«Нас надо реабилитировать, а не казнить»

Шли 90-е. Проблемы, с которыми сталкивалась вся страна — безденежье, рост насилия, — в закрытых учреждениях концентрировались, многократно умножаясь.

«Конечно, нас там обижали очень сильно, — вспоминает Марина. — Нянечки могли заставить старших мыть младших, а те нас ставили под горячую воду, почти в кипяток. Могли избить, ногами под кровать загнать. Взрослые тоже били: кеглями для игры в городки — детские такие были, знаете? — а еще резиновыми прыгалками… Могли бить, пока прыгалка не порвется…»

Марина в своем ДДИ была самой младшей и слабой. После травмы она ходила с трудом, опираясь на детский стульчик на колесиках. На ноги ее в буквальном смысле поставила старшая медсестра: она делала девочке укрепляющие массажи, подкармливала. «Благодаря ей я не умерла», — уверена Марина.

К десяти годам Марина нагнала сверстников, научилась защищаться. Здоровье тоже выправилось, остались только частые простуды и бронхиты, позднее переросшие в астму.

Конечно, в детском доме была школа, но, как вспоминает Марина, хорошие учителя там долго не задерживались, а плохим было все равно, с чем останутся воспитанники.

Зато в качестве бесплатной рабочей силы подросшие подопечные ценились: работали за санитарок, уборщиц, прачек, посудомоек. Марина даже научилась ухаживать за более тяжелыми детьми, которые часто оставались без присмотра. «Санитарки, когда выпивали, не работали. А детей же не оставишь одних», — спокойно поясняет она.

Перемены плохие и хорошие

Дальнейший путь воспитанников ДДИ такого типа, в котором росла Марина, известен заранее: психоневрологический интернат или похожее учреждение. Так случилось и с Мариной, когда ей исполнилось восемнадцать: «Перевели. Я попросилась в место, о котором была наслышана. Но потом пожалела».

Интернат, в который перевели Марину, был вполне благополучный, неплохо оснащенный и назывался реабилитационным центром. Марина начала работать уборщицей в нем же. Но отношения с руководством не сложились.

«Я говорила им: “Раз это реабилитационный центр, вы должны нас реабилитировать, а не пользоваться нашей работой за три копейки”. А мне отвечали: “Ты тут будешь указывать, что нам делать, а что нет?”».

Бороться приходилось за каждую малость, даже за право сходить в магазин. Марина добивалась и возможности — которая на самом деле тоже является правом всякого человека — учиться в школе, но руководство центра отказывало.

«Потом-то я поняла, зачем они так делали: чтобы мы не знали свои права. Хотя вот за президентов, за депутатов мы голосовали», — усмехается Марина.

Помогло сарафанное радио: у друга Марины по реабилитационному центру была знакомая, которая рассказала о благотворительном фонде, где есть школа для воспитанников детских домов и интернатов — уже взрослых, часто сложных, отставших от своих сверстников из обычных школ. Эта же знакомая дала телефон фонда. Друг Марины так и не решился обратиться туда, а сама Марина, после долгих колебаний и страхов, все-таки позвонила.

Так семь лет назад в ее жизни появилась «Большая Перемена».

Люди без фальши

Почти обо всем, что происходило с ней, Марина рассказывает сдержанно, точно, сухо. Но когда речь заходит о «Большой Перемене», меняются и голос, и лицо — Марина широко улыбается, восклицает, не скупится на превосходные степени.

— Я решилась и рискнула. Позвонила, потом пришла. Надо было документы заполнить, бумажки подписать — я все подписывала с ошибками. Помните, Ирина Александровна? — спрашивает она своего куратора.

— Помню, Мариш, — улыбается в ответ Ирина.

Ирина Ладыгина преподает в образовательном центре «Большой Перемены» историю. Именно она стала первым человеком, с которым познакомилась Марина, придя в фонд. Они обсудили ситуацию Марины, поговорили о целях и планах.

— В Марине меня сразу подкупила осознанность, — вспоминает Ирина. — У нее был очень здравый запрос. Бывает, к нам ребята приходят, которые не умеют читать и считать, а хотят стать, скажем, директором ресторана. Марина сказала, что ей нужно стать грамотным человеком.

Хуже всего дело обстояло с русским языком, поначалу даже не получалось разобрать, что Марина написала. Началась работа с логопедом, с преподавателями.

