Лева
Леве почти 12. Когда вырастет, он хочет стать ветеринаром или графическим дизайнером — пока не решил. Информатики у него в школе еще не было, но фактами про животных он сыплет уже сейчас — говорит, узнал из тиктока. Мы у Левы в комнате, он достает из клетки двух домашних крыс, гладит и объясняет: «Зовут Черника и Голубика. Можете подержать, только осторожнее: у них когти очень острые. Умеют сами открывать клетку, приходится вот так (показывает) укреплять задвижку».
Еще в семье две кошки — одна не любит гостей и сразу прячется, другая с интересом наблюдает за происходящим. Лева берет ее на руки и чешет за ухом. За пару минут он успевает несколько десятков раз сменить позу — так, что кошка уходит с его колен и устраивается неподалеку, где поспокойнее.
Олеся, Левина мама, выглядит серьезной и напряженной. При сыне старается не продолжать наш разговор, тем более что Льву всегда находится что добавить — почти на любую тему.
«Вот так он и учителям отвечает», — как будто оправдывается Олеся.
Она взглядом показывает сыну, что при гостях стоит быть поскромнее, и видно, что он старается, но получается не очень.
«Я слышал, что кошки в принципе крыс не ловят. Некоторые дикие крысы могут давать отпор кошкам даже в одиночку. И это понятно: крысы большие и достаточно умные», — рассуждает Лев.
Он по-взрослому строит фразы и имеет свое мнение по каждому вопросу.
«Мне нравится физкультура, технология. Математика — неплохо. История — тоже. Она интересная сама по себе, и учитель хороший. В принципе, школа мне нравится — там нам все объясняют, чертят на доске. А вот домашнее задание не нравится совсем — в самой школе гораздо легче, чем потом делать домашнее задание», — тараторит Лев.
Травля
«Учителя могут делать записи в дневнике: “Играл с ручкой, пинал парту”, и я их понимаю — с этим справляться непросто», — говорит Олеся. Но мама не понимает, как можно ругать ребенка с особенностями поведения и тем более устраивать травлю. С этого и начался конфликт в онежской средней школе № 4, из-за которого семье пришлось переехать в другой город.
«Меня все еще сильно триггерит эта ситуация. Но было хуже: когда начался конфликт — Лев был еще в третьем классе, — мы с мужем подумали, что надо уезжать из города, потому что ничего хорошего уже не будет. И муж стал искать работу в Архангельске. В какой-то момент я с детьми была одна, и мне было очень тяжело. На том злополучном собрании родители, с которыми классная руководительница предварительно провела беседу, накинулись на меня и стали обвинять в том, что у меня невоспитанный ребенок, что он якобы с первого класса был какой-то ненормальный, что он всем мешает», — рассказывает Олеся и плачет.
Лев успешно окончил третий класс и перешел в четвертый, но уже в октябре школа поставила вопрос о переводе ребенка на другой формат обучения.
«Если бы у Льва было недостаточно интеллекта, то его бы попытались отправить в коррекционную школу, но у него все в порядке с интеллектом, и школа придумала другой способ избавиться от ребенка», — рассказывает бабушка Льва Елена Панчина.
Поводом перевести мальчика из класса стала его стычка с другим ребенком, хотя это обычные детские игры.
«Лев — не агрессивный и ни в каких драках раньше не участвовал. Но однажды на перемене он с одноклассником бегал по коридору и во время игры стукнул друга телефоном по лбу — у того шишка. Неприятно, но это же дети, всякое бывает. Но этот случай стал поводом к выдавливанию Льва из школы: администрация написала заявление в полицию — и ребенка поставили на учет в ПДН. Думаю, это делали специально, чтобы было больше шансов избавиться от ребенка с СДВГ, отправив его в специнтернат или куда-то еще, чтобы школе не пришлось ничего с этим делать, никак помогать», — рассказывает Елена.
Эта стычка не была настоящей причиной конфликта — она стала скорее удобным поводом, объясняет мама мальчика. «Эта незначительная драка между детьми оказалась на руку администрации школы, которая заявила, что ребенок неуправляемый и учиться с другими детьми не должен», — объясняет Олеся.
