Таня Петрова может приготовить из курицы несколько десятков блюд. Умеет она это, потому что окончила кулинарное училище, а делает — из-за бедности.
Раз в месяц, после зарплаты мужа, Таня идет со списком продуктов в магазин: берет четыре килограмма свинины и три курицы. Когда выбирает кур, выискивает тех, которые, как кажется Тане, «жмурятся». То есть «смотрят» на нее как-то по-особенному и подсказывают: «Бери меня, бери». Таня слушается, берет и не прогадывает.
А во всем остальном прогадывает. И случается это часто оттого, что рядом нет никого, кто бы в нужный момент помог ей зажмуриться, переждать и не совершить ошибок.
Ты кто? Никто
Хотя нет, в детстве такой человек у Тани был — папа. Но еще молодым он заработал язву желудка, боль заглушал алкоголем и одним поздним вечером вышел на порог покурить, упал лицом в траву и умер. Тане было четырнадцать.
Мама сказала: «Теперь все сама». А что сама? И кто сама? Мама или Таня? Как выяснилось, сами стали все. Потому что папа был душой семьи, обручем, который скреплял и Таню, и ее старшую сестру, и маму.
Тогда они жили в поселке под Новочеркасском — мама нахватала дополнительных работ, а Таня после девятого класса ушла в большую жизнь, стала учиться на повара. Подрабатывала в ресторане, ездила на практику в Ростов, однажды на полгода отчалила подработать в Сочи. В поварском деле у нее все получалось — особенно блюда из курицы. Никто не умел так филигранно ее разделывать, так красиво запекать, так аккуратно заворачивать рулетики. Подружки говорили: «Ну, Танька, ты-то без работы точно не останешься». Но после диплома Таня сунулась со своими рулетиками в один ресторан, в другой, в третий, и везде говорили: «Нам нужны опытные шефы, а ты кто такая?»
Никто.
Таня пошла на завод. Хотела в столовую, а пришлось стать распределителем работ четвертого разряда. Зарплата — 14 тысяч рублей. Пока жила с мамой, ужималась изо всех сил, как сошлась с Владом (познакомились в интернете, он тогда на мойке работал, увлекался машинами) — жить стало легче. Не в материальном смысле — в человеческом.
Влад не обзывал Таню, не сравнивал ее со старшей сестрой, не кричал в приступе гнева, что лучше б она умерла вместо отца. Ничего такого не было. И Таня как будто бы родилась заново — и думала про себя: это счастье.
Влад пошел на повышение — его 30 тысяч рублей плюс ее 14. Даже за минусом угля на зиму (две тысячи перед сезоном), коммуналки в 3,5 тысячи и продуктов — уже можно было жить. Домик старенький, но свой. Остальное не так важно.
— Таня, мне тут в голову пришла странная мысль, — перебила я. — Ехала к тебе, видела, как в парке твои ровесники гуляют со стаканами кофе. Один стакан в среднем стоит 200 рублей. Ты можешь себе позволить такой кофе?
— Нет. И зачем? Это пустая трата денег. Вы знаете, сколько можно купить на 200 рублей? — Таня всплескивает руками и начинает перечислять крупы: рис, гречка, ячка. — Я все покупаю по необходимости: продукты закончились — купила. Разорвались кроссовки, порвалась куртка — поехала на рынок, купила. А сейчас, когда у нас ребенок, и на машину, на бензин деньги нужны — считаю каждую копейку… У дочки диатез. Всю ночь она, бедная, чесалась и плакала. Влад после обеда повезет нас в больницу…
Два прочерка
Дочка у Тани появилась не благодаря, а вопреки. Началось с того, что все три года жизни с Владом Танина мама открыто выступала против этих отношений дочери. Что не так с женихом, Таня понять не могла, но слушала и слушала наговоры, а когда они с Владом ссорились, мамины слова детонировали. Маленький скандал превращался в большой, и однажды под Новый год Влад собрал Танины вещи.
