Чувашский народ — коренное население Поволжья, а чувашский язык принадлежит к тюркской языковой семье. Наши предки пришли на эти земли в VI–VII веках. До массовой христианизации, активно начавшейся в 1740 году, чуваши придерживались язычества. Земледельческая культура отразилась в их обрядах и верованиях. Чуваши верили, что душа человека может вернуться в этот мир в образе животного, собирались в священных местах для поклонения духам природы, обрядовыми действиями завершали уборку хлеба.
* * *
Все началось дома, когда мой отец достал с верхней полки шкафа картонную коробку с архивом семейных фотографий. Я долго изучала эти старые снимки, на которых удавалось узнать далеко не всех. Я нашла фотографии своей асанне (бабушки по папиной линии) в традиционных чувашских одеждах, фотографии со свадьбы двоюродной тети — на ней было нарядное платье и монисто, национальное украшение из монет.
Надо отметить, что в чувашском костюме присутствует много монет. Художница Таня, с которой мы познакомились во время моего приезда, рассказала мне, как раньше чувашские женщины уходили на работу в поля в своих украшениях, собранных из серебряных монет. Они боялись оставлять их в доме, так как такие украшения были очень ценными и передавались из поколения в поколение. Монеты из серебра начинали копить сразу, как только в семье рождалась девочка. К 10–12 годам родителям нужно было успеть подготовить первые дорогие украшения дочери.
* * *
Я старалась обойти и объехать как можно больше мест в республике, особенно связанных с моим детством, и лучше узнать людей, живущих здесь.
Чувашия всегда ассоциировалась у меня с холмистым ландшафтом и оврагами. Я наблюдала эти пейзажи из окна старой маршрутки, когда родители отвозили меня к моей кукамай (бабушке по маминой линии). Она жила в деревне в двух часах езды от города, и меня часто отправляли туда на лето. Бабушка была одной из немногих в моей семье, для кого чувашский язык был первым с рождения.
Сейчас, в 83 года, она часто теряет нить разговора и иногда путает языки — может не понимать или не слышать собеседника. Бывает, отвечает мне на чувашском, когда я обращаюсь к ней на русском. И к моему великому сожалению, я не могу понять, что она мне говорит.
* * *
В свой приезд в Чебоксары я часто прогуливалась по набережной Волги. Я шла по тому же пути, по которому мы много гуляли в детстве с отцом. Мы спускались к реке у нашего дома и шли пешком примерно четыре километра до залива в центре города.
Залив, куда впадают две реки, Чебоксарка и Сугутка, сейчас главное место проведения всех праздников в республике. На один из таких, Акатуй, знаменующий окончание посевных работ, я попала в этот раз. В день празднования ежегодно проводят большой концерт, съезжаