«Еда вытеснила вообще все, она стала моим миром»

Буллинга в школе было очень много, но родителям я ничего не рассказывал. Почему-то они не были для меня людьми, с которыми можно этим поделиться. 

Два года назад начал ходить к психологу, и оказалось, что у меня проблемы с проявлением агрессии. Мне всегда было легче все перевести в шутку. И сейчас я учусь проявлять агрессию, как бы странно это ни звучало. 

Впервые похудеть у меня получилось в одиннадцатом классе — я начал заниматься спортом и правильно питаться, потом продолжал сидеть на диетах и в универе. У меня тогда были параноидальные мысли: если я сброшу вес, то все станет гораздо лучше. Было представление, что у худого человека в этом мире больше возможностей. На третьем курсе у меня получилось достаточно похудеть, но в жизни ничего не изменилось. Было ощущение, что мечта обернулась против меня же. 

В жесткой форме РПП началось, когда я стал работать. Возможно, если бы было меньше стресса, этого бы не случилось. Но у меня тогда просто не было времени подумать над тем, что со мной происходит. 

Я постоянно заедал беспокойство, но проблема в том, что, когда ты возвращаешься к тому, от чего уходил, ты не замечаешь, что набираешь вес. А потом раз — и офигеть, кажется, мы просрали все, к чему так усердно шли. 

Отрицание того, что я не в порядке, было постоянно. Сначала я купил себе беговую дорожку — «сейчас побегаю, и все будет хорошо». Не помогло. Потом начались ежедневные прогулки по 30 тысяч шагов. Просыпаешься, колени болят, не хочется так много ходить, но говоришь себе: ты справишься! А вес все равно растет, что бы ты ни делал.

У меня дома двое весов. Как так получилось? Когда ты ходишь и бегаешь, а весы показывают, что твой вес растет, тебе кажется, что это с весами что-то не так, потому что они обычные. Умные-то покажут все правильно. И вот ты покупаешь себе новые умные весы, встаешь на них, а ситуация такая же. 

Два года назад я понял: мне нужна помощь, один это уже не вывожу. Еда вытеснила вообще все, она стала моим миром. Меня зовут в гости, а я думаю о том, какая там будет еда, — кто из людей придет, меня не интересует. Или днем ты работаешь, но думаешь о еде. Начинаешь из-за этого стрессовать так, что тело колет. Заказываешь доставку. В конце месяца смотришь, сколько денег ушло на продукты, и понимаешь: чтобы прокормить себя, надо больше работать. Получается какой-то замкнутый круг.

Но самое опасное тут — ты начинаешь изолироваться от общества. Когда сильно объедаешься, чувствуешь себя раза в четыре больше. И тебе кажется, что все это видят, становится стыдно, и ты перестаешь общаться с людьми.

ВасилийФото: Татьяна Ткачева для ТД

Я долго думал, почему у меня появились эти компульсивные переедания. Наверное, из-за ограничений, когда я худел. У меня уже тогда были ситуации, когда физически я наедался, а психологически хотелось еще. Это происходит так: съедаешь куриную грудку, тебе вкусно, но ты машинально открываешь холодильник: о, варенье! Надо себя поощрить за то, что я вот так страдал. 

Психотерапия немного помогает. После сеанса чувствуешь прилив сил, но потом это проходит. Мне говорят, что надо проработать проблемы, тогда все уйдет. Я уже могу почувствовать насыщение, но остановиться все еще сложно. Это как смотреть сериалы. Ты понимаешь, что уже поздно, завтра рано вставать на работу, но все равно почему-то запускаешь новую серию. И тут такая же история. 

Помню, на прошлой работе руководительница пыталась объяснить нам, как надо правильно работать. Она сравнила это с похудением: вы когда худеете, надо каждый день вставать на весы и следить за своим прогрессом. И я сижу такой со своим РПП… Нет, моя дорогая, этой установкой ты только похеришь все свое здоровье (смеется).

