Елена Пантелеевна дожила до 92 лет в ясном уме, а вот здравие подкачало: падение, перелом шейки бедра и инвалидное кресло. И с этим можно было бы жить, не теряя бодрости духа, но открылся пролежень — незаживающая рана, которая появилась из-за равнодушия в больнице. Полтора года некому было его залечить, пока не пришла помощь
Елена Пантелеевна Лобова уже готовилась ко сну, шла умываться — и упала. Запнулась в дверях между комнатами и завалилась на пол вместе с ходунками. Падая, услышала, как что-то в ноге хрустнуло. Было очень обидно: и упасть так нелепо, и переломаться, да еще и телефон, зараза, лежал так далеко на столе, что просто не дотянуться. Она лежала на спине и соображала, что делать.
Ждать всю ночь, пока кто-нибудь придет, было невозможно — надо было спасаться. Она поползла к телефону, отталкиваясь здоровой ногой.
«Приползла сюда, — Елена Пантелеевна показывает рукой на пол возле стола. — А подняться не могу. Так я себе командовала: “Схвати телефон!” И такая — а-а-а-а-а-а-а! — схватила и снова упала».
Елене Пантелеевне 92 года, но она, сидя в инвалидной коляске, рассказывает об этом трагическом происшествии, которое ее к креслу и пригвоздило, размашисто жестикулируя и смеясь над собой.
«Я так визжала, — говорит она. — Представляете: лежу, повернуться не могу, держу ногу рукой — нога-то выпала из сустава и лежит отдельно. Но в итоге я позвонила соседке, разбудила ее. Она организовала все: соседу позвонила, скорую вызывали».
Елена Пантелеевна живет на пятом этаже, и спуститься погулять ей было трудно и до этого падения, которое привело к перелому шейки бедра, ну а теперь это совсем немыслимо. Она не выходит на улицу третий год. Раз в неделю к ней приезжает внучка, чаще не может, да и Елена Пантелеевна не просит: у внучки своя большая семья, много хлопот, не хочется быть обузой.
Иногда заходит соцработница — помочь прибраться. А еще за ней присматривает патронажная служба «Каритас» в Омске. Руководителю службы Махабат Касимовой, а заодно и нам Елена Пантелеевна травит байки из жизни, на которую можно посмотреть за стеклом ее шифоньера: фотографии запечатлели время, когда любимые люди были живы, а она полна здоровья и счастлива.
Война
Детских фотографий Елены Пантелеевны не осталось, фотоаппаратов тогда в деревне, где она родилась в 1929 году, не водилось. Но есть воспоминания. Одно из первых и ярких — это покос.
«Я помню: копна соломы, солнечная осень, тепло. Меня посадили на эту копну. Помню свои ноги — голые почему-то. Сижу на копне и смотрю на ножки. А женщины стоят в ряд, юбки длинные, все с серпами».
Помнит она, как в семье появлялись новые дети. Быт крестьян в Сибири в двадцатых годах был изнурительным, никаких тебе больничных и выходных, и медпомощи никакой толком не было. Рожали женщины буквально у печки, без врачей и медсестер, с помощью соседок и родственниц. А смотрели за новорожденными старшие дети, которые сами были совсем маленькими, детская смертность поэтому тоже была ужасающей.
«Меня на кровать на взрослую посадят, обкладут подушками, привяжут на ручку зыбку (детскую люльку. — Прим. ТД). Заплачет ребенок — я покачаю, — вспоминает Елена Пантелеевна. — И вот я так одного ребенка качала, он умер. Потом двойня родилась, тоже похоронили».
Военное время она помнит еще лучше: «Как я в войну работала: в одиннадцать лет уже в поле была. Весной посеяли, а летом война началась. Приехала машина, полуторка, всех забрала на фронт. Осенью все выросло прекрасно — убирать некому. Комбайнов не было, забрали даже лошадей, пришлось нам вручную».
На фронт у Елены Пантелеевны ушел брат, а отца не призвали: он был тяжело ранен еще во время Первой мировой, к тому же попадал в плен к немцам, поэтому к службе был негоден. Его оставили заправлять колхозом.
Мама Елены Пантелеевны в молодости не только держала все хозяйство, но и обшивала всю семью. Она научила дочек вязать варежки с одним пальцем для солдат — чтобы стрелять было удобнее.
