Кукобой находится на границе Ярославской и Вологодской областей на реке Ухтоме в 180 километрах от Ярославля и в 58 — от Пошехонья. В 2026 году село отметит свое 500-летие. И местные жители надеются получить от губернатора достойные юбилея подарки: газ и дорогу. Про ужасную дорогу пишут все без исключения посетители этих мест. Мы пробираемся меж колдобинами и ямами, уговаривая себя, что дорога к избушке на курьих ножках и не может быть гладкой.
Там, на неведомых дорожках
Волна заселений карты России сказочными персонажами началась накануне XXI века. Идеей превратить Великий Устюг в родину Деда Мороза местный бизнесмен Владимир Кадомкин заразил столичного мэра Юрия Лужкова и вологодского губернатора Вячеслава Позгалева. В 1999 году в Великом Устюге открылась городская резиденция Деда Мороза, а позже появились загородный резной терем, гостиничный комплекс, кафе, сувенирные лавки и прочие развлечения. Про северную вотчину Мороза рассказывали по всем федеральным каналам. К Деду потянулись туристы, а за ними и деньги. За первые десять лет проект получил 200 миллионов рублей из московского бюджета и 276 миллионов — из федерального. Ежегодно в гости к Деду Морозу приезжают, по разным оценкам, от 30 до 50 тысяч человек.
За успехом дедморозного проекта зорко наблюдали соседи. Первыми встрепенулись костромичи, вспомнившие, что именно у них, на Костромской земле, в своей усадьбе Щелыково драматург Александр Островский написал пьесу «Снегурочка». А в 1968 году свою «Снегурочку» снял Павел Кадочников. Деревянные декорации «деревни берендеев» перенесли в окрестности Костромы и открыли парк Берендея, в который привозили еще советских туристов. В перестройку и «лихие девяностые» про Снегурочку подзабыли. Но успех северных соседей подтолкнул костромского губернатора Виктора Шершунова запустить в 2000 году программу «Кострома — родина Снегурочки». За ледяной внучкой потянулись и другие герои.
В нулевые на сказочной карте России поселились Левша и Емеля, Золотая Рыбка и Курочка Ряба, Мышка-норушка, Конек-горбунок, Колобок, Добрыня Никитич, Ямал Ири, Чысхаан и другие — всего более 40 сказочных персонажей в 30 российских регионах. Наиболее плодовитой стала Ярославская область: у нее целых семь сказочных обитателей. Самой яркой и спорной оказалась Баба-яга.
В 2004 году в Первомайском районе Ярославской области, где-то между вологодским Дедом и костромской внучкой, собралась инициативная группа из представителей местной общественности, администрации и сотрудников ярославской туристической компании, чтобы придумать сказочный бренд, который привлечет туристов. Покопались в библиотеке, почитали местные легенды и решили поселить в селе Кукобой Бабу-ягу. Места глухие, леса дремучие, болота, звучное название — самое место для избушки на курьих ножках.
В сельском парке на опушке среди вековых сосен срубили избушку с поворотным механизмом. Придумали сценарий представления с Бабой-ягой, Лешим, Кикиморой, Марьей-искусницей, чаепитием и конкурсами, разослали приглашения по школам и турфирмам и стали ждать.
Первым откликнулся настоятель местного храма, за ним подтянулась епархия, обвинив авторов идеи в разведении нечисти.
«Кем работает твоя мама?» — «Бабой-ягой»
«Какая ж я нечисть? Я баню люблю», — с неподражаемым окающим говором отвечает с крыльца своей избушки практически всамделишная Баба-яга. Мы пытаемся выбить актрису из образа, но Ягуся — так она называет себя — не колется и даже разрешение на фотосъемку заполняет от имени Бабы-яги. В свободное от сказочных обязанностей время Ягуся работает в магазине. У нее диплом культпросветучилища, она помогает фонду бездомных животных, воспитывает сына и четырех котов.
«Крик подобен грому:
— Дайте людям рому!
Нужно по-любому
Людям выпить рому!» —
неожиданно разносится над поляной сказок из бумбокса местных школьников, наблюдающих за нами с качелей в парке. Репертуар «КиШ» к ситуации как нельзя кстати.
Я напрашиваюсь на селфи с Ягусей и отмечаю, что от Бабы-яги приятно пахнет какими-то изысканными духами, что особенно забавно на контрасте с залатанным нарядом, чунями, платком, спущенными чулками и прочими аксессуарами нечисти.
«Понаехали, разнюхали бабушку, — ворчит крепко вжившаяся в образ исполнительница. — Какие еще ароматы Франции? Сама варю, из мухоморов».
Ленина — на вынос
Жители Кукобоя поначалу встретили Бабу-ягу прохладно.
«Почему у нас Баба-яга? — прозвучал коллективный вопрос. — Это недобрый персонаж. Вот в Костроме — Снегурочка». Но когда начали приезжать туристы, отношение тоже стало меняться. Историю с Бабой-ягой поддержал тогдашний губернатор Ярославской области Анатолий Лисицын. Первая волна негатива схлынула быстро.
