Когда в темном сибирском небе, как в бездонном колодце, всплывает луна, я выхожу на улицу. Я иду в место под названием Ведьмин Тюп. Деревянные избы стоят безмолвно, деревня спит, в окнах ни огонька. Летний воздух пахнет ночной прохладой и печным дымом. И только редкие светлячки сверкают в траве, отражаясь звездами в глубине неба.
Деревня Окунево стоит на реке Таре к северу от Омска. Там, где русло полноводной Тары изгибается петлей, продолжая течение в обратную сторону, столетние ивы в излучине реки выстроились ровным кругом. Эта поляна и есть Ведьмин Тюп.
Место считается магическим. Животные, выпущенные пастись, вытоптали такую же кружную тропу под ивами, повинуясь странной природной силе, заставившей их идти по кругу. Отдельные деревья стоят перекрученные, будто кто-то гигантской рукой вывернул их спиралью. Говорят, если птица сядет на такое дерево, она пропадет бесследно. Ученые, приезжавшие исследовать феномен Окуневской земли, обнаружили в этом месте повышенный электромагнитный фон, но причин так и не выявили.
Один из прихожан в местном храме рассказал мне, как компания ребят ночью ходила на Ведьмин Тюп. Когда они оказались на месте, резко сгустился туман. Люди заблудились, плутали несколько часов, пытаясь выйти. Под утро туман рассеялся так же быстро, как опустился, все вернулись домой, но перепугались до смерти. И чтобы проверить, что за странные дела творятся в деревне Окунево, я тоже отправляюсь лунной ночью на Ведьмин Тюп.
Днем это место выглядит дружелюбнее: по зеленому пастбищу перемещаются стайки пугливых овец, солнце серебрит гладь воды в реке, а в воздухе раздается стрекот кузнечиков. Сейчас же я перелажу через изгородь, отделяющую излучину реки от деревни, и силюсь увидеть в кромешной тьме дорогу в сторону Ведьминого Тюпа. Здесь холодно, из поймы реки веет сыростью. Внезапно рассеянный свет луны обнаруживает темные фигуры передо мной. Я едва вижу их очертания, но понимаю, что фигур много и они высокие. От напряжения воздух становится гуще, я отчетливо слышу, как кто-то дышит в десятке метров от меня. Глаза привыкают к лунному свету, и я успеваю разглядеть рога. За две секунды я вспоминаю все, что слышала об этом загадочном месте и читала в самых страшных сказках, а потом с облегчением узнаю в очертаниях фигур обычных коров. Ночью их выпускают сюда на пастбище.
Туман так и не сгустился. Коровы остались стоять в низине, отбрасывая рогатые тени, ивы устало вздыхали от резких порывов ветра. Я вернулась с пустыми карманами, не встретив чудес в аномальной зоне, но поиски мои продолжились. Здесь говорят, что в Окуневе каждый находит то, что ищет, и видит то, что он хочет видеть.
Место силы, Окуневский ковчег, Край пяти озер, Пуп Земли – у деревни Окунево много имен. Сыграли свою роль и название Омской области, напоминающее индийское «ом», и река Тара, созвучная с именем древней богини Тары. В 1992 году в сибирскую деревню из Индии прибыла женщина по имени Расма Розитас по поручению духовного учителя и сказала, что в этом месте ей пришло видение и именно здесь под землей находится храм индуистского бога Ханумана. Расма основала в сибирской глубинке ашрам бабаджистов, поклоняющихся богу Шиве и ожидающих пришествия учителя Бабаджи. С тех пор паломники из разных стран и городов стали стекаться в Окунево, искать ответы и свое спасение, окунаться в священные пять озер, о которых сложилось немало легенд, встречать на ночном небосклоне летающие тарелки и видеть вещие сны. Кто-то приезжал, наполнялся сибирской силой и уезжал домой, кто-то не наполнялся, а кто-то оставался в Окуневе жить. Так постепенно в деревне появились общины, проповедующие каждая свою религию и верование. Вайшнавы (кришнаиты), бабаджисты, православные, славянские неоязычники стали жить бок о бок с местными сибирскими жителями.