РПП — это не та тема, о которой ты спокойно можешь всем рассказывать, потому что заранее знаешь, что тебя могут осудить или сказать: «Господи, ну не жри ты, успокойся». А ты бы и рад не жрать, но не можешь. 

Как-то мама мне рассказывала, что ей ее мама говорила: «Ты молодая, надо выглядеть хорошо». «Хорошо» в этом контексте — это без лишнего веса. И сейчас мне мама транслирует эти же вещи: «Ты красивый мальчик, в твои-то 24 года тебе надо держать себя в форме». 

Но я не чувствую обиды уже, это такие бессознательные формулировки, которые она просто не анализирует. Люди часто говорят не подумав. Однажды я похвалился перед одногруппницей, с которой хорошо общался, что похудел на несколько килограммов. А она ответила, что по мне не видно. С усмешкой. Я ей на это ничего не ответил.

Недавно на сеансе у психолога я сказал такую фразу: «Мне надо вернуть себе себя». И психолог со мной согласился. У меня была личность, но она ушла. И вот я пытаюсь вспоминать, что было раньше, что приносило мне удовольствие, когда в моей жизни еда не стояла на первом месте. Это тяжело, но я стараюсь.

«Мне сказали, что придется вырезать половину желудка»

Матвей, 27 лет, менеджер. Болел булимией

Я очень хорошо помню этот момент — стою в примерочной и прошу продавца принести размер побольше, а мне говорят: «Больших размеров нет, вам только в магазин “Богатырь”». 

Мне было 17 лет, мой вес — 125 килограммов, я переехал в большой город и решил перед институтом приодеться.

В детстве я был тощим ребенком, но потом начал поправляться. Часто жил у бабушки, она мне все разрешала, например злоупотреблять лапшой быстрого приготовления. И вот к концу четвертого класса я уже был почти 50 килограммов. Про большой вес мне не говорил только ленивый, при этом я чувствовал себя максимально комфортно и на мнение людей внимания не обращал. Но вот эта ситуация в магазине меня из колеи выбила. 

Потом начинается учеба, я смотрю на своих ровесников и понимаю, что раза в два, а то и в три их больше. На следующий день я полностью отказался от еды. Очень долго мой рацион состоял из однопроцентного кефира, минеральной воды без газа и сигарет «Кент-4». Из горячей еды позволял себе только готовый бульон из пакета типа «Кружки-супа». До сих пор кефир и «Кент-4» я воспринимать не могу.

Но чтобы похудеть, нужна и физическая нагрузка, поэтому я начал больше ходить пешком — поднимался по лестницам на девятый этаж и спускался обратно.

Первый звоночек случился уже в ноябре — мне исполнилось 18 лет. Я встал, чтобы покурить, и у меня резко закружилась голова. Я по стеночке кое-как дошел до балкона, покурил, а потом лег в кровать. Мой вес на тот момент был 69 килограммов. 

Хотелось худеть и худеть, и я начал пить разные мочегонные (многие из которых сейчас можно купить в аптеке только по рецепту). Это было удобно: вечером выпиваешь таблетку, утром минус два килограмма. 

Когда я приехал в гости к родителям, все дошло до того, что твердую пищу я уже не мог воспринимать. Родителям говорил, что у меня просто высокий метаболизм. Но папа все-таки отвез меня на ФГДС желудка. Врачи обнаружили язву. И я попал в больницу. В институте вовсю идет сессия, документы пришлось забрать и перевестись поближе к дому. Отец тогда сильно забил тревогу. А я ни о чем таком не думал. Когда вышел из больницы, снова купил таблетки для похудения.

Через две недели я упал в обморок. В больнице мне заново промыли желудок. Но и тогда у меня не было осознания, что я делаю неправильно. Меня приучили потихоньку к обычному рациону, а я ел и тут же шел в ванную — вызывал искусственно рвоту. И потом я это делал систематически несколько месяцев.