Когда возникли первые сложности с поведением Льва в школе, родители стали разбираться в ситуации и выяснили, что ребенок сидит на последней парте, а не на первой, как положено с его диагнозом. Из-за этого успеваемость мальчика снизилась: появились двойки и тройки, поведение ухудшилось. «От первой учительницы мы ушли, потому что сын там сидел у нее на задней парте — один, никому не нужный. Им никто не занимался», — рассказывает мама.
Школа предложила перевести Льва в другой класс — к учительнице, которая якобы знает, как обращаться с детьми с СДВГ. Но это было ошибкой: вторая преподавательница спровоцировала открытый конфликт, когда родители прямо потребовали от Олеси забрать ребенка, чтобы тот «не мешал детям учиться».
«Я пришла на родительское собрание и сразу поняла, что сейчас будет что-то плохое. Оказалось, что классная руководительница встречалась со всеми родителями, кроме меня, отдельно — чтобы поставить перед ними ультиматум: либо она, либо Лев. А так как кадров в Онеге не хватает, родители испугались, что потеряют нормального преподавателя. Плюс учительница явно сказала им, что Лев своим поведением отвлекает и других детей. Конечно, родители не были от этого в восторге и, выбирая между учительницей и ребенком, выбрали ее», — рассказывает Олеся.
Это была настоящая травля, несколько десятков человек ополчились на одного, как будто он был в чем-то виноват. Олеся говорит, что некоторые родители были не против, чтобы Лев остался в классе: их дети дружили с мальчиком — и никаких проблем не возникало. Но на собрании эти люди молчали — никто не встал поддержать.
Мы сидим за чаем, и Олеся, пока рассказывает, постоянно останавливается и берет со стола бумажные салфетки — чтобы вытирать глаза.
«В моменте мне было тяжело, но я держалась на адреналине — пореву и пойду дальше делать то, что нужно. Накрыло, когда мы уже переехали в Архангельск, — всхлипывает Олеся. — Я старалась не говорить ничего Льву, чтобы не травмировать его лишний раз».
Перспективы
Окончить четвертый класс на «хорошо» и «отлично» и спокойно перейти в другую школу в Архангельске Леве помог фонд «Перспектива», говорит бабушка. Это было бы невозможно, если бы конфликт с онежской школой остался нерешенным.
«Фонду мы очень благодарны и хотим, чтобы людей, если возникнет такая проблема, было кому поддержать», — говорит Елена.
Она объясняет, что в стрессовой ситуации было неясно, к кому обращаться за помощью и — главное — какие действия предпринять, на что у семьи есть право и что обязана в таком случае делать школа.
«Я увидела фонд “Перспектива”, когда искала в интернете информацию, которая могла хоть как-то помочь в нашей ситуации. Выскочил баннер, и я написала в фонд — это было 6 января. 9 января мне перезвонили, а через 11 дней у меня уже была на руках правильно составленная справка от ПМПК. 30 января Лев пошел заниматься по индивидуальной программе — это нас и спасло», — объясняет Елена. Горячая линия юристов по вопросам образования детей с инвалидностью и ОВЗ РООИ «Перспектива» работает уже два с половиной года, за это время юристы дали более 600 консультаций родителям детей с инвалидностью. Бабушка обратилась именно на нее.
До заключения ПМПК Леве не полагалось индивидуальное обучение, и семья была вынуждена оставаться внутри конфликта со школой, что сказывалось и на психологическом состоянии всех участников ситуации, и на успеваемости ребенка.
«В фонде нам объяснили, что нужно делать, и помогли получить заключение комиссии. Это сняло остроту вопроса — так закончился кошмар, в котором мы варились несколько месяцев, — рассказывает бабушка. — Это была настоящая война с педагогом и целым классом родителей, которых то ли ввели в заблуждение, то ли поставили перед выбором: либо наш Лев, либо учитель. Без фонда ребенок просто не окончил бы начальную школу».
Олеся рада, что они больше не живут в Онеге, но понимает, что каждый следующий ребенок с СДВГ, который поступит в школу № 4, рискует получить такую же психологическую травму, как Лев и она сама.