Впервые я оказалась в Окуневе во время празднования летнего солнцестояния в 2021 году. По древней славянской традиции солнцестояние отмечают здесь каждый год в ночь с 21 на 22 июня. Женщины плетут венки из папоротников, кружат хороводы в ясном сосновом бору, мужчины добывают огонь и несут горящие факелы вниз, к реке. В этот момент все кажется ненастоящим, выдуманным: кругом только ряженые да приезжие туристы, глазеющие и отдыхающие. Звонкую тишину леса разрезают шумные разговоры людей, запах жареного мяса низко стелется по березовой роще. И хотя на календаре стоит сердцевина лета, воздух холоден, как глубокой осенью.
Поляна пестрит яркими красками, барабаны бьют в ритм, погружают в полусон, гонят в сплошной хоровод людей, возвращая тебя к корням, превращая в песчинку. В общей веренице шествующих я спускаюсь в объятую пламенем долину: здесь, посреди широкого поля, уже подожгли гигантский костер. Издали чудится, будто это горит чей-то шалаш — в нем точно мог бы поместиться человек в полный рост, а может, и не один. Праздник солнцестояния в полном разгаре. Солнце утонуло в макушках деревьев, в небо стремительно летят языки пламени. Под полной луной люди полночи водят хороводы, раскачивают девиц над огнем во славу вечной молодости и древнего славянского бога. Звуки гулянья до первых петухов будут разноситься по деревне, будить спящих вдоль дороги собак и тревожить лесных обитателей.
Вернувшись с праздника за полночь, я остаюсь на ночевку у кришнаитов (которых правильнее называть вайшнавами — преданными богу Кришне). В их общине может остановиться каждый. Утром палаточный лагерь обходит с дозором крупная белобокая корова — священное животное преданных. Вайшнавы угощают меня завтраками — сладкими кашами и компотами, вкус кришнаитского гостеприимства долго остается на губах. У них спокойные «нездешние» лица, девушки улыбаются, называют себя «матаджи», звенят бубенчиками на руках и ногах, пахнут пряностями и славят Кришну. Мужчины — «прабу» — кажутся сосредоточеннее и серьезнее.
При свете дня Окунево — самая обычная сибирская деревня с русскими деревянными избами, резными наличниками на окнах, ветхими заборчиками. Всюду чинно прогуливаются пятнистые, пахнущие молоком коровы с телятами, солнце висит высоко в небе и заливает собой всю округу, вдоль деревни тянется Тара — извилистая и блестящая, как змея. Говорят, здесь открываются порталы в изнанку мира, происходят чудесные исцеления и встречи с лесными духами. Можно ли в таинственной деревне Окунево найти ответы на сокровенные вопросы? Не узнаешь, пока не умоешься мертвой и живой водой в волшебных пяти озерах, пока не сходишь лунной ночью в место под названием Ведьмин Тюп, пока не выпьешь чаю с местными шаманами.
Вайшнавы зовут меня в паломнический путь до священного озера Деви. Здешняя земля пропитана легендами — выдуманными заново или переданными из уст в уста. Известно, что в Окуневе есть пять священных озер и что на самом деле они не в Окуневе. Точнее, два находятся поблизости, а до остальных трех пешком не добраться. Веришь не веришь, а если искупаешься в водах пяти озер, отпустят болезни души и тела. Только вот пятое озеро — Потаенное — так уж просто не найдешь. По легенде, оно открывается не каждому, и до сих пор между местными и приезжими ведутся горячие споры, где же на самом деле находится Потаенное озеро.