Она назло бывшему пошла в кино с парнем из своего цеха — Таня ему давно нравилась, а тут такой случай. Влад тоже дома не сидел. В итоге разошлись вроде как окончательно. Танина мама, глядя на нового жениха, встрепенулась: этот, с двухкомнатной квартирой и мамой в городе, ей понравился.
Таня переехала к Коле жить. Но жизнь как-то не жилась. Каждое вечернее возвращение в новый дом — мука. А тут еще что-то со здоровьем стало не то: то настроение скачет, то на грудь что-то тяжелое ложится. И живот налился чем-то новым, непривычным.
Таня сделала тест на беременность. Сделала утром, перед работой. Выпали две полоски. Чей ребенок, Таня не знала. Если Влада — Влада уже в ее жизни нет. Если Коли — Коли, она была уверена, в ее жизни скоро не будет: не пришла любовь.
Таня решила, что сделает аборт. С этой мыслью пошла на завод. А тест из ванной убрать забыла.
— Коля нашел этот тест, позвонил мне, и началось, — рассказывает она.
— Что началось?
— Ад. Я пришла с работы, а на кухне сидят его мама, моя мама, он, и все требуют жениться. А я смотрю на них, и так мне от всего этого тошно!.. Ладно бы просто не любила — сжились бы, но он же в 33 года зарплату маме отдавал, а она уже решала, кому выдать и сколько… Короче, когда они разошлись, я пошла в аптеку и купила таблетки для прерывания беременности. Срок был уже большой — не помогло. Я матери звоню: «Отстаньте от меня, буду делать аборт!» Она кричит: «У тебя там уже ребенок готовый, его по кускам вынимать будут! Рожай! Но домой мне его, если замуж не пойдешь, не приноси!» Ну и что мне оставалось делать?
«Забери меня к себе, я больше так не могу…»
Таня поставила ситуацию на паузу. После работы, вместо того чтобы идти домой, шла в парк и наворачивала там круги — придумывала, куда бы ей деться. Мысленно разговаривала с отцом, обижалась на мать и сестру.
В один из таких вечеров она увидела в парке Влада с другой девушкой. Внутри все подпрыгнуло — и сердце, и ребенок. Написала ему в ватсапе: «Можно я приду, заберу на флешку из твоего компьютера фотографии?» — «Ладно, приходи».
Таня приехала. С порога заплакала и сказала: «Забери меня к себе, я больше так не могу, не люблю, не хочу, все душит». Влада тоже без Тани душило. И он согласился начать все с нуля. Только вот про беременность тогда не знал: Таня худенькая, живот был маленький, под свободным свитером не видно.
В первую же ночь, когда они, как раньше, прильнули друг к другу, тайное стало явным. Влад растерялся — по кругу спрашивал: «Кто отец?» А откуда она знает?
«Чужого ребенка я не хочу, — сказал он. — Что-то придумай».
Таня придумала почитать интернет, а там советовали для избавления от беременности выпить много-много таблеток. Мол, так ребенок безболезненно умрет — уснет, а потом его врачи вытащат. Таня выпила и легла спать.
Проснулась в другом измерении — в этом измерении она слышала мир будто через ватную подушку. И на работу пошла почти глухая — ни шум крана не различала, ни крики заводских. Двигалась тоже как во сне. А ребенок плавал в животе, как и раньше, — он решил жить.
— Вечером Влад, глядя на меня, сказал: «Ничего не делай больше. Родишь и оставишь в больнице». Я согласилась — деваться было некуда, — Таня краснеет и берет Лизу на руки.
Когда тишина бывает страшной
Девочка родилась в срок, легко и быстро. Врач сказала:
— Идеальный ребенок, три кило, 50 сантиметров, здоровенькая.
— Я буду от нее отказываться, — опустила глаза Таня. — Что там надо у вас подписать?
Врач осела, начала выспрашивать, что и как. А медсестра, когда осталась с Таней один на один, погрозила пальцем:
— Ты, дите, сейчас закорючку на бумажке поставишь, потом очнешься, начнешь искать своего ребенка — а все! И всю жизнь будешь мучиться, потому что не увидишь больше никогда.
— Но у меня тяжелые жизненные обстоятельства, — лепетала Таня. — Мать домой с ребенком не пустит, молодой человек этого ребенка не хочет…
Плакала и плакала, буквально захлебывалась от слез. И тут появилась Людмила Шестакова, сотрудница фонда «Доброе дело». Фонд помогает мамам-одиночкам, семьям, попавшим в трудную ситуацию, и уже восемь лет ведет программу «Профилактика отказов от новорожденных».
Когда Таня объявила доктору о своем отказе, врач позвонила Людмиле. Та приехала, долго слушала Таню, рассказывала, как они смогут помочь, а потом спросила:
— Давай попросим принести твою дочку? Просто познакомишься, пока ты еще от нее не отказалась. У тебя будет молоко — даже если несколько раз покормишь, это молоко даст ей силы для жизни без тебя.
Таня согласилась. Дочку принесли. И с той минуты — с момента, когда она взяла Лизу на руки, рассмотрела хрупкие пальчики, вдохнула ее детский молочный запах, поцеловала в пухлую щечку, — мир ее перевернулся.
— Я тогда поняла, что никакие мужики не стоят отказа от ребенка… А тут в роддом просочилась мама, хотя я ее видеть не хотела. Теперь она кричала, что, если я откажусь от ребенка, она откажется от меня, — требовала записать внучку на себя. И опять про Колю: «Он уверен, что это его ребенок, и он хочет его воспитывать». Короче, начался ад номер два. Но я больше не хотела отказываться от дочки — вернулась к матери. А к Владу ездила в гости, мы встречались. Но там я все время говорила про дочку. И однажды он приехал на нее посмотреть. Удивился, какая она маленькая, хорошенькая. Я говорю: «Ты на руки ее возьми, подержи!» — ну как Людмила Ярославовна в роддоме мне говорила. Он взял… Потом поворачивается и говорит: «Давай я вас обеих заберу? Только комнату для малышки подготовлю…»
— Тогда он еще не знал, что это его ребенок?
— Нет, Лизе было два месяца, когда мама оплатила нам ДНК. 35 тысяч — огромные деньги! Но она была уверена, что это ребенок Коли, хотела хоть так вернуть меня в ту семью. А получилось, что соединила нас с Владом. Он чуть не умер от счастья, когда узнал, что Лиза — его дочка…
— И?
— И мы скоро женимся. Он теперь берет подработку, дома мы его почти не видим, но, когда появляется, тут же бежит к дочке: «Булочка моя, крошечка!» А она ему улыбается, гулит… И я, блин, так счастлива… У меня, знаете, была самая страшная ночь. Я, когда отказываться от нее хотела, представляла, как она лежит одна в железной кроватке в детском доме, никому не нужная… Потом, когда домой приехали, ее положили отдельно в кроватку, а я легла рядом на диване. И всю ночь мне снилось, что я ее все-таки отдала. Я вставала, подходила, щупала дно кроватки в темноте… Она же у меня очень спокойная девочка, спит тихо-тихо, как будто нет ее… Вот эта тишина, в которой ее как будто нет, была очень страшной…
* * *
История, которая приключилась с Таней, для «Доброго дела» не уникальная. Фонд работает с шестью роддомами Ростовской области и выезжает к мамам-отказницам уже семь лет. Помогает им подгузниками, смесями, одеждой и, главное, советами. А еще выступает переговорщиком между родственниками. Таня благодаря этим переговорам спасла и дочь, и себя. И пока она растягивает на месяц трех кур, фонд подбрасывает ей то подгузники, то детские каши. А когда Таня вернется на работу, то, что причитается ей, перейдет к другой маме.
Их много, одиноких мам. И нас много, сердечных людей.
И если каждый из нас хоть немного переведет в копилку «Доброго дела», в мире появится еще одна хорошая история. Ребенок останется с мамой.
Нажмите на красную кнопку — курица давно жмурится!
Материалы выпущены при поддержке благотворительного фонда «Абсолют-Помощь»