— Когда мы зашли в палату, он лежал, у него были глаза закрыты, — вспоминает Анна Ненева. — Я, честно говоря, даже не узнала его: голова была сильно отекшая, все забинтовано очень-очень, он привязан к кровати был… Мне сказали — поговорите с ним, он в сознании. Я сразу его за руку взяла, говорю: «Леша, это мы. Тебе нельзя сдаваться». И первое, что он сказал: «У меня нет другого выбора».
Анна смотрит вверх и моргает, чтобы загнать слезы обратно.
— Вот это было первое его слово. Он даже не сказал мне «привет». Просто: «У меня нет другого выбора».
— А я ничего этого не помню. Поэтому-то легко наговорить, — смеется Алексей, глядя вниз, на свою правую руку — она спазмирована, и пальцы не разгибаются до конца. Когда Алексей сидит, только это — и еще прикрытый волосами шрам на правом виске — напоминает о тяжелом геморрагическом инсульте, который он перенес в прошлом году.
Лыжи и батюшка слова
Мы разговариваем в тренерском кабинете лыжного клуба, которым руководит Алексей Ненев. Впрочем, кабинетом это назвать сложно — маленькая комнатка, в которой и спортивный инвентарь, и документы, и столик с чайником и чашками; на двери — грозное объявление: «Кто войдет без стука — тот получит в ухо». «Они же не смотрят, забегают — а может, тут разговор важный?» — улыбаясь, объясняет Алексей — и, иллюстрацией к его словам, в кабинет прошмыгивает кто-то из учеников.
Кабинет, как и небольшой спортивный зал, и раздевалки, находится в высоком полуподвале здания… воскресной школы. Именно так: серьезный лыжный клуб «Садки» действует при церковной воскресной школе.
Алексей, офицер запаса, занимался лыжами в молодости. Приехав с семьей в подмосковный Чехов, начал работать в строительном бизнесе. Вместе с женой Анной они стали прихожанами расположенного в усадьбе Садки храма Усекновения главы Иоанна Предтечи, при котором в 2009 году появилась воскресная школа.
Про настоятеля храма, отца Георгия, Алексей говорит с большим и искренним уважением.
— Отец Георгий тогда собрал всех нас, кто поближе был, и спросил, кто что может преподавать. А мы в усадьбу пришли как-то покататься на лыжах со старшим сыном — раз покатались, два. К нам присоединился один парень, потом еще. Так и начали. И батюшка спросил меня — ничего, мол, не хочешь сделать? Я говорю: «Классно было бы секцию организовать». Он сказал: «Давай, действуй». Разрешил выбрать помещение под зал, в два дня тут ламинат положили — на бетонном полу не будешь ведь заниматься… Первый год мы отзанимались, лыжню сами топтали, по старинке. Батюшка посмотрел, как мы мыкаемся, спрашивает: «Что еще надо?» А нам бы снегоход, чтоб лыжную трассу сделать. Батюшка: «Леша, а он очень нужен?» Я говорю: «Да, без него трассу не сделаешь, а будет снегоход — сделаем трассу нормальную, соревнования будем проводить». И в сентябре 2010 года он нам купил снегоход.
— У нас батюшка слова, — смеясь, подхватывает Анна. — Сказано — сделано. Если Леша скажет, что снег нужен, — отец Георгий помолится, снег будет. Я шучу, конечно, но на самом деле так и есть. У нас даже машина имеется, которая делает снег.
Много и очень много
Секция стала главным делом не только для Алексея, но и для его жены — даже свою дачу в Тульской области Неневы переоборудовали под спортивные сборы. Там, на даче, во время очередных сборов в июле 2022 года у Алексея и случился инсульт.
— У него голова болела, да, — вспоминает Анна. — В июне болела, в июле… Ну таблетку выпил — голова прошла. Как все мы…
С Алексеем на сборах были его ученики.
— Миша был, Егор, Ваня, Паша, — перечисляет Алексей. — И Влад. Это хорошо, что там был Влад. Он и сообразил, что у меня инсульт.
Влад, старший сын Алексея и Анны, незадолго до того окончил Великолукскую академию физической культуры и спорта. Про симптомы инсульта им рассказывали на занятиях — и, когда отец не проснулся утром, Влад быстро сориентировался. При инсульте важно доставить больного к врачам как можно раньше. Алексею повезло: скорая в их поселок приехала почти сразу, в ближайшей больнице ему поставили диагноз, оказали первую помощь и отправили в Тулу на операцию. Уже в обед он лежал на операционном столе.
— Почти сто миллилитров крови откачали, — прикасается к правому виску Алексей. — Много.
— Очень много, — уточняет Анна. — Поэтому восстановление долгое. Ничего с этим не поделаешь. Но при таком разлитии крови он говорит, в сознании, ходит, одевается, может положить себе еду и сам поесть, сам умыться… И вот сюда прийти, в конце концов, с детьми пообщаться. Это много… Это очень много, — повторяет она.
