Такие дела

Свободная жизнь Сережи

Сережа у Кати в кабинете

В кулинарной мастерской — совместной площадке фонда «Жизненный путь» и центра лечебной педагогики «ГАМП» (ЦЛП) шумно и людно. Пахнет жареным чесноком и вареными овощами, гудит вентиляция, стучат ножи, из большого чана поднимаются клубы пара, пищит таймер духовки, шуршат по плитке кроссовки. Двадцатисемилетний Сережа, одетый в синие треники и худи, поправляет очки и вертит в руках стебли сельдерея, внимательно рассматривая их.

Марианна, кудрявая женщина в яркой блузке, помогает ему закатать рукава, объясняет, как правильно порезать стебли. Сережа улыбается и говорит, как он рад всех видеть. Он потратил больше часа, чтобы добраться сюда с другого конца Москвы и уже в 11 утра стоять у металлической столешницы, нарезая сельдерей тонкими брусочками для будущего овощного супа.

Сережа — интернатский. Вся его жизнь — это череда цифр, номеров детских и взрослых интернатов, которые он неизменно называет «неприятными учреждениями». Почему неприятные? Молчит.

Сережа возвращается домой из ЦЛП
Фото: Евгения Жуланова для ТД

Пробует кусочек сельдерея. Задумчиво спрашивает, где такое можно купить.

Один мужчина режет савойскую капусту, другой шутит, что он шеф-повар, разрезая надвое большие луковицы, а третий, круглолицый, с пушком над губой, сидит в стороне, отщипывает кусочки теста и взвешивает их. Кухонные весы показывают 51 грамм, он отщипывает кусочек — 49 граммов. Теперь добавляет.

На стенах мастерской развешаны рецепты блюд, правила поведения и подсказки на случай разных ситуаций. Над разделочным столом зеленым и синим маркером написано, что делать, если ты волнуешься.

Пункт первый: пойти в комнату отдыха и послушать музыку. Пункт четвертый: обратиться к Гале, Эле или Марианне. Пункт пятый: пойти на улицу и покричать.

Все ученики этой мастерской — люди с ментальными нарушениями. Кто-то из них «домашний», остальные, как Сережа, из психоневрологических интернатов. Они учатся готовить, нарезать продукты, обращаться с тестом и духовыми шкафами. Они учатся взаимодействовать друг с другом. Они расширяют свои границы.

Сережа и Ева на шитье
Фото: Евгения Жуланова для ТД
Сережа и Ева на шитье
Фото: Евгения Жуланова для ТД
Сережа на шитье
Фото: Евгения Жуланова для ТД

К каждому в мастерской находят свой подход. Кого-то готовят к профессии заготовщика или помощника повара, кого-то учат базовым навыкам работы на кухне, чтобы человек мог поесть и угостить друзей, а для кого-то это просто способ проводить время с пользой.

— А что Сережа? — спрашиваю я.

— Сережа — самый мотивированный на готовку, — отвечает руководитель мастерской Марианна. — Его прет от готовки, и ему нравится пробовать новое.

Сережа не боится новых вкусов, сочетаний, он анализирует блюда, пытается понять, из чего они сделаны, и сам предлагает рецепты, которые хотел бы освоить.

Ласточка

У Сережи ДЦП и проблемы с ногами. Его ходьба — это размашистые шаги на почти выпрямленных, необычайно худых ногах и раскоординированные махи руками. На его правом колене бандаж, потому что любое падение может закончиться вывихом коленной чашечки и поездкой в больницу, где коленку придется вправлять под наркозом.

Тем не менее Сережа добирается домой пешком. Каждый день после занятий в мастерской на юге Москвы он идет до ближайшей станции МЦК, чтобы совершить долгую поездку на северо-запад города. Ни расстояние, ни затраченные усилия его не волнуют.