К озеру Деви, которое по-другому называют Шайтан, добраться гораздо проще — с местными проводниками или паломниками. Чтобы прийти к озеру, нужно пересечь реку, и сделать это можно только на лодке — мостов здесь нет. Густая красноватая вода реки Тары неспешно омывает края лодки, отражает пышные заросли по бокам и солнце в зените. Солнца в Окуневе так много, что все вокруг тонет в его тягучей полуденной дымке. Тонут звенящие песнями-мантрами вайшнавы, тянется вереница паломников через зеленые поля иван-чая в сторону священного озера Деви. По дороге встречаются табуны лошадей — нежных, одомашненных, с ласковыми черешневыми глазами.
У священного озера берега поросли высоким рогозом. Сизого цвета вода кажется не живой и не мертвой — самой обычной. Прибывшие по очереди окунаются в холодную воду, выходят из нее посвежевшими, оставляют озеру тяжелую ношу — мысли, болезни, душевные переживания, собираются в обратный путь. Я спрашиваю у проводника — одного из местных, случаются ли чудесные исцеления. «Мы сами здесь не особенно верим в эти легенды. Но вот бывают истории: человек не мог ходить, ноги были парализованы. А как окунулся в озеро, после этого исцелился. Чем это объяснить — я не знаю». По легенде, древний храм индуистского бога Ханумана с волшебным, дарующим мудрость кристаллом находится именно под озером Шайтан. Этим объясняются чудодейственные свойства воды. По разным версиям ученых, местные озера были образованы в результате падения осколков метеорита или схода ледника. Ни одну из версий подтвердить не удалось, но чудеса, говорят, случаются.
На берегу озера в тени березовой рощи местные татары из близлежащей мусульманской деревни Инцисс разливают горячий травяной чай. Встречают радушно, но разговаривают неохотно. Здесь они зарабатывают на паломниках, а потому будут поить шиповником и белоцветом и кормить сказками, которые хотят услышать любые странники. Самая страшная сказка, рассказанная под конец, оказывается былью. Татары едят и продают конину, и табуны нежных одомашненных лошадей, попадавшихся паломникам на пути, пойдут на мясо.
На обратном пути от озера я заблудилась с компанией кришнаитов без сети и связи в густом от соцветий иван-чая сибирском поле. По словам одного из паломников, это случилось, потому что мы вышли в портал, а не в калитку. Здесь это обычное дело — порталы расставлены повсюду, они не видны глазу, но, «провалившись в портал», рискуешь оказаться в другой реальности. Так утверждают приезжие эзотерики. Но, по сведениям из открытых источников, в 1947 году группа ученых-исследователей бесследно исчезла в этих местах, попав в одну из таких «ловушек». Мы плутаем по зарослям уже больше часа, день близится к закату, и трава под ногами все больше превращается в сине-зеленое море, зовущее окунуться и остаться в его глубине. Матаджи начинают петь мантры, взывая о помощи к своему богу, звенят бубенчиками на руках и ногах, ищут вместе со мной выход к реке, где мы оставили лодку. Кто-то из богов услышал призывы, или один из кришнаитов просто поймал связь, но мы наконец возвращаемся на ту же дорогу, с которой свернули неведомым образом. «Это Шайтан закружил», — скажет мне незнакомый рыбак при встрече, объяснив подобные блуждания особенностью здешних мест.