Цель — почесать нос
Алексею не сразу разрешили восстановительное лечение — из-за риска образования новых тромбов ему пришлось больше трех месяцев провести без движения. Прихожане храма и друзья семьи собрали деньги на первую реабилитацию, и вскоре после выписки из больницы Алексей отправился в медицинский центр «Благополучие». Там всего лишь за две недели его не просто подняли на ноги — он пошел.
— Да, у него была тросточка, но он шел. Мы коляску сложили и убрали. И больше не доставали, — вспоминает Анна.
— Я когда после реабилитации в храм своим ходом зашел, в храме все в шоке были, — кивает и улыбается Алексей.
В реабилитационном центре Анне и Алексею рассказали про фонд борьбы с инсультом ОРБИ и предложили обратиться в него за помощью, ведь Алексею предстояло проходить еще не одну реабилитацию.
— Я позвонила на горячую линию фонда, мне все сразу рассказали — чем смогут помочь, какие документы нужны. В декабре ОРБИ взял наши документы на рассмотрение. И в январе, сразу после праздников, координатор от фонда позвонила и сказала: «Все, ваши документы приняли, открываем вам счет, начинаем сбор. Вперед!» Рассказываю вам это, и у меня мурашки по коже, — переводит дух Анна. — Мы собрали деньги — 280 тысяч — просто мгновенно.
Собранных средств хватило на трехнедельную программу в том же «Благополучии» — после этих трех недель Алексей стал двигаться еще увереннее, научился ходить по лестницам. Но левая сторона тела пока не восстановилась до конца: при ходьбе Алексей подволакивает ногу, левая рука полусогнута и малоподвижна.
— Спрашиваю врача — когда стопку коньяку можно будет выпить? Когда нос левой рукой сможешь почесать, говорит, тогда и можно. Цель есть, — улыбается Алексей.
Посмеиваясь, он встает со стула и медленно идет в тренировочный зал: долго находиться в одном положении ему больно. Анна провожает его взглядом.
— Мне очень хочется, чтобы он это принял, — негромко говорит жена. — Когда он примет себя таким, какой есть, то научится взаимодействовать с собой, начнет что-то делать. Да, конечно, он любит секцию, он сюда готов каждый день приходить, с детьми общаться. Но остальное — пока нет… Надо принять себя сначала.
«Все промыслительно»
Самой Анне принять случившееся помогли консультации психологов для родственников людей после инсульта, организованные фондом ОРБИ.
— Это помогает. Можно же забиться, в себя уйти, потому что тяжело это все. А когда послушаешь психологов — проще. Чем в себе замыкаться, я лучше опытных людей послушаю, пусть мне подскажут, чтобы я смогла по-другому на все посмотреть. Надо двигаться вперед, да? А чтобы двигаться, надо понимать, как это делать…
Еще Анна утешает себя тем, что, если бы не инсульт, Алексей как офицер запаса, капитан танковых войск сейчас был бы на СВО.
— К нам пришли с повесткой. Не знали еще, что у него инсульт. Я говорю — заходите! Забирайте, подлечите, потом привезете, — рассказывает Анна.
— Она меня выкатила на коляске, говорит: «На ноги поставьте — и забирайте», — качает головой и усмехается Алексей.
— Его друзья-сослуживцы там. Многие ранены. А мы тут, вместе. Все промыслительно. Если бы не инсульт, он бы в первых рядах туда пошел, это же больной на голову человек. А у меня семеро по лавкам, мне такое не надо.
— Что значит — больной на голову? — возмущается Алексей. — Я присягу принимал!
«Семеро по лавкам» — не фигура речи. Отдельно от родителей и самостоятельно живет только старшая дочь Неневых — старшая из пятерых детей. Старший сын после случившегося с отцом взял на себя его тренерскую работу, а трое младших — два сына и дочка — школьники.
Алексей на вопрос, согласен ли он с женой в том, что все «промыслительно», усмехается одним уголком рта и делает отметающий жест рукой:
— Какое там. Просто случилось и случилось. Безалаберность это — и моя, и общая. Я же аккурат перед инсультом военно-врачебную комиссию прошел. Как бывший офицер. И все на комиссии было нормально, даже все хорошо. И никакой гипертонии. А вот тебе — приплыли…
Сейчас семье Алексея и Анны кроме фонда ОРБИ продолжает помогать церковный приход, а еще родители ребят, занимающихся в секции:
— Последнюю реабилитацию мне организовали как раз родители — позвонили: «Машина у подъезда, выходи, Василич!» Отвезли, привезли…
Но лучшим лекарством для Алексея остается секция. Результаты учеников — а они по-настоящему серьезны, — планы на сезон, ожидание снега.
— У нас тренировки — вторник, четверг, суббота, воскресенье, — загибает пальцы Анна. — И все четыре раза он сюда рвется, прямо вот рвется. Это как элемент реабилитации… Знаете, люди, они вот ищут себя, да? Ищут, ищут. Некоторые всю жизнь ищут, не могут понять, что им надо. А тут человек себя нашел.
Чтобы сохранить и приумножить это найденное, Алексею и его семье еще долго будет нужна помощь, не только денежная, но и консультативная, и психологическая. Все это перенесшим инсульт и их семьям может дать фонд ОРБИ. А мы с вами можем поддержать фонд рублем, чтобы возможностей для помощи было больше.