Жизнь Аллы Муравьевой из Пскова — череда несчастий, нелюбви и крайней бедности. В 40 лет она беззащитна и наивна, как ребенок, и из-за этого много раз попадала в разные передряги. С 16 лет Алла скитается по съемным углам. Из родительской квартиры ее выписали. Второй год женщина судится с городской администрацией за право обрести свой дом.
Детство сломалось
Алла родилась в 1982 году в Грозном. Девочку растила бабушка. Мама, по рассказам Аллы, занималась личной жизнью, вышла замуж, родила двоих сыновей. «Не таких ущербных, как я», — горько хмыкает она.
Инвалидность Алла получила в девять лет. В конце декабря, перед самым Новым годом, девочка возвращалась из школы привычным коротким путем вдоль железной дороги. Увидела висящую мишуру. Такую красивую переливающуюся ленту из фольги. Решила забрать и повесить на их с бабушкой елку. Подпрыгнула, поймала блестящий хвостик — и мир потемнел. Про высоковольтный провод и смертельную опасность, от него исходящую, девочка ничего не знала.
В себя она пришла в реанимации. Удар тока прожег Аллу насквозь. Руку, которой она схватилась за мишуру, выжгло до середины предплечья, ожоги подмышки, обеих ног, тяжелая аритмия. Алла в полузабытьи слышала, как плакала в коридоре бабушка, когда врач сказал: «Смерть для нее не худший вариант, без правой руки жизнь ее будет тяжелой».
Она выжила тогда вопреки всему, считает Алла: за ее жизнь никто особенно не боролся. Из-за неправильно поставленного катетера девочка чуть не потеряла и вторую руку. На начавшийся абсцесс и крики от боли не обращали внимания. Ожоги перевязывали «на живую». Из-за плохого ухода пальцы на ноге срослись.
«Меня от этих воспоминаний трясет и 30 лет спустя», — смахивает слезы Алла. От пережитой боли. От слов мамы, которая и до несчастного случая особой лаской и добром старшую дочку не баловала, а после и вовсе шпыняла по любому поводу и угрожала сдать в детдом.
А потом Советский Союз рухнул, и в национальных республиках начались бурления.
«В школе меня не обижали за то, что я русская. Но я помню, как на глазах менялся этнический состав класса. Сначала было больше русских, но с начала 90-х они стали уезжать, из районов в Грозный приезжали чеченцы», — помнит Алла. Ее предки поселились в Грозном еще до революции. И бабушка, и дедушка родились и всю жизнь прожили в Чечне. У них были дом, сад, хозяйство. Алла говорит, что до сих пор помнит вкус абрикосов из детства и то, как в сезон кормила кур виноградом.
В 90-х жизнь стала труднее. Цены росли. Зарплату на железной дороге, где работала бабушка, все время задерживали. Алла придумала маленький бизнес, чтобы помочь бабушке с деньгами. В районе, где они жили, негде было купить хлеб. Алла ездила на другой конец города в пекарню, набирала полную сумку еще пышущих жаром буханок и булок и продавала на два-три рубля дороже. Свободного времени у девочки было с избытком. В школе она отучилась только три класса. Потом, по ее словам, школа стала платной и мама не захотела за нее платить.
В 1995 году с первыми бомбежками Грозного мама Аллы увезла семью в Россию. Беженцев приняли в Псковской области, дали квартиру в деревне в 50 километрах от областной столицы. Алле тогда было 13 лет.
«Мама забрала меня у бабушки только из-за пенсии по инвалидности. С деньгами тогда у всех было плохо, а пенсию платили исправно. Деньги эти она тратила на себя и мальчиков. Я слышала, как она не раз говорила про меня в деревне: “Инвалидка, кому она нужна, а у меня семья”. На мои деньги мама покупала вещи себе и другим детям, а я ходила в обносках». Боль от собственной ненужности и от того, что не простилась с бабушкой, мучает Аллу всю жизнь.
Бабушка осталась в Грозном. Не захотела уезжать. Всю войну просидела в подвалах. Пила воду из луж. Через несколько лет умерла от цирроза печени, заработанного в антисанитарных условиях.
Юность не задалась
В новой школе Аллу дразнили «однолапой чеченкой». Дома — «никчемной инвалидкой».