Преданные Кришне живут по соседству с ашрамом бабаджистов. Ашрам «Омкар Шива Дхам» появился здесь с приходом в деревню Расмы. С него началась история Окунева как сакрального центра и превращение его в центр всех религий. Снаружи ашрам можно распознать разве что по затейливым индуистским знакам на зеленом заборе. За резными наличниками изб не всегда угадаешь, кто проживает, — местные давно перемешались с приезжими. Я захожу за деревянный расписной забор и попадаю в пограничное царство — Сибирь в этом месте плавно превращается в Индию. В храме за порогами русских сеней прохлада от нетопленой печки перемешивается с запахом благовоний. В комнате светло и пусто, с чистых оштукатуренных стен на меня внимательно смотрят изображения разных богов и пророков: здесь Шива, Иисус, Богоматерь и Кришна соседствуют на общем иконостасе. В общине строгая дисциплина и распорядок дня: ранние подъемы по утрам, долгие богослужения в храме, днем — занятия карма-йогой, что означает работу на благо других. Арати в храме (службу с молебными гимнами и пением мантр) проводит пуджари. На момент моего посещения ашрама обязанности пуджари выполняет Никита — парень из Омска в черном облачении священника. «Я приехал сюда год назад и почти сразу стал пуджари, — рассказывает Никита. — Для меня это очень сильная практика — быть священнослужителем в храме Бабаджи. Она помогает мне освоить множество разных навыков — не только проведение богослужений, но и обычные бытовые дела, которые нужно делать в деревне, но которыми я никогда не занимался в городе: колоть дрова, растапливать баню, носить воду. Пока мне здесь очень комфортно, но это не последнее мое пристанище». На вопрос, не сомневается ли он в выбранном пути, Никита отвечает прямо и просто: «Нет, в Боге я никогда не сомневаюсь». Помимо ашрама, в котором ведутся службы, на земле шиваитов есть места для постояльцев и домик для Бабаджи: на случай, когда Бабаджи явится в Окунево, для него будет готова отдельная комната, украшенная шелками, бисером и изображениями индуистских божеств.
После напевной службы в ашраме, сопровождаемой ритмичным боем барабанов, погружаешься в легкое трансовое состояние, в котором вся деревня представляется естественным продолжением Индии, отделившимся островом посреди сибирского океана. Есть на этом острове место и православному храму. Он совсем небольшой, аккуратный, с цветущими палисадниками и запахом свежего дерева внутри. Иногда сюда приезжает батюшка из города и проводит службы, но в основном представители местной православной общины сами собираются и читают акафисты. «Конечно, мы верим, что здесь не просто деревня, а место силы, — говорит бойкая женщина с седыми короткострижеными волосами. — Сильное место, это чувствуется. Здесь деревья перекручены из-за сдвигов тектонических плит, видели? Это все из-за мощной энергетики». Помимо православных служб, в общине проводятся лекции по астрологии и психологии. Не противоречит ли это православным догмам? «Нет, не противоречит, — отвечают местные верующие. — Мы становимся ближе к природе таким образом и исцеляемся».
Помимо Яра — поляны на высоком берегу реки, где проводятся славянские ритуалы и праздник солнцестояния, в Окуневе есть и другое важное сакральное место — Омкар. Омкар здесь называют энергетическим центром, это Пуп Земли — место ритуальных практик и религиозных церемоний. Омкар находишь, только если привык смотреть по сторонам, а не под ноги: на высоком холме, утопая в кронах деревьев, сверкает золоченым куполом православная часовня. Прямо перед ней виднеется другое святилище — индуистский жертвенник дхуни, возле которого бабаджисты проводят огненные церемонии. Рядом возвышается славянский знак коловрата, установленный на деревянном шесте. В часовне прохлада и тишина, чистота и иконы. Икон так много, что на стенах не остается просвета. Кажется, будто их сюда приносят со всего мира.
Каждое воскресенье бабаджисты приходят на Омкар и проводят возле жертвенника огненную церемонию, которая называется ягья. Желтые головки бархатцев сыплются в жерло жертвенника, глиняный лингам поливают молоком и маслом, молящимся и поющим мантры раздают сладкий изюм, кусочки яблок и орехи. В отсутствие пуджари ягью проводит женщина с карминно-красными волосами и в ярких индийских одеждах. В общине ее называют Дургой, она здесь с самого основания. Вместе с другим основателем — Александром — они рассказывают о том, что Окунево не сразу стало толерантным центром религий. Первое время индуистский жертвенник, который возвела на этом месте Расма, несколько раз разрушали. Православная церковь и местное казачество были против иной веры. Но постепенно конфликты с местной властью и церковью утихли, а Омкар превратился в важный символ деревни Окунево, открытой для любых верований. Сюда приходят возносить молитвы представители всех религий.