Сережа готовит обед в ЦЛП
Фото: Евгения Жуланова для ТД

Сереже нравится ездить, гулять по городу, нравится видеть меняющиеся пейзажи, людей вокруг. Ощущать, что он волен идти куда хочет. Сереже нравится быть свободным: в течение двадцати четырех лет своей жизни он был лишен этого.

Он не прожил в семье ни дня. Все, что он знает о своей матери, — ее зовут Алла Федоровна. Вместо имени отца в его свидетельстве о рождении пустота. Детские воспоминания — хаотично нарезанная фотопленка.

Сережа помнит, что до девяти лет и сложной операции он не мог ходить, а его стопы смотрели вовнутрь.

Сережа помнит номер своего детского дома-интерната — восемь. Помнит, как его ставили в угол за то, что он рвал тапки и диваны, помнит, как не хотел спать в тихий час и лепил из глины.

Но главное — он помнит, как познакомился с Юлей, девочкой на инвалидном кресле. Она была старше его на четыре года. «Юлечка, ласточка моя, она была мне как мать родная», — говорит Сергей и останавливается, чтобы зайти в салон печати.

Сережа и Катя
Фото: Евгения Жуланова для ТД

Сережа протягивает сотруднице флешку. «Мне нужно распечатать шесть фотографий десять на пятнадцать. Это очень хорошие фотографии моей Юлечки для “Книги жизни”», — говорит он скороговоркой. На экране мелькают кадры: Юля рядом с улыбающимся Сережей, Юля, окруженная желтыми цветами, Юля и торт с зажженными свечками, Юля в растянутой футболке лежит в больничной палате.

Она была добрая и вежливая и всегда хорошо ко всем относилась. Сережу она опекала, следила, чтобы он не ходил в рваных вещах, чтобы ухаживал за собой, пыталась заниматься с ним учебой: читала книги, переписывала их на компьютер и решала задачки на сложение и вычитание. Юля заменила ему семью, но потом их пути разошлись.

Сережа и неприятные учреждения

«Когда тебе исполняется восемнадцать, тебя в неприятные учреждения переводят, — говорит Сережа так, будто это нормальный ход вещей. — Нас разбили на части, разделили: Юлю отправили в 18-й интернат, а меня в 16-й».

Сережа в столовой
Фото: Евгения Жуланова для ТД

На улице солнечно, но дует сильный ветер, люди застегивают куртки, поднимают воротники, а Сережа идет в одном лишь хлопковом худи, будто не замечая погоды.

Из 16-го интерната частенько сбегал. Когда мог, ехал к Юле, но не всегда пускали. Тогда шел просто куда глаза глядят.

В те годы жизнь Сережи была заполнена пустотой. Пустыми были его блуждания по улице, и еще более пустыми были его дни в интернате. Сережа ничем не занимался, лишь сидел в коридоре между одним приемом пищи и другим. Какое-то время он пытался следовать примеру, который подавала ему Юля, и, чтобы вернуться к учебе, записался в школу, где учат выпускников коррекционных детских домов.

Но школа оказалась вечерней, Сережа часто возвращался в то время, когда двери интерната захлопывались, а потом его наказывали или не выпускали на улицу. Порой и вовсе сажали в изолятор. «Это такая комната, где тебя закрывают на ключ, и ты сидишь там как идиот». По его словам, сидеть приходилось несколько дней или даже недель, а однажды и вовсе семь месяцев.

Сережа собирается домой из ЦЛП
Фото: Евгения Жуланова для ТД

Чуть позже Сереже удалось перевестись в интернат к Юле. Там тоже был строгий распорядок, тоже наказывали, обзывали и унижали, но там была Юля с ее заботой, книгами и занятиями, которые заполняли Сережину пустоту любовью и добротой.

Казалось, все наладилось, однако Юля умерла. Пневмония, сепсис, врачи не смогли спасти. После ее смерти Сережа тоже попал в больницу, настолько сильным было его потрясение.