«Из-за всего этого у Льва случился социальный сбой. У него были друзья в первом, втором и третьем классах, но сейчас ребенок стал более закрытым — я это вижу. Мы рассматриваем возможность пойти на групповые занятия с психотерапевтом», — добавляет мама мальчика.
В архангельской школе Лева только знакомится с новыми друзьями и пытается найти общий язык с учителями, но ни от кого не поступает просьб к семье забрать ребенка. «Я понимаю, что не все будут рады такому ученику — это и правда сложно, но по крайней мере никто не выходит с нами на конфликт. Педагоги просто учат его, и все. Как и должны», — заключает Олеся.
СДВГ и школа
СДВГ — это особенности нейроразвития, которые проявляются у человека в раннем возрасте и характеризуются нарушением в области так называемых исполнительных функций: поддержке произвольного внимания, контроля над импульсами, эмоциональной и поведенческой регуляцией, что выливается в симптомы, которые мы относим к группе гиперактивности, говорит психиатр Никита Петров.
В обыденной жизни человек с СДВГ не может сосредоточиться на выполнении рутинных задач, не способен адекватно распределять свое время и нагрузку, с трудом подчиняется инструкциям, допускает множество ошибок из-за невнимательности. Внешне СДВГ проявляется в неусидчивости, поспешности в высказываниях, перебивании, ерзании на месте, необходимости шевелить конечностями, иногда громко говорить.
«Понятно, что, если симптомы достаточно выражены и их никак не корректируют, они становятся проблемой для окружающих», — комментирует Петров.
Симптомы СДВГ в раннем возрасте встречаются примерно у 4% детей. Позже симптоматика немного приглушается — после 18 лет СДВГ присутствует примерно у 2,5% людей, говорит врач.
«Важно понимать, что СДВГ представляет собой спектр, в одной части которого ярко выраженные проявления синдрома, а в другой — почти незаметные. Любой человек с СДВГ находится на этой шкале, и мы можем диагностировать заболевание в зависимости от симптоматики, которая мешает ему жить. В МКБ-10 написано, что проявление СДВГ должно приводить к дезадаптации или нарушению функционирования как минимум в двух сферах жизни — например, учебе и социальной коммуникации или учебе и хобби. Поэтому СДВГ стоит позиционировать как расстройство наравне со всеми другими ментальными расстройствами, но со своими особенностями», — подчеркивает психиатр.
Петров добавляет, что человеку даже с не слишком выраженными симптомами СДВГ достаточно непросто жить — и он от этого страдает.
В России сложилась традиция лечения СДВГ ноотропами, но это не всегда эффективная терапия, рассказывает клинический психолог, психотерапевт Александр Овчинников.
«Легко представить, что учителя не могут справиться с ребенком, который постоянно отвлекается, дергает других детей, может перебивать преподавателя, что-то выкрикивать. Я думаю даже, что они не хотят перекраивать свой налаженный режим под такого ребенка. Поэтому для детей с СДВГ нужны особые условия, где предусмотрено больше перерывов и двигательной активности, что могло бы помогать им сбрасывать напряжение, — добавляет психолог. — К счастью, 30–40% школьников просто перерастают СДВГ, потому что нервная система человека развивается до 25 лет и в какой-то момент становится достаточно эффективной, чтобы притормаживать нежелательные импульсы».
Что делать
Родители детей с СДВГ, но без ОВЗ находятся в трудной ситуации, говорит кандидат юридических наук, председатель региональной общественной организации «Союз общественных объединений инвалидов Архангельской области» и юрист горячей линии по инклюзивному образованию Елена Шинкарева.
«Очень многие их проблемы связаны именно с отсутствием у ребенка статуса ОВЗ. Наш пример как раз такой: ребенок успешный, ему нравится учиться по общей программе, у него хорошая успеваемость, но есть особенности, с которыми нужно работать. Школа, как правило, не умеет с ними работать и не оказывает помощь такому ребенку и его родителям. Это свойственно многим школам в России, особенно остро проблема стоит в небольших городах», — объясняет юристка.
Она отмечает, что первые проблемы у ребенка с СДВГ начинаются на уроках: он неусидчив, ему сложно долго концентрироваться на предмете, он отвлекается.
