, что пройти лечение от наркомании в России невероятно сложно. Вот буквально на днях мы помогали одному парню лечь в наркодиспансер, получилось только с третьего раза. Почему? Остается только догадываться, кому это выгодно».

Адвокат Юрия Татьяна Ягина подала апелляцию на решение Верховного суда Хакасии, и 12 марта ее рассмотрели в Новосибирске. Апелляционный суд принял решение изменить приговор — уменьшить срок лишения свободы с восьми до пяти лет. Правда, во всех ходатайствах отказали и в проведении экспертиз — тоже. А Елену, которая очень хотела объяснить суду простым языком, что происходит, на заседание не допустили.

Апелляционное решение пока никому не вручили, и что там написано, неизвестно. Елена собирается обжаловать решение в Верховном суде России и параллельно в ЕСПЧ. Но она все равно воодушевлена: «Лед однозначно тронулся!» Вместе с адвокатом они готовятся подавать документы на УДО — получается, что половину срока Юрий уже отсидел, потому что до колонии его так и не довезли, а в СИЗО день считается за полтора. Юрий и сейчас в СИЗО, только в Новосибирске, ждет этапа обратно в Абакан.

ЕленаФото: Мария Гельман/VII Agency для ТД

Елена рассказывает, что однажды в СИЗО к Зайцеву приходили сотрудники ФСБ и предлагали: «Возьми на себя “гостайну”, ну дадут тебе условку, будешь на свободе, с женой и детьми». Зайцев отказался. Те не унимались: «Ты понимаешь, что иначе будешь сидеть по полной?» Юрий стоял на своем: «Да, буду сидеть, но на себя ничего не возьму».

«Другого варианта и быть не может, — улыбается Елена. — Как бы ни было страшно, мы верим в справедливость. А иначе как потом детям в глаза смотреть?»

Редактор — Владимир Шведов