Я сроду не ел молочку, но иногда меня сильно накрывало — хотелось сыра или сливочного масла. Причем сливочное масло я ел без хлеба. Нарезал его тонкими пластами и подцеплял их вилкой. А потом традиционно шел в ванную… 

У меня почему-то был сдвиг по ключицам и ногам: хотелось, чтобы ключицы выпирали и чтобы я мог ляжку полностью обхватить пальцами. И у меня это получалось. Как-то мы с подругой, с которой вместе бредили похудением, нашли тест. Надо было положить в ключицу куриное яйцо. Если оно не выпадает, то ты эталон красоты. Помню, я положил эти яйца и спокойно прошелся по квартире. Все это мы черпали в пабликах «Типа анорексия».

В таких группах еще пропагандировали добровольное шрамирование, если ты съел что-то запретное. Объясняли это тем, что от болевого шока человек потом не захочет прикасаться к этим продуктам. Как хорошо, что я боюсь крови, поэтому ничего такого не делал. Но у меня на руке была денежная резинка, я носил ее в два оборота. Когда мне чего-то хотелось, я щелкал резинкой по запястью. 

Самое интересное — у меня не было осознания, что я худой. Меня не смущало, что я могу брать вещи младшего брата и надевать их, хотя ему тогда было лет десять. При этом я помню, мы как-то выпивали с подругой (она тоже худела) коктейли. И она внезапно начала указательным пальцем проводить по подбородку. Я спросил, что ты делаешь? А она сказала, что проверяет, не появился ли у нее второй подбородок. Я тогда рассмеялся: «Ну какой второй подбородок от одного коктейля, ты же совсем худая». Еще я ей говорил, что это не нормально — думать о том, что от одного коктейля тебя разнесет. Со стороны как-то проще видеть чужие проблемы и не замечать свои.

В один момент я понял, что хочу есть. Решил, что надо просто подсчитывать калории. Меня хватило ровно на день. Потом начало казаться, что я много ем, поэтому снова начал урезать пищу и возвращаться к голоду. Но организм требовал еды. И я начал вечерами выпивать алкогольный коктейль — колу без сахара либо с водкой, либо с виски. Я делал это, потому что от коктейля быстро пьянел и засыпал голодным. А утром вставал, выпивал кофе без сахара и выкуривал сигарету. Тогда я весил 63 килограмма при росте 192 сантиметра.

МатвейФото: Татьяна Ткачева для ТД

Мама поняла, что сам я себя уже не контролирую, поэтому предложила сходить к диетологу. Я, конечно, отказался, поэтому она пошла сама с моей проблемой. Ей там все объяснили. После этой консультации меня перестали выпускать из дома, забрали телефон, дали обычный кнопочный. Никакой связи с внешним миром у меня не было. Где-то месяц мама мне готовила еду. Мы с ней вместе завтракали, обедали и ужинали. И еще началась работа с психологом, который говорил мне, что надо научиться себя принимать. 

Я просто делал все, что от меня хотели. На встречах с психологом сидел и послушно кивал, попивая из термокружки коктейль для похудения. 

После домашней реабилитации я понял: чтобы меня не контролировали, надо найти работу. И я ее нашел, такую, где надо работать по двенадцать часов. И все началось сначала. 

После очередного обморока врачи мне сказали, что если я буду и дальше так себя вести, то мне скоро придется вырезать половину желудка. Я не знаю, пугали они меня или нет, но тогда понял, что у меня проблема. И надо что-то делать. 

Мама мне после больницы сказала очень хорошую фразу: «Понять мало, нужно это осознать и принять». И мы снова начали вместе готовить и питаться. Я стал себя хорошо чувствовать, ногти перестали слоиться, волосы лететь, кожа стала лучше. 

Сложно было, когда снова переехал в другой город. У меня начался дикий стресс, я снова перестал есть — просто не хотел. Много работал, быстро похудел за месяц и загремел в обморок прямо при покупателях. 