«Мы столько варежек перевязали, столько носков! Нам даже письма-треугольнички с благодарностью приходили с фронта», — хвастается Елена Пантелеевна.
Я бы почитала эти письма, но они не сохранились.
Ирочка
Елена единственная из семьи окончила восемь классов школы. В 1947 году она впервые приехала в город — учиться дальше. В педагогическое училище ее не взяли: там в том году был спецнабор студентов из Казахстана. Но взяли в библиотечное. Елена Пантелеевна выучилась и вернулась в соседнюю с родной деревню работать заведующей сельской библиотекой. Особенно ей нравилось организовывать самодеятельность: «У меня и хор был — солисты частушки пели. И отрывочки из пьес мы ставили».
После смерти Сталина из деревенской библиотеки Елена Пантелеевна ушла и переехала в Омск — строить там новую жизнь. В городе Елена Пантелеевна устроилась в больницу — сначала машинисткой, а потом доросла до секретаря главного врача. С тех пор есть ее фото, на нем стройная молодая женщина с высоким начесом — очень она такую прическу любила.
Вышла замуж, родила дочку Ирочку. Муж, к сожалению, пил. Иногда он махал кулаками и обвинял жену в изменах.
«Он, чтобы оправдать свое пьянство, изображал ревнивого мужа. Заходит: “Кто был?” Я ему: “Пятеро были!” Это ж комедия. Когда он агрессию проявлял, я дочку на руки — и к соседке, там ночевала. Утром приходила — все мои кофточки раскиданы».
Но в долгожданной дочке она души не чаяла, и, когда сейчас просишь ее вспомнить самые счастливые моменты, она говорит, что это их с дочкой поездки на море. В первый раз поехали в Одессу: сначала много дней на поезде, потом на вокзале пытались найти, у кого снять жилье.
«Мы приехали рано, в шесть утра, что ли. Стоим на вокзале, оглядываемся, а рядом стоят три мужика, разговаривают, матерятся. Я подошла к ним и говорю: “Мы так долго ехали, в такой город — в Одессу! А вы стоите и материтесь”. Они мне: “Ой, простите!” Никогда не забуду!» — смеется Елена Пантелеевна.
Ирочка выросла, родила маме внуков. В прошлом году она заболела и умерла — эпидемия коронавирусной инфекции забрала у Елены Пантелеевны единственного, драгоценного, любимого ребенка, когда дочери было 64 года.
«А чего это вас привезли? Мы таких не лечим»
Ковид коварный, ему наплевать на то, что Елена Пантелеевна столько лет проработала в больнице и имеет связи в медицинских кругах. Это не спасло дочь от тяжелого течения инфекции и смерти, а саму Елену Пантелеевну — от равнодушия в больнице, когда она сломала шейку бедра.
«Мои связи мне всегда прекрасно помогали, если я лечилась в нашей больнице, но там был карантин. А скорая меня повезла в другую, где меня никто не знал».
Упала Елена Пантелеевна 11 июня, в больницу попала в ночь с 11 на 12 июня — аккурат в День России.
«Главное ведь, как я попала — на праздник. А потом суббота, воскресенье — и никого нет из врачей. В понедельник медсестра мимоходом говорит: “А чего это вас привезли? Мы таких не лечим”. Меня это так поразило: как это “таких не лечим”? Ну зачем человеку-то такое говорить. И потом пришел врач, сказал, что домой отправят, потому что, во-первых, возраст, во-вторых, у меня кардиостимулятор. Опять меня на носилки: “Санитарам по тысяче рублей дадите, они вас занесут в скорую”».
Все три дня, пока Елена Пантелеевна, ветеран труда, пережившая и войну, и послевоенное голодное время, ждала врача, она лежала в коридоре на кушетке: все койки были заняты. Она говорит, что ей не постелили даже простынку, потому что «сестра-хозяйка выходная». Только миску с кашей ставили возле нее.
Махабат Касимова объясняет, что трех дней без простыни, без движения, без ухода достаточно, чтобы появились пролежни, вылечить которые непросто, а страданий они приносят много. Так произошло и с Еленой Пантелеевной.
«Она лежала и потела в одном сарафане, лето, жара ведь была, и грязное все, и никто ее не мыл, а встать она не могла. Она и не чувствовала сперва ту боль от пролежня, а чувствовала только больную ногу», — объясняет Махабат.