Другая жизнь

Сережа проворачивает ключ в замке и открывает входную дверь в квартиру сопровождаемого проживания. По-хозяйски он показывает на шкаф с вешалками и тапочками, а сам отправляется в комнату, чтобы оставить свой рюкзак. Я остаюсь один в огромном коридоре трехкомнатной квартиры с большими потолками и светлыми стенами.

Сережа делает книгу о своей подруге ЮлеФото: Евгения Жуланова для ТД

Здесь живут трое: девушка, парень и Сережа. Все трое — бывшие жители ПНИ и участники различных мастерских фонда «Жизненный путь», все трое учатся жить самостоятельно и постепенно набираются опыта, чтобы получить профессию. Сосед Сережи, к примеру, уже трудоустроился и работает в столовой на Чистых прудах — моет посуду и котлы.

Сережа делит с соседом комнату: большую и светлую, с минимумом мебели. Два раздвижных шкафа, две кровати и комоды. Ничего лишнего. Сережа раскладывает только что распечатанные фотографии Юли и достает «Книгу жизни» — фотоальбом с рисунками и подписями.

Сережа живет в проекте фонда «Жизненный путь» недолго, с августа 2020-го. По его словам, в первые дни он боялся выходить из комнаты, он закрылся от всех потому, что не знал, что его ждет. Он боялся, что его будут обижать или вернут в интернат. «Здесь не так [как в интернатах], здесь хорошее отношение, здесь не хамят, не оскорбляют. Если ты потеряешь карту, допустим, тебе помогут ее восстановить, если чего-то не знаешь, тебе объяснят спокойно, научат», — рассказывает он.

Сережа дома набирает тексты о своей подруге Юле
Фото: Евгения Жуланова для ТД

В квартире ночуют сотрудники фонда, сопровождающие. Они помогают живущим здесь подопечным поддерживать порядок, показывают, как ставить посудомоечную и стиральную машины, общаются, поддерживают и учат, как себя вести. Сережа, например, первое время не стучался, когда заходил в другие комнаты, а ночью, когда все спали, мог шуметь, не обращая внимания на остальных. Сейчас он это переборол, научился понимать собственные границы и думать о других.

Сережа сам стирает свои вещи, готовит для себя и других, убирается по очереди и учится финансовой грамоте, используя табличку в экселе, куда записывает все свои доходы и расходы. Но главное, что его дни теперь наполнены делами: ухаживать за собой и квартирой, сходить в мастерскую, купить и приготовить еду или позаниматься.

У Сережи теперь другая жизнь, и ему больше не нужно блуждать, сбегать и идти куда глаза глядят, ведь сейчас есть рядом те, кто поможет и выслушает, а в кармане всегда есть ключ от квартиры, где никто его не запрет за опоздание. Ведь в свободной жизни Сережи Трунова все иначе. И даже замки теперь не ограничение, а свобода.

Сережа
Фото: Евгения Жуланова для ТД

«Я люблю находиться в “Жизненном пути”, — говорит он мне на прощание. — Здесь хорошие люди и хорошее отношение». Потом делает паузу и смотрит куда-то в сторону. «Жаль только, Юлечки нет. Мне все говорят, что, будь она жива, ее бы вытащили оттуда».

В России десятки тысяч обитателей ПНИ, которые могли бы жить вне закрытых учреждений, обучаться, получать профессию и становиться полноправными и полноценными членами общества. Могли бы, если бы у них была возможность. Фонд «Жизненный путь» предоставляет такую возможность, он поддерживает, консультирует и помогает им обрести свою свободную, полноценную жизнь. Но фонд тоже нуждается в помощи. Нужны средства на работу мастерских, на сопровождаемое проживание, на оплату труда сотрудников. Помогите фонду «Жизненный путь», ведь это так просто. Достаточно оформить пожертвование под этим текстом. Спасибо!

Мы рассказываем о различных фондах, которые работают и помогают в Москве, но московский опыт может быть полезен и использован в других регионах страны.

Exit mobile version