«Понятно, что учителя стремятся как можно скорее избавиться от такого ученика. У Льва получилась как раз такая ситуация. А, учитывая, что город Онега маленький и специалистов не хватает, помочь семье было практически некому. В итоге школа начала фактически выживать ребенка — предлагать разные способы обучения, только бы ребенка не было в классе. Это неправильная модель поведения», — рассказывает эксперт.
Шинкарева подчеркивает, что поддержка родителей ребенка с СДВГ предусмотрена законодательством — в законе об образовании есть отдельная статья о помощи детям, испытывающим трудности в обучении. Юрист выделила несколько основных пунктов в алгоритме действий родителя, если у ребенка с СДВГ возникли проблемы в школе.
Инструкция:
1) Не оставаться одному
Есть общественные организации, благотворительные фонды и тематические группы в соцсетях, где можно получить помощь и просто поделиться своими переживаниями.
«Нужно искать, задавать вопросы, теребить всех, кого можно. Но ни в коем случае не замыкаться в себе. Это первое и главное правило. Если ему не следовать, то психологическая помощь может понадобиться уже самому родителю», — поясняет юристка.
2) Пойти на ПМПК
У специалистов психолого-медико-педагогической комиссии нужно попросить заключение с рекомендациями о том, как помочь ребенку. Специалисты ПМПК понимают, что нужно делать в такой ситуации, и обязаны выдать заключение, в котором будет сказано, что статуса ОВЗ у ребенка нет, но он действительно испытывает трудности в обучении и система должна помочь ему получить помощь психолога.
3) Обратиться к психологам
Где получить эту помощь психолога — проблемный вопрос. Поддержка обычного школьного психолога вряд ли поможет.
«Первые подвижки к разрешению ситуации Льва начались именно после того, как родители получили заключение ПМПК и обратились к психологу — программа была разработана, и ей старались следовать. Поэтому искать психологическую помощь, указанную в заключении ПМПК, нужно везде, где только можно», — уточняет Шинкарева.
4) Обратиться к юристам
Юристы могут подсказать алгоритм действий в ситуации, в которой оказались родители и ребенок с СДВГ. Чаще всего школы не предоставляют родителям вообще никакой информации о том, на что родитель и ребенок с СДВГ имеют право. Юрист в данном случае объяснит права и подскажет пути их реализации.
5) Найти помощника (тьютора)
У ребенка с СДВГ может быть также диагностирована задержка в психическом развитии. В этом случае даже без ОВЗ появится возможность получить тьютора. Для этого нужно прямо попросить комиссию (ПМПК) прописать в заключении необходимость в тьюторском педагогическом сопровождении.
«Это очень важно. Но даже если в заключении ПМПК нет рекомендации тьютора, законодательство позволяет собрать психолого-педагогический консилиум внутри школы и принять решение о том, что ребенку нужно сопровождение. Это будет означать, что ребенку требуется не только психолог, но и тьютор, который будет находиться с ним на уроках и оказывать ему педагогическую помощь. Если у ребенка произойдет психологическая перегрузка, педагог сможет его по крайней мере вывести из класса, чтобы он успокоился, пришел в себя и после этого вернулся к учебе.
6) Не замыкаться
Самое последнее правило — то же, что и первое. Очень важно родителю не замыкаться в себе, потому что часто проблема ребенка с СДВГ становится личной проблемой родителя, и тогда уже ему самому необходима серьезная психологическая поддержка. А пока родитель чувствует себя уверенно, шансов быстро и успешно справиться с ситуацией много.
По всей России есть тысячи школьников с особенностями развития, родители которых не знают, как помочь им получить образование и социализироваться без драм. Специалисты горячей линии юристов по вопросам образования детей с инвалидностью и ОВЗ РООИ «Перспектива» поддержат и направят взрослых, столкнувшихся с непониманием или буллингом в школе из-за диагноза детей. Фонд помогает родителям детей с инвалидностью добиться их полного включения во все сферы жизни общества. А мы с вами можем поддержать фонд деньгами, чтобы ни один ребенок из-за своего диагноза не чувствовал себя несчастным.