В школе ее считали странной, потому что она видела то, чего не видят другие. Это были детские фантастические видения: яркие цветы в середине зимы, большие львы с пышной гривой посреди школьного коридора.
По ее словам, она забирала и до сих пор забирает у людей негативную энергию, когда замечает, что в человеке происходит «столкновение двух энергий» — «плохой» и «хорошей». Просто идя по улице, Алена, как сверхчувствительный датчик, «сканирует» окружающих на скорбь, горе, утраты и отчаяние.
Алена не считает себя экстрасенсом и, конечно же, им не является. Алена — другая, не нашедшая себе места в этой реальности. Но она в этом не виновата. Виновато психическое расстройство.
Слишком другая
Перед тем как попасть в «Покровскую общину», Алена несколько месяцев жила одна на съемной квартире, голодная, со спутавшимися волосами, не способная позаботиться о себе. В той же квартире, по ее словам, жил призрак ее усопшего мужа.
В феврале одичавшую Алену обнаружил арендодатель и, вместо того чтобы выгнать на улицу, стал искать контакты благотворительных организаций. Так «Социальный патруль» привез ее в приют «Покровской общины».
История жизни Алены настолько же запутанна, как и ее волосы в первый день пребывания в приюте. Расплести нити ее биографии так же сложно, как расчесать колтун.
Я встречаю Алену сидящей на своей кровати в общей комнате для женщин «Покровской общины». Ворот свитера почти на уровне рта, шерстяной платок на голове, и только глаза смотрят пронзительно и немного устало, так, будто читают мысли. Она что-то рисует, яркие краски разлиты по бумаге — синий, красный, желтый, фиолетовый.
На втором этаже выставлены рисунки клиентов центра — на сеансах арт-терапии люди рисовали фрукты. Среди всех работ Аленину легко отличить — в ней нет обозначенных форм и очертаний, линии и точки расходятся в разные стороны, словно улетая в другие измерения, яблоко на рисунке, кажется, существует только формально, оно напоминает и глаз, и абстрактный плод, и лодку на волнах.
Соседки по комнате не любят Алену и не разговаривают с ней — для них она слишком «другая», инопланетянка, человек, которого невозможно понять. Но Алена отчаянно ищет понимания, и каждый раз, когда видит его в глазах собеседника, улыбается и будто начинает светиться.
Не касаться того, что было
Алена не сразу начинает говорить. Она слышит вопрос, улыбается, смотрит в окно и долго-долго молчит. Потом говорит о чем-то своем. Потом снова молчит и снова заводит разговор не по теме. Кажется, ей не нужен собеседник, она вполне самодостаточна в своем монологе. На вопрос о детстве она говорит, что не помнит своего детства, что это детство не ее, а кого-то другого и она помогает этому кому-то его пережить.
Она снова молчит. Потом жалуется на «плохую энергию» и на кого-то, кто, по ее словам, «путает мысли». Говорит, что, когда идет по улице, «собирает» плохую энергию у прохожих, а после этого возвращается домой и принимает душ — тогда плохая энергия покидает ее. Так будто бы она чистит целые районы и улицы, по которым ходит.
На работах она долго не задерживалась, по ее словам, по той же причине: где-то «негативной» энергии становилось слишком много, она не справлялась и уходила. Работала уборщицей в офисах — в прямом и, как она считает, «переносном» смысле. Из-за рассеянности и отдаленности от всего мирского часто теряла ключи от квартиры и подолгу жила на улице.
С Аленой тяжело вести продолжительный диалог: она часто сбивается, начинает витать в облаках, рассказывает о чем-то другом, о своих энергиях, чистках, философии. Она не считает, что люди должны анализировать свое прошлое, и очень неохотно делится чем-то, что происходило с ней до сегодняшнего дня.
Прошлое она сравнивает с грязным мокрым одеялом — люди натягивают его на себя, заворачиваются в него и не хотят жить настоящим. Кажется, что это ее философия — не касаться того, что было, жить сегодняшним днем. На самом деле история Алены — одна большая рана. Неудивительно, что она ее избегает.