«Было непривычно, когда вдруг в селе появились туристы, столько незнакомых лиц. А сейчас я их почти не замечаю. Приезжают — и хорошо. И в Бабе-яге не вижу ничего страшного. Все мы выросли на сказках Роу», — отвечает пенсионерка Анна Петровна.
«Мне кажется, жизнь села проходит параллельно. Мы живем не на центральной улице. Нас это не трогает», — вторит ее соседка.
«Люди стали больше следить за чистотой в селе», — рассказывает Лилия Плетнева, руководитель проекта «Кукобойская старина», или, по-простому, директор Бабы-яги.
Лилия Плетнева никогда из Кукобоя не уезжала. Отец Лилии 42 года преподавал в школе труд и увлекался резьбой по дереву. Их дом, укутанный в резное деревянное кружево, был главным украшением улицы. После школы Лилия окончила техникум, стала зоотехником и 18 лет проработала в ветлаборатории лаборанткой. Даже подумать не могла, что судьба забросит ее в туризм. А центром притяжения для тысяч туристов станет ее родное село.
Кукобой ее детства — село с активной жизненной позицией. Около двух тысяч жителей. Много предприятий и рабочих мест. Колхоз, фермы в окрестных деревнях, хлебозавод, сырное производство, завод комбикормов, лесхоз. Занятий хватало на всех. Люди из села практически не уезжали. Большой клуб, библиотека, несколько магазинов, поликлиника, больница.
В 1990-х село кое-как продержалось на запасе прочности, а с начала нулевых все посыпалось. Предприятия закрывались, люди разъезжались, дома пустели. К началу 2005 года ветлабораторию, в которой трудилась Лилия, ликвидировали, сотрудников сократили. Пока она, зарегистрировавшись на бирже труда, грустно размышляла, где найти работу и на что кормить подрастающих детей, знакомые позвали ее заняться развитием нового проекта — ООО «Кукобойская старина» как раз только зарегистрировали. Лилия понимала, что ничего не смыслит в туризме, но, зажмурившись, согласилась. Погрузилась в мир сказок, местных легенд, загулявшего Лешего, пирогов и плохих дорог.
Ей же пришлось решать вопрос с переносом памятника Ленину, который несколько десятилетий стоял в центре сельского парка. Ленин в Кукобое необычен: бодипозитивен и желт. Когда на поляне в паре метров от Ильича появились избушка и деревянная скульптура Бабы-яги, бросилось в глаза, что Ленин до степени смешения сливается с ними в единую композицию. Через несколько лет памятник Ильичу перенесли в другую часть парка.
«Губернатор много говорит про развитие туризма, но, если бы рядом были еще туристические объекты, был единый маршрут, мы все бы выиграли. Наша программа рассчитана на два с половиной часа. Больше заняться в селе нечем. Сейчас негде даже поесть. Единственная сельская столовая на ремонте. А какой туризм без общепита?» — обрисовывает местные реалии Лилия. Она говорит, что у туристов есть запрос провести в Кукобое и его окрестностях целый день или все выходные. Но пока негде. Экотуризм, глэмпинг и другие идеи обсуждаются годами, а воз и ныне там.
Но даже в таком неразвитом состоянии инфраструктура Бабы-яги дает Кукобою целых 15 рабочих мест — для сельской местности (тем более в такой глуши) это очень немало. В прошлом году Бабу-ягу навестили семь тысяч туристов, до пандемии за год приезжали до 12 тысяч человек.
«Вы не сравнивайте нас с Устюгом! Там совсем другой размах и другие инвестиции. Задумок у нас тоже много, но денег и территории на масштабное развитие не хватает. Предлагали сельчанам приносить свои поделки в сувенирную лавку Бабы-яги, делать что-то для нас специально — и нам для разнообразия ассортимента хорошо, и людям подработка. Даже просто свои заготовки — варенья и ягоды. Туристы такое с удовольствием покупают. Но люди откликаются редко. Стесняются, нет привычки к торговле». Пока вовлечь в сувенирное производство на постоянной основе Лилии удалось только собственного мужа. Начальник пожарной части в свободное время делает сувенирные избушки-магнитики. «Практически вся сувенирка в лавке Бабы-яги привозная. А мы бы с удовольствием продавали свое», — расстраивается директор.
Баба-яга? Против!
Но главное сокровище Кукобоя все же не Баба-яга, а дивной красоты величественный Спасский собор. Храм столичного масштаба — первое, чему изумляется каждый, кто впервые забирается в эту глухомань. Откуда в селе с населением в 880 душ такая громадина?