В 16 лет Алла ушла из дома в никуда. Просто уехала в Псков. Наивно надеялась, что ее приютит семья священника, который приезжал служить в храме в их деревне и вел воскресную школу. Но тот внезапной гостье оказался не рад. Рядом не было ни одного взрослого, который бы поддержал и дал дельный совет. Идти учиться в колледж Алла после травли в школе побоялась. Она уже тогда начала терять зрение и опасалась, что без посторонней помощи учиться не сможет.
Алла прибилась к монастырю. Решила, что единственный ее путь — служить Богу, раз в миру она все равно никому не нужна. Старалась быть полезной как трудница, одной рукой таскала ведра, убиралась, как могла. Но и тут в итоге услышала знакомую с детства фразу, что требуется «рабочая сила, а не инвалиды». Какое-то время две молодые послушницы прятали ее в своей келье. Алла спала под кроватью, а они втихаря приносили ей еду.
Из Пскова девушка вслед за шапочными знакомыми уехала искать счастья в Москву. Ей уже исполнилось 18, и пенсия по инвалидности, которую Алла стала получать сама, позволяла не умереть с голоду. Сняла угол в коммуналке. Привязывалась к каким-то малознакомым людям, которые, как ей казалось, были к ней добры и проявляли участие. Ее обманывали, использовали, воровали у нее деньги, втягивали в разные махинации. Платили за то, что она открывала на себя фирмы-однодневки в налоговой. Алла говорит, что ей тогда даже в голову не приходило, что это может быть незаконно. Сосед по коммуналке угрожал выгнать ее на улицу, требовал сексуальных услуг. Алла звонила домой, говорила, что хочет вернуться. Но слышала в ответ: «Нам и так тесно, для тебя места нет».
По этапу
Московские похождения ожидаемо закончились плохо. Очередная соседка вытащила у Аллы всю пенсию, обещала вернуть, а когда через пару недель так и не вернула, Алла спрятала ее телефон, мол, отдаст в обмен на деньги. Соседка вызвала полицию, обвинила Аллу в краже телефона и денег. Алла только удивленно хлопала глазами, пытаясь объяснить, как все было на самом деле. Так девушка без регистрации оказалась в СИЗО.
«Какой ужас я там пережила, даже вспоминать не хочу. Адвокат убедил меня признать вину, мол, так наказание будет меньше, а в мою версию все равно никто не поверит. На суде соседка сказала, что ей достаточно моих извинений, она не настаивает, чтобы меня посадили. Но судья решила иначе. Мне дали девять месяцев. Полгода я к тому моменту уже просидела в СИЗО. На три месяца меня угнали этапом в колонию в Костроме».
После Костромы Алла еще какое-то время мыкалась по Москве. Попала в клинику неврозов с тяжелым нервным срывом, паническими атаками и полной потерей сна. А после клиники вернулась в Псков, тщательно скрывая историю с тюрьмой, которой очень стыдилась. Сняла угол. Тосковала в одиночестве и решила дать объявление в газету, что ищет друзей и общения. Откликнулся Александр. Два месяца они просто перезванивались. Потом договорились встретиться и отметить их общий день рождения: оба родились 5 сентября. «Он мне очень понравился. Скромный, спокойный, совсем не из приставучих. У него, как и у меня, за душой ничего не было. Жил тогда в общежитии, работал на стройке. Он плотник — золотые руки». Алла предложила попробовать жить вместе, чтобы дешевле было платить за аренду. Через год, когда она уехала в Петербург на обследование, получила от него СМС, что он ее любит и хочет сына. В марте 2014-го родился Саша-младший.
Свет во тьме
«Мои родственники — это мой сынуля, — с гордостью говорит Алла, перебирая кипу детских фотографий. — Учится на одни пятерки. И уже все понимает про нашу жизнь. Мне очень больно, что я не могу дать ему все самое лучшее. Даже отправить в платную спортивную секцию, какую он хочет, я не могу». Стабильный доход семьи — пенсия по инвалидности и небольшое пособие как малоимущим. Почти все деньги уходят на аренду небольшой двушки на окраине Пскова. Отец семейства, плотник — золотые руки, перебивается подработками.
«Он хороший, очень добрый. Ко мне после бабушки никто так никогда не относился. Он мне и по дому помогает, и готовить, со всем, что дается трудно с одной рукой. Но…» — Алла мнется и говорит, что от проблем с алкоголем избавиться не получается. Муж запойный, держится несколько недель, а потом уходит в штопор и за эти дни совсем теряет себя.