Попрощавшись с кришнаитами, я решила остановиться в одном из местных гостевых домов. В Окуневе их несколько. Местные жители зарабатывают на приезжих паломниках и туристах — никакой магии, только бизнес. Хотя многие владельцы (как и постояльцы) могут предложить услуги проводника, лекаря, целителя и ведуна. Я останавливаюсь там, где есть этнолавка при входе, летний уличный душ и хозяин индийского происхождения. Говинд переехал в Окунево из Варанаси вместе с женой Аленой, с которой познакомился в Индии. Сейчас у них в Окуневе свой гостевой дом и двое детей-близнецов. Говинд говорит, что после Варанаси сложно найти столь же сильное место, поэтому Окунево для него просто русская деревня, где он живет вместе со своей семьей.
В самой деревне сейчас проживает около 200 человек. По песчаным деревенским улицам меланхолично прогуливаются животные: коровы, ослы, кучерявые стайки овец. Каждый день проходит в уютном летнем забытьи, и никто никуда не торопится, только встретишь кого-то неспешного, или пешком, или на велосипеде направляющегося в магазин. «А вам каково? — спрашиваю я местного жителя. — Не мешает, что здесь живут представители разных религий?» «Нет, — говорит. — А чего нам? Пускай живут, жалко разве?» Коренные жители не считают Окунево местом силы: «Здесь самая обычная деревня. Ничего такого здесь нет. Взять любую деревню, где есть лес и речка, — такое же место силы будет». Но если поговорить с теми, кто переехал сюда нарочно, они скажут, что местные просто привыкли и уже не чувствуют на себе вибрации Окуневской земли.
Проводник по местам священных озер, житель деревни Александр рассказывает: «В 2012 году, когда весь мир замер в ожидании очередного конца света, многие жители больших городов повыкупали дома и земли в Окуневе — надеялись, что спасутся именно здесь. Местные же на радостях распродавали имущество и перебирались в районные центры и города». В итоге конец света не случился, а выкупленные дома так и стоят в ожидании своих владельцев, зияют пустыми окнами в резных оправах, убаюканные песнями из соседнего ашрама.
Есть в деревне и свой сельский клуб, а рядом с ним закрытая, поросшая дикой травой школа. В сельском клубе тихо и чисто, пахнет чаем и докторской колбасой. На розовых стенах висят портреты известных личностей. Раз в год здесь проводится деревенский сход, на котором обсуждают дела и насущные проблемы, жалуются на плохие дороги, как и везде. Школу в Окуневе распустили, потому что не хватало учеников. Больницы в деревне тоже нет, поэтому те, кто заболел, едут в районный центр — поселок Муромцево. Но на деле оказывается наоборот: большинство людей приезжают издалека, чтобы исцеляться именно в Окуневе. Славянские камлания, тибетская медицина, лечебные травы, молитвы за здравие и во спасение — каждый найдет себе то, что искал.
Мне здесь везет на случайные знакомства. Атмосфера в деревне очень напоминает Индию, затерявшуюся по ошибке среди сибирских лесов. Выходишь утром на центральную улицу и почти никогда с первого раза не доходишь до намеченной цели: по дороге с тобой обязательно произойдет череда случайных событий, в результате которых ты окажешься именно там, где вовсе не планировал оказаться, но куда тебе непременно нужно было попасть.
Я встречаю человека с ведическими татуировками на лице. Он называет себя шаманом и гадает мне по руке. «Раньше ты была сильнее, — говорит он, пропуская мою ладонь между своими татуированными руками, — а потом тебя помотало, и энергии стало меньше». Я киваю, улыбаюсь и ухожу, невольно задумываясь, что же именно меня «помотало», ведь энергии и правда стало меньше. А потом спустя пару дней на проселочной улице возле продуктового наблюдаю, как «шаман» говорит точно те же слова босой девушке в длинной юбке.