В начале XX века купец-миллионщик Иван Воронин, выходец из этих мест, предложил односельчанам деньги на какое-то одно доброе дело: либо на строительство железной дороги до Пошехонья, либо на возведение нового собора. Сельчане единодушно выбрали храм. Воронин выписал из Петербурга знаменитого зодчего Василия Косякова, дал ему полную свободу творчества и миллион золотом. Специально для строительства храма на месте соорудили небольшой кирпичный завод, а бирюзовый и белый облицовочный кирпич доставляли из Финляндии. В мае 1912 года собор был освящен. Но прослужил недолго. Сразу после революции храм был закрыт, его помещения использовались под склад и тюрьму.
А железная дорога до этих мест так и не дошла — ни при какой власти.
«Вы к отцу Александру? — спрашивает нас, топчущихся у въездных ворот к храму, проходящий мимо местный. — Он у нас интересный батюшка, с подковыркой».
Настоятель кукобойского храма протоиерей Александр Медведев долго отказывается от встречи, просит звонить владыке, язвит, что он и так уже давно «поп-звезда — по НТВ показывали». Съемочная группа канала — любителя скандальных историй несколько раз приезжала в село, подробно освещая конфликт «Кукобойской старины» с депутатами и церковью, выступавшими против нечистой силы. Досталось всем.
Отцу Александру 55 лет. Харизматичный, ироничный и острый на язык, как и предупреждали нас местные. Называет нас с фотографом Аней язычницами, ухмыляется нашим дорожным костюмам. Водит по дорожкам вокруг храма и на каждом новом круге спрашивает с явной иронией: «Ну, что вы еще хотите спросить?»
Служить в Кукобой отец Александр приехал в 1996 году. Мечтал быстро восстановить храм. Новые колокола организовал, иконостас, витражи — но храм продолжает сыпаться.
«Сухарей насушил заранее, если туристам на голову кирпич упадет. Валятся с колокольни», — предупреждает батюшка. Содержать такой огромный храм в селе, куда не ведет ни одна целая дорога, по его мнению, можно только с Божьей помощью.
«Дурак был наивный. Думал, я сейчас быстро восстановлю храм. Найду благодетелей. И нашел. Но зависть человеческая на корню загубила. Замучили бюрократическими требованиями и административными препонами. Люди устали и ушли. Сейчас смотрят на все с материальной точки зрения, земной».
Одним пинком
Тема про туристов и Бабу-ягу за много лет отца Александра уже утомила. Заговариваем о вере, о смыслах, о том, что его сын по мобилизации уже не один месяц в зоне проведения СВО — священник не счел возможным его прятать, когда пришла повестка.
— Я не хотел быть священником. И сейчас не хочу. Это очень большая ответственность — научить людей молиться Богу. Я просто людям говорю то, что им больше никто другой не скажет. А все эти фразы — «Ходите в храм», «Верьте в Бога» — это ни о чем. Когда приходят креститься, я спрашиваю: «А вы знаете, зачем живете? Зачем вы пришли сегодня?» Креститься, потому что бабушка сказала, неразумно. Из православной церкви сделали департамент по обслуживанию населения. Требы совершили, свечки поставили, молебен заказали, отпеть или крестить. И всё. «Боженька, я поставил свечку, теперь ты мне должен». В этой ритуальности — язычество.
— Но ведь свечи — это доход храма, — пытаюсь возразить. — Чем плохо, что туристы приходят в храм даже только за этим?
— Храм на такое существовать не может. Тем более в деревне. Для этого нужен непрерывный поток людей, как в лавре или ХХС.
— Вы не считаете, что хотя бы таким образом происходит прикосновение к вере? Лучше же, что они пришли в храм, а не в пивнушку.
— Прийти раз в год на Пасху — в этом нет никакой приобщенности. А экскурсии… Они просто губят души человеческие, и всё, — кивает отец Александр. — Сначала ведут к храму, потом к Бабе-яге. Но храм — не туристический объект. И сколько бы ни выискивали других трактовок и ни приводили примеров, самое первое значение Бабы-яги — служительница сатаны (согласно «Морфологии волшебной сказки» Владимира Проппа, Баба-яга — что-то вроде привратницы загробного мира. — Прим. ТД). Как к ней детей водить можно? Она не может быть не злая. Дух творит себе форму. Я неслучайно отметил, как вы одеты. Сразу по одежде можно примерно сказать, какого вы духа.
— Ваши дочки ходили к Бабе-яге?
— Конечно.
— То есть вы не запрещали?
— Нет. Что толку?
Неожиданно из соседнего двора в ноги батюшке бросается худенький серебристый котик. Тот с брезгливым выражением лица отпихивает его ногой. Но голодный кот не сдается и повторяет маневр, пытаясь потереться о ноги. «Хозяева не кормят, а мне-то зачем? Блохастый», — батюшка пинком отбрасывает от себя кота, и тот отлетает на полметра.
Батюшка идет разгружать иконы, привезенные с реставрации, мы — кормить и утешать кота…
Этот материал написан благодаря поддержке наших читателей.
Если вы хотите помочь нам отправиться в новые командировки, поддержите сбор на странице «Выезжаем».