«Самое ужасное — это бездомность», — сокрушается Алла, вспоминая все те углы и комнаты, которые она прошла за жизнь. Хозяина, который так пнул маленького Сашу, что тот сломал ногу. Тех, кто зажимал ее по углам, выгонял, угрожал. Все эти годы Алла пытается получить хоть какое-то социальное жилье. Обивала пороги местных депутатов. Добилась очереди на комнату в общежитии по социальному найму. Но за четыре года очередь не продвинулась.
Полтора года назад Алла узнала, что имеет право на внеочередную помощь. «Не было бы счастья, да несчастье помогло», — говорит она. В 2021 году Алле диагностировали расстройство психики, входящее в перечень тяжелых хронических заболеваний, при которых невозможно совместное проживание граждан в одной квартире. Под гражданами в данном случае подразумеваются все зарегистрированные на одной жилплощади люди, за исключением несовершеннолетних детей и мужа или жены. Про свое состояние Алла говорит: «Болит душа». Много лет ее разрывало от своей ненужности и неприкаянности.
В помощи с жильем городская администрация Муравьевой отказала. Но в этот раз она поняла, что отступать некуда. И не побоялась идти в суд. Адвокат Псковской коллегии адвокатов Мария Иванова согласилась помочь Алле бесплатно. Они безоговорочно выиграли дело в городском суде, а затем и апелляцию в областном. Суд обязал администрацию города обеспечить Аллу и ее семью квартирой по социальному найму.
Реально ли получить квартиру от государства
В России более 100 категорий граждан имеют право на жилье от государства. Нужно лишь соответствовать требованиям Жилищного кодекса, встать на учет и запастись терпением. Прежде всего, быть малоимущим и нуждающимся в жилье.
По данным Росстата, на жилищном учете в органах местного самоуправления сегодня состоит более двух миллионов малоимущих граждан, из них около 60 тысяч — это люди с инвалидностью. Но очередь фактически не сокращается: средний срок ожидания жилья составляет 20 лет, а по некоторым категориям достигает 50 лет.
В отдельной очереди из людей, вставших на учет до 2005 года, до сих пор числится около 20 тысяч человек с инвалидностью. В каждом регионе есть еще и очередь из тех, кто имеет право на внеочередное предоставление жилого помещения.
Если человек с инвалидностью не имеет права на внеочередное обеспечение жилым помещением, а просто встает на учет в порядке общей очереди, то шансы дождаться квартиры адвокат Сергей Перепадя оценивает в один процент: «Общая очередь движется исключительно за счет самой очереди. Кто-то умирает, кто-то решает квартирный вопрос самостоятельно, переезжает в другой регион, просто перестает ежегодно обновлять пакет документов и из очереди вылетает. В 2018 году перечень тяжелых хронических заболеваний, которые дают право на внеочередную помощь, был сильно сокращен».
«Обратиться в суд для Аллы было правильным решением. Нужно не бояться идти в суд. И надо трубить о деле везде, где возможно», — считает адвокат Светлана Викторова, руководитель детского юридического проекта «Патронус». В ее копилке не один десяток выигранных дел в судах разных регионов России в пользу семей с детьми с тяжелой инвалидностью. Самое долгое дело в практике Викторовой от первого иска до получения квартиры тянулось десять лет. Самое быстрое — полтора года.
«Без суда получить жилье практически невозможно, — уверен Сергей Перепадя. — Основной аргумент, которым оперируют органы власти, чтобы не предоставлять жилье вне очереди, — это то, что “вас таких внеочередных еще 200 человек”. Но Конституционный суд по этому поводу неоднократно говорил, что реализация права конкретного гражданина не зависит от других. Как только у него право возникло, оно должно быть реализовано. Если успокоиться на том, что человека с инвалидностью просто поставили на учет, ничего не произойдет».
* * *
Пока мы готовили этот материал, Алла получила ключи и уже обживает собственную однушку. Первое жилье, из которого ее не смогут выкинуть. Раньше она отдавала за аренду 14 тысяч рублей из пенсии. Сейчас на сэкономленные деньги купила сыну очки со специальными линзами за 8 тысяч рублей.