Когда Елену Пантелеевну выписали, ее сразу навестила внучка.
«Вероника приезжала, говорит: “Боже мой, баб, у тебя там две ладошки гнойника”. А я говорю, что не чувствую. Все ногу свою отстегнувшуюся держу», — почему-то снова смеется Елена Пантелеевна.
Рана от пролежня кровила и болела долго. Из-за пандемии узких специалистов практически невозможно было дождаться на вызов из поликлиники. Вызывали платного хирурга, по его рекомендациям лечили пролежень полгода — безрезультатно, потому что перевязки выполнялись нерегулярно.
«На неудобном месте он был, вокруг копчика, — пытается показать Елена Пантелеевна на себе. — Чуть затянется, я повернусь неловко — снова открывается. Столько мазей, столько пластырей потратили, столько денег — ужас. Потом от этих липучек аллергия началась».
«Полтора года лечила этот гнойник»
Махабат уверена, что сама бы Елена Пантелеевна с пролежнем не справилась, а ее внучке тоже никто не рассказал, как помочь бабушке: «Она, во-первых, не видела, что делает, когда пыталась сама рану обрабатывать. Мы, когда приехали, увидели, что вообще все неправильно лечили. Каждый день же никто не приходил к ней, разве что через день. Ну как самой себе вылечишь его?» — Махабат показывает на телефоне фотографию пролежня, и выглядел он действительно скверно.
Для профессиональной обработки пролежня к Елене Пантелеевне приезжали медсестры из «Каритас». На покупку необходимых средств для ухода, перевязочного и абсорбирующего материала ее пенсии не хватало — «Каритас» смогли помочь и с этим: привозили урологические прокладки, трусики, салфетки и пластыри, продуктовые наборы. И конечно, слушали ее, потому что в одиночестве, в таком возрасте и в такой тяжелой ситуации легко свалиться в депрессию, которая только усложнит выздоровление. Когда не видишь смысла жить — не хочешь и выздоравливать. Медсестры патронажной службы и теперь каждую неделю навещают Елену Пантелеевну.
«Полтора года я лечила этот гнойник. Спасибо “Каритас”, что перевязки помогали делать. А то он почернел весь, коркой покрылся. Теперь уже заросло все, просто красное пятно осталось».
Копчик теперь не болит, коляска проезжает в дверные проемы, из окна видно небо, внучка привозит правнучек погостить и помогает по хозяйству — больше Елене Пантелеевне и не надо: «Я, когда по ним скучаю, по телефону поговорю — и ладно. Я не такая, что вот “приходи, мне скучно”. Ну скучно, ну сяду поплачу, с дочкой в уме поговорим, и все. В тягость не хочется быть».
Главное, говорит, не гнить заживо.
«Каритас» ежегодно помогает сотням таких людей, как Елена Пантелеевна, не страдать от боли и одиночества, покинутости и отсутствия профессиональной сестринской помощи. Патронажная служба работает на благотворительные пожертвования и спасает забытых государством стариков и лежачих больных, учит их родственников правильному уходу, привозит им инвалидные кресла, противопролежневые матрасы, ходунки и средства для ухода, чтобы люди не теряли возможности на закате жизни оставаться живыми и не страдали от боли. И я прошу вас помочь им — оформить небольшое ежемесячное пожертвование.
Материал создан при поддержке Фонда президентских грантов
Еще больше важных новостей и хороших текстов от нас и наших коллег — в телеграм-канале «Таких дел». Подписывайтесь!
Каждый день мы пишем о самых важных проблемах в нашей стране и предлагаем способы их решения. За девять лет мы собрали 300 миллионов рублей в пользу проверенных благотворительных организаций.
«Такие дела» существуют благодаря пожертвованиям: с их помощью мы оплачиваем работу авторов, фотографов и редакторов, ездим в командировки и проводим исследования. Мы просим вас оформить пожертвование в поддержку проекта. Любая помощь, особенно если она регулярная, помогает нам работать.
Оформив регулярное пожертвование на сумму от 500 рублей, вы сможете присоединиться к «Таким друзьям» — сообществу близких по духу людей. Здесь вас ждут мастер-классы и воркшопы, общение с редакцией, обсуждение текстов и встречи с их героями.
Станьте частью перемен — оформите ежемесячное пожертвование. Спасибо, что вы с нами!
Помочь нам