Хорошо, что я уже знал, что делать. Позвонил маме, она меня стала поддерживать. Мне помогли сбалансированные доставки питания. И вроде снова все стало нормально, но потом у меня начались отношения — и меня переклинило опять. Были мысли, что с лишним весом никто никому не нужен, любить могут только худых и подтянутых. 

Сейчас я уже несколько лет работаю с психологом. Не могу сказать, что я здоров на сто процентов, но хотя бы не шарахаюсь от продуктов. Могу спокойно поесть мяса и попить пива. 

Именно после терапии я понял, что меня не устраивает любой свой вес. Но сейчас я воспринимаю себя иначе, что ли. Я думаю: да, можно было бы скинуть пару килограммов. Но если я начну худеть и считать калории, меня хватит на месяц, а потом я снова урежу весь свой рацион. И из этого не выйдет ничего хорошего. 

«Жизнь с РПП — это постоянные торги с собой»

Дмитрий, 30 лет, программист. Страдает из-за лептиновой мутации 

Не знаю, как сейчас, но раньше я часто съедал все быстрее всех. Если рядом будет пятнадцать человек, я уверен, что буду первым. Любое блюдо занимало у меня две-три минуты. Я просто потребляю больше энергии — у меня такое объяснение этому было. 

До 23 лет мыслей о лишнем весе не возникало, потом я стал замечать, что у меня появляется жировая ткань, которая очевидно лишняя. Для мужчины лишний вес — это риск для здоровья. У меня в анамнезе все не очень хорошо. Бабушка по маминой линии перенесла четыре инсульта, они ассоциированы с диабетом второго типа. У матери тоже лишний вес есть. И она потенциально может такие проблемы иметь. Я понимаю: если ничего не буду делать, меня ждет такая же участь.

Ближе к 27 годам я познакомился с понятием индекса массы тела и с тем, как происходит такая оценка. Понял, что у меня лишний вес, и пошел целенаправленно в зал. Я тратил много энергии, но и много ее потреблял. Из-за этого у меня не было никаких изменений.

Недавно я сделал генетический тест, оказалось, что у меня понижен уровень лептина, который отвечает за чувство насыщения. Я ем-ем, а момента, когда больше не надо, не замечаю. Это можно сравнить с типичным застольем, на котором люди объедаются. Только в моем случае застолье может быть каждый день, и если я не контролирую свое пищевое поведение, то надуваюсь недели за две. 

У меня получается следить за питанием, когда в жизни все хорошо. Но как только начинается стресс, становится в разы сложнее. Недавно я объелся до такого состояния, что мне было тяжело идти. Я был в другом городе в командировке. Иногда путешествия, незнакомая обстановка могут вызывать стресс. 

Сначала от поглощения еды ты испытываешь подъем, большую радость, а потом наступает дофаминовая яма — тебе просто неприятно от того, что это произошло. И переживать это тяжелее всего. Я пытаюсь наблюдать за собой и анализировать себя, потому что жизнь с РПП — это постоянные торги с собой. 

ДмитрийФото: Татьяна Ткачева для ТД

Здесь мне помогают планы питания, в которых сбалансирован калораж. Ими проще пользоваться, если ты на удаленке, но если куда-то идешь, в заведение, то тебе надо брать еду с собой. Это далеко не всегда бывает удобно.

Но у меня есть набор блюд, которые периодически мне необходимы: если я их не ем, то не чувствую себя человеком. Это паста карбонара, «Филадельфия» и «Том Ям». 

Обычно, когда я приезжаю к родителям, они стараются запихнуть в меня побольше еды и еще говорят, что я худой. В этом, мне кажется, есть гендерный вопрос. Если бы я был женщиной, наверное, было бы все наоборот. Мне бы не пришлось сопротивляться, мне бы, возможно, советовали похудеть. 

Думаю, то, с чем я живу, десять тысяч лет назад было преимуществом. Люди переедали, а в период голодания использовали свой жирок. А остальные умирали. Сейчас это не преимущество. Сейчас это то, с чем надо справиться, чтобы жить.

* По просьбе героев некоторые имена изменены.