Дети раскачиваются на ивовых ветках у озера
«Как же вы мне надоели, кровопийцы! Сил моих нет!» — орет Вика на разбушевавшихся детей. Поворачивается ко мне и сочувственно произносит: «Как можно без детей и мужа в 30 лет? О чем ты вообще думаешь? Посмотри, какое это счастье».
Помимо Вики, Раджа и их девяти детей, на 35 квадратных метрах этого жилища обитают еще жены старших сыновей — Зарина и Диана, их новорожденные дети и племянница Раджа — Снежана. Ее забрали в семью, «потому что тут полегче и меньше народу».
Постепенно привыкаешь и перестаешь вздрагивать от словесных баталий. Любая цыганская беседа происходит на повышенных тонах с использованием активной жестикуляции.
С семьей Вики и Раджа я познакомилась в 2020 году, когда снимала детей, участвующих в социальном проекте «Лето в деревне». Брянская благотворительная организация «Мечта» уже давно проводит летние выезды аниматоров и педагогов к детям в села Брянской области. Я поехала с ними. Лагерь расположили в хуторе Величка — месте компактного проживания цыган. В августовские выходные поляна на окраине села превратилась в фестивальную площадку. А ближайшим к ней домом оказался дом Вики и Раджа, куда я бегала покурить втайне от детей. Во время наших посиделок я узнавала историю этой семьи и знакомилась с бытом ромалов. Мы подружились, меня звали гостить — и весь следующий год я неоднократно пользовалась этим предложением.
К Вике и Раджу вместо традиционного торта я обычно везу «гостевой набор» из куриных тушек и мешка макарон — хватит на пару дней для всей семьи. Когда он закончится, пойдем ловить рыбу в местном пруду, а там уже и детские пособия подоспеют. Добыча пропитания здесь — ежедневный аттракцион.
Я ем предложенный обед, стараясь не думать об отсутствии в семье привычки мыть руки и способах приготовления еды. «Сегодня у нас курица, но в следующий раз тебе надо попробовать ежа, больше никакое мясо не захочешь! Сначала в костер, чтоб колючки все обгорели, потом ошпариваешь в кипятке, разделываешь, чтоб чистенький был. С картошкой, с лучком потушишь, ммм…» — делится рецептом Радж.
Живой конь, плазменный телевизор, спутниковая антенна и гигантская колонка для музыки — основы бытового уклада семьи. Ценность других вещей эфемерна и краткосрочна. Дети восторженно разглядывают привезенную мной «Ундину» Жуковского. Вечером я нахожу останки книги, которую бережно хранила с самого детства, на полу — иллюстрации выдраны и раздарены соседским ребятишкам. «Они поделились, чтоб книги всем хватило», — объясняет мама Вика.
Для заработка Радж со старшими сыновьями ходит искать металл — сдают найденное в пункт приема, иногда подворачиваются подработки в Москве или Брянске. В ближайшем городе Новозыбкове с работой и так плохо, а цыган и вовсе берут неохотно. На двоих из девяти детей родители получают пособия, остальные живут без прописки, поэтому претендовать на пособие не могут. Дом, в котором живет семья, официально им не принадлежит. Радж оплачивает электричество по счетам, воду дети приносят из сельской колонки, газа нет — еду готовят на костре или на печи.
В доме Вики царит культ чистоты: дочери и невестки по очереди метут и моют пол несколько раз в день. «Меня домовой за это и любит, волосы не отрезает, колтун не делает», — гордо сообщает Вика. Через полчаса поверхность пола вновь покрыта использованными чайными пакетиками, куриными костями и окурками — мусорное ведро здесь не в чести.
Дни проходят в ритуальном повторении: найти пропитание, приготовить еду, убрать в доме. Перед сном весь пол застилают матрасами, семья засыпает за просмотром индийского кино.