Я встречаю отшельника, который живет в вигваме под сенью кудрявых берез и постигает учение зороастризма и практики шаманизма. Посреди «дома» — очаг, в воздухе дымно и пахнет костром, под потолком висят плетеные ловцы снов. Андрея привели в Окунево религиозные поиски. Сначала он оказался в ашраме бабаджистов, а потом переселился на окраину деревни — в излучину старого русла реки, построил вигвам и живет здесь с весны до осени, пока заморозки не доберутся до березовой рощи. Андрей рассказывает мне о древних могильниках, которые находятся буквально повсюду в излучине реки, учит стоять на гвоздях и говорить долгое певучее «ом», угощает наваристым иван-чаем.
Я оказываюсь в доме у седовласого мужчины, который собрал на стенах амбара галерею из репродукций Рериха, православных икон и портретов индийских гуру. Мужчина берет меня за руку, выводит на крыльцо, показывает собранный из жестяных цилиндров огромный ксилофон, гулко звенящий от прикосновений разводного ключа. Рассказывает про свою галерею, про встречу в Индии с Саи Бабой, который посоветовал ему переехать в сибирскую деревню Окунево. У мужчины пронзительно голубые и ясные глаза. В конце нашей беседы он тихим, спокойным голосом говорит: «Очень скоро все поменяется. Изменится миропорядок, произойдет переход в другую эпоху. Это случится 22 февраля 2022 года». Я киваю, улыбаюсь и ухожу. Не зная тогда еще, что 22 февраля 2022 года произойдут те самые политические события, после которых через два дня начнется «спецоперация».
Я нахожу Потаенное озеро, и оно напоминает мне поросшую ряской трясину из моих детских снов. На берегу озера стоит пустая чугунная ванна, вокруг ни души и слышен тонкий писк комаров. Сверху вниз на меня строго взирает установленный кем-то на берегу деревянный славянский идол, изображающий бога Велеса. Это ли то самое пятое озеро, которое открывается не каждому? Говорят, магическое озеро закружило немало людей, пытавшихся его обнаружить, и кто-то бесследно пропал в лесах тайги. Но тем, кому озеро открылось, оно дарует исполнение желаний. Время здесь закольцовывается, и всякая чужая история напоминает мне о собственном прошлом, рассказывая одновременно и о будущем.
Окуневский феномен за последние десятилетия приезжали изучать археологи и антропологи, паранаучные специалисты, историки и писатели. Удивительной особенностью этого места, вполне объясняющей его магическую привлекательность, является то, что каждый находит здесь то, что ищет (или во что верит). В 1970-х годах археологи обнаружили древние курганные могильники с погребениями эпохи позднего неолита. Геологи изучают особенности энергетического фона земли в Окуневе и его окрестностях и отмечают повышенную активность в отдельных зонах. Впервые оказавшись в этом месте больше года назад, я не знала, что побываю в Окуневе еще дважды, что ашрам в общине бабаджистов сгорит в зимнем пожаре от случайной искры свечи, что община начнет строить новый ашрам — просторнее и выше прежнего. Что рассказанное мне среди рериховских картин предсказание о «переходе в другую эпоху» сбудется день в день. Что самого предсказателя к тому времени уже не станет. Что в сентябре случится частичная мобилизация, и жители Окунева, так же как и люди по всей стране, встретят ее в разрозненных чувствах: многие будут поддерживать военные действия в своих разговорах, некоторые уедут в соседний Казахстан, но большинство останется, веря, что здесь и есть то место, в котором спасется и возродится российская духовность. И где-то между поисками правды и неправды в деревне Окунево, сомнениями и яркими сновидениями внезапно я снова найду себя посреди ритуального поля, где туман совершенно необъяснимым образом пахнет благовонными индийскими палочками.