Марина помнит всех своих учителей в «Большой Перемене»:

— Вот Татьяна Николаевна, математика. Вы знаете, она математику может любому человеку не просто объяснить, а раскрутить! На любом примере объяснит про жизнь. Когда я болела и не могла прийти на занятия, она мне говорила: «Если будешь заниматься математикой — быстрее выздоровеешь». По математике у меня намного лучше было, а по письму хуже, хотя я старалась, домашние задания выполняла честно. Но почему-то иногда все равно получались ошибки. Людмила Энверовна, Татьяна Николаевна, Елизавета Александровна со мной занимались, — о каждом учителе Марина говорит буквально с придыханием.

Ирина вспоминает: когда Марина пришла, было видно, что она привыкла воевать и защищаться.

— Остерегалась, — кивает Марина. — У нас ведь в центре было как: доверишься, так за твоей спиной что-то произойдет. Я жила в нем, и будто все время ком в горле стоял. А пришла в «Большую Перемену» — и легко стало. Таких людей, как там, почти нет. Ни за спиной, ни в глазах никакой нет у них фальши.

Вскоре в жизни Марины произошла еще одна перемена: она сумела перевестись из реабилитационного центра в психоневрологический интернат. ПНИ — это звучит страшно, но для Марины переезд оказался к лучшему. Хоть в части быта интернат и проигрывал центру, отношение к подопечным там было совсем другое: им помогали.

— Там люди тебе дорогу открывают, — говорит Марина. — С добрыми душами помогают. Стараются, чтобы ребята учились, устраивались на работу в город, чтобы знали о своих правах. Для меня было удивительно, что так может быть.

Можно по-другому

В интернате Марина встретила и будущего мужа. Уже два года они женаты. Оба сумели доказать свою дееспособность и начать жить самостоятельно. Была свадьба — с белым платьем, с гостями. Есть работа — четвертый год Марина работает курьером в крупной аудиторской фирме. Есть дом — квартира мужа, которую они отремонтировали, обустроили сами. А сейчас Марина ждет смотрового ордера на свою квартиру, первое в ее жизни собственное жилье.

«Марина поразительная, в ней столько воли и упорства, — говорит ее куратор Ирина. — Ведь ей в реабилитационном центре не раз и не два сказали, что квартира ей не положена: мол, потеряны все подтверждающие ее право на жилье документы. Вот точно и определенно сказали: документы восстановить нельзя, точка. Много вы знаете благополучных социализированных людей, которые бы после такого смогли добиться своего? Я — нет. А она подавала в суд, собирала документы, проигрывала, снова подавала… Я бы так не смогла».

В образовательном центре «Большой Перемены» Марина сейчас не занимается, но может обратиться туда в любой момент, если возникнет нужда «проапгрейдить» уровень знаний. Тогда ей помогут разработать программу, выстроят индивидуальное расписание. «Большая Перемена» не оставляет подопечных: например, недавно одна из бывших учениц, окончившая медицинский колледж и работающая медсестрой, обратилась к своим наставникам с просьбой помочь подготовиться к повышению квалификации.

— К нам с мужем в гости иногда приезжают друзья по центру, по интернату, — рассказывает Марина. — Я рассказываю им, что надо бороться за свои права. Но многие боятся. Что «закроют», обколют уколами, сделают недееспособным. Я своими глазами… своими глазами… — впервые за весь разговор Марину скручивает приступ астматического кашля. — Своими глазами не раз и не два такое видела. Как накануне суда из-за имущества за неделю человека делают ненормальным… А ведь нас надо реабилитировать, а не казнить. Нас надо учить, даже тех, которые не умеют читать и писать. В чем мы виноваты?..

Вопрос повисает в воздухе. Марина откашливается и подытоживает:

— Но я всем из центра, из интерната говорю: можно по-другому. Я тоже боялась, но не трусила. Говорю им — есть место, где помогут, не надо бояться, всегда есть выбор. Да, Ирина Александровна? — Марина снова улыбается куратору.

— Да, Мариш, — кивает в ответ Ирина.

Чтобы воспитанникам детдомов и интернатов было легче найти себя, встроиться в обычную жизнь, им нужна умная системная поддержка — такая, какую оказывают фонд и образовательный центр «Большая Перемена». Любая сумма, которую вы перечислите «Большой Перемене», — это рука помощи, протянутая тем, кто, как Марина, столкнулся с жестокостью и несправедливостью мира.