Вика и Радж знакомы с пеленок: 38 лет назад кровная мама Вики попросилась на ночлег в цыганский дом, ночью родила Вику, а утром бесследно исчезла. «Она пришла, зная, что меня оставит, — рассказывает Вика. — Моя приемная мама приняла роды. Мои новые родители не стали милицию вызывать, раньше это проще было. Вырастили как своего ребенка». Спустя два года в приемной семье Вики родился Радж, а через 16 лет сводные брат и сестра поженились.
Вика и Радж очень гордятся, что их дети растут образованными. Старшие умеют читать и писать, а двое младших вообще пошли в школу вровень со сверстниками — невиданное дело. Сами родители не могут похвастаться образованием. Ходить в школу Вика даже не пробовала. Зато пробовал Радж: «Я пошел в первый класс и подрался со старшеклассниками. Меня из школы исключили. Читать я не умею, зато сам расписаться могу».
Вера — кровная мама Раджа и приемная Вики — читать тоже не умела. Радж вспоминает, что мама была красивая, а о ловкости ее рук в городе ходили легенды. Первый раз карманница Вера села в тюрьму, когда Раджу было восемь лет. С тех пор за воспитание детей отвечал папа Николай. Повторения истории для своих детей Радж не хочет: «Сегодня своровал, завтра посадили. Деньги закончатся, а детей больше не увидишь. Многие считают, что нет выхода, кроме как воровать, но я думаю: вода есть, хлеб есть, соль есть — и спасибо».
Вика рассказывает, что с соседями у них отношения хорошие, особенно с русскими. Помогают многодетной семье: кто картошкой, кто огурцами в банках, иногда старших детей зовут подработать — наколоть дров или скосить траву. «Соседи говорят: “Мы видели цыган, вы на них не похожи, таких — один из тысячи”», — говорит Вика.
За пределами маленького поселка ситуация не столь дружелюбна. При появлении ромалов на детской площадке из песочницы поспешно уводят блондинку лет пяти, мальчика постарше забирают с ржавой карусели, которую облепила ватага цыганят. На балкон выходит мужчина в трусах: «Убирайтесь, мля, не для вас строили». Мужчина добавляет, что детские площадки — для нормальных детей.
У школы встречаем женщину с шикарным начесом на голове. Она замечает меня в толпе цыганских детей: «Вы помогать приехали? Это все бесполезно, они же дебилы». «Это учительница», — поясняют мне дети.
Отпрыски цыганских семей учатся, как правило, по программе коррекционной школы. Речи о продолжении образования не идет, тем более у девочек — в 15 лет многие становятся мамами. В семье Раджа дети, по цыганским меркам, поздние. В 36 лет у Раджа только два внука от старших — Яши и Руслана, но до конца года 16-летняя Вера родит. Год назад Вера хотела получить высшее образование и переехать в Брянск, но зимой вышла замуж и переехала в дом напротив.
Колесо Дхармы на флаге цыган — отсылка к буддистской традиции и некогда кочевой жизни. Сегодня цыгане стали оседлы, а запряженную конем телегу используют для перевозки металлолома и триумфальных выездов на городской пляж всей семьей.
Вечерами я читаю детям вслух цыганские сказки, предусмотрительно скачанные на телефон. Семейство, затаив дыхание, слушает истории о покровительнице цыганского народа — святой Саре, о защитнице детей — тетушке Биби, о восставших из своих могил «мулло», об огромном желтом еже Чагрине, наводящем порчу на лошадей, о крошечных человечках — шувани-мануши, оберегающих цыганский дом, о симпатичных якшами — духах полей, лесов и рек. В сказках переплетаются индийский фольклор, христианские мотивы и деревенские верования.
В благодарность Вика учит меня основам цыганского языка и самообороны: «Ромалы, здоровьте, надыл накир шоро (“Привет ромалы, не дурите мне голову”). Так и скажи, если приставать будут, вот они офигеют».
Еще я узнаю важное для цыган слово — «ададывэс». Оно означает «сегодня», «сейчас». Верный своим индуистским корням, народ живет настоящим моментом. Для всего остального есть слово «тася», оно одновременно означает и «вчера», и «завтра». Прошлому и будущему здесь отведены равнозначно слабые позиции.