Разворот на границе
1997-й год, Алене восемнадцать. Она выходит замуж, но не за соотечественника, а за парня из Палестины. Как они познакомились, где пересеклись, Алена не рассказывает. Замуж она выходит мгновенно и сразу же после свадьбы понимает, что ждет ребенка. Так, год за годом, в их семье появляется трое детей, три девочки.
Молодая семья живет в Алениной коммунальной квартире, и с каждым новым ребенком жить становится сложнее. Ссоры, склоки с соседями — и вот через несколько лет муж решается уйти от Алены, забрав с собой двух дочерей, а младшую, Катю, оставляет с мамой. Ее муж, имени которого мы не знаем, так как Алена не хотела нам его называть, уезжает с детьми в Сектор Газа. Алена остается одна с ребенком. Поразмыслив, она продает комнату, берет грудного ребенка и отправляется вслед за мужем в Палестину. Чего она хочет — отдать третью дочь, или же восстановить семью, или вернуть в Россию двух старших, сказать сложно.
Но в Палестине ее разворачивают, и она возвращается в Россию. Дома у нее нет, и купить что-либо на оставшиеся от продажи комнаты деньги не выходит. Алена принимает решение отдать младенца Катю в детский дом. Больше она Катю не видела.
Алена называет две версии тех событий — по одной из них, она пыталась вернуть детей и восстановить свои родительские права, которых ее лишили. По второй, она отдала детей добровольно и даже хотела этого, будто знала, что девочкам будет лучше даже в Палестине и в детском доме, чем с ней. Она добавляет, что «вернулась в прошлое и скорректировала жизнь детей».
С потерей детей жизнь Алены будто заканчивается. Что происходит потом — неизвестно, об этом периоде жизни она наотрез отказывается говорить.
Проходит еще несколько лет, может пять, а может — десять, и Алена выходит замуж снова. На этот раз брак обходится без детей. С мужем у нее, по ее словам, складываются очень теплые и близкие отношения, он любит и поддерживает ее во всем. Они живут на съемной квартире, своего жилья нет ни у нее, ни у него. Алена работает уборщицей и продолжает «очищать энергетические зоны от дурной энергии» силой мысли.
Спустя несколько лет ее последний муж умирает от инсульта. Алена остается жить одна на их съемной квартире. Ее психическое состояние резко ухудшается.
Нечто странное
Алена сидит на стуле напротив окна, свет падает на ее спокойное, будто бы умиротворенное лицо. Она рассказывает о призраке последнего мужа, о том, как этот призрак помогал ей мыть посуду и выносить мусор. С призраком она спала в одной постели, с ним выходила на прогулки и занималась уборкой.
Работать на тот момент она уже не могла, а потому жила на последние деньги. Квартира пришла в полный упадок, как и сама Алена: арендодатель нашел ее посреди мусорных куч, она несколько дней не ела и совсем не мылась, документов у нее при себе не было. Вдобавок ко всему у нее отказали ноги.
Ни невролог, ни врач-психиатр не смогли найти причину. В «Покровской общине» Алена снова начала ходить, перемещая ходунки на несколько сантиметров вперед.
Перед сотрудниками стояла задача либо подобрать лечение и помочь Алене вернуться к норме с переездом в дом ночного пребывания, либо добиться получения инвалидности и планировать социальное обслуживание в этом статусе.
Уже после нашей встречи врачебная комиссия неожиданно предложила Алене длительную госпитализацию. Алена спокойно согласилась, сообщив, однако, социальному работнику, что произойдет что-то странное. И действительно произошло: с «Покровской общиной» и с самой Аленой связались ее старшие дочери, вернувшиеся в Россию из Палестины и искавшие ее много лет.
Теперь социальный работник, лечащий врач и Аленины близкие могут планировать ее сопровождение вместе.
В Петербурге, по неофициальной статистике, более 50 тысяч бездомных людей, а организаций, которые им помогают, совсем немного. «Покровская община» помогает бедным, престарелым, бездомным и одиноким людям, заботится о стариках в доме престарелых «Покровская обитель», дает кров бездомным с инвалидностью в приюте временного пребывания. Пожалуйста, поддержите «Покровскую общину», а значит, Алену и многих других одиноких, бездомных, болеющих людей, которым, к счастью, могут помочь.