Мне семнадцать лет. Летом на даче я знакомлюсь с Сережей — и мы начинаем встречаться. Сережа немного старше, брутальный футбольный фанат.
В сентябре я уезжаю в Москву и пытаюсь поддерживать с ним связь, но с его стороны желания нет — и отношения быстро заканчиваются.
В начале следующего лета он внезапно звонит и спрашивает, будто мы только вчера расстались, когда я приеду на дачу, ведь он меня очень ждет и любит.
Говорю ему, что я не планирую приезжать, для верности добавляю, что уезжаю на лето со своим молодым человеком.
В сентябре он снова звонит, спрашивает, вернулась ли я, и начинает настаивать на свидании. Когда понимает, что я не соглашусь, предлагает встретиться и просто поговорить. Он ужасно страдает все это время, думает обо мне и любит меня. Я жалею его и соглашаюсь на встречу.
Назначаю встречу в кафе около своего универа, чтобы не ехать куда-то далеко. Сережа приезжает с цветами, я беру их: цветы же не виноваты. Разговор у нас не клеится, Сережа тянет время, и тогда я ухожу… Вечером он снова звонит и просит о встрече, чтобы все обсудить. Я отказываюсь. Я говорю, что у него такая возможность была сегодня.
На следующий день он ждет меня после пар, я по наивности рассказала ему, во сколько у меня заканчиваются занятия. Едет со мной до самого дома, с трудом я прорываюсь в подъезд, чтобы он не зашел туда со мной. Утром он встречает меня у двери с огромным медведем в руках и провожает на занятия.
Всем моим одногруппникам эта история кажется очень романтичной, а некоторые, кажется, даже завидуют таким «настойчивым ухаживаниям». Не могу сказать того же. Каждый день, прежде чем выйти из дверей проходной, я прошу вперед пройти моих подруг, чтобы они проверили, не стоит ли там Сережа, а он все время выбирает разные места, чтобы поджидать меня. Мы как будто играем в кошки-мышки.
Иногда он с самого утра приезжает к моему дому и звонит в домофон, представляясь моим одногруппником. Я рассказываю обо всем родителям. Папа считает, что я сама виновата: плохо объяснила и дала повод думать, что меня надо добиваться.
Я пробую поговорить с Сережей по-хорошему, но ничего не получается. Он агрессивен и не слышит меня, он бьет кулаком прямо рядом с моей головой — и подъездная плитка разлетается на кусочки. С этого момента ухаживания сменяются угрозами. Он угрожает найти и избить моего парня, угрожает, что не даст мне покоя, угрожает сделать что-нибудь с собой. Пытается съесть стекло.
Со всеми угрозами я обращаюсь в полицию, но там говорят: когда убьет — тогда и приходите.
Я просто надеюсь, что ему надоест. Решения я не вижу.
На каникулы после первого семестра я переезжаю к своему молодому человеку, и Сережа теряет меня. Он ждет меня у дома, а меня нет. От скуки он изрисовывает весь подъезд признаниями в любви, теперь все соседи в курсе. Мне ужасно стыдно, и я еду отмывать стены, а заодно выслушиваю недовольство, что какой-то подозрительный тип постоянно сидит в подъезде. На мои просьбы вызвать полицию, когда увидят его в следующий раз, вижу на их лицах недоумение. Говорят, что тоже были молодыми и зачем полиция, мальчик влюбился просто.
Я решаю не возвращаться домой, чтобы Сережа не мог меня найти. Все, что ему остается, — доставать меня звонками с разных номеров. Причем он звонит мне на все номера, с которых я когда-либо звонила ему. Он что, их все сохранял? Он звонит даже на домашний номер моей старой и больной бабушке, чем очень ее пугает и расстраивает, после этого на следующий его звонок я беру трубку. Он говорит мне, что стоит на крыше и сейчас прыгнет, если я с ним не встречусь. Я в ярости, у меня не осталось сил и нервов, и я говорю ему: «Прыгай! Ты мне надоел!» — и кладу трубку.
Сережа мне больше не звонит.
Я уверена, что он не прыгнет и это только игра, но через некоторое время, когда он так и не объявляется, я испытываю облегчение. Возможно, он все-таки понял, что я не хочу с ним быть.
Подтверждение, что он жив, я получаю на свой день рождения, когда нахожу под дверью цветы от него с запиской и новым номером. Еще несколько лет я буду получать такие букеты, а потом ему все-таки надоест или, может, он найдет другой объект любви.
Сейчас, спустя годы, я понимаю, насколько мне повезло, и поражаюсь тому, как были равнодушны окружающие взрослые люди. Никто не видел в его преследовании опасности, наоборот, считали, что это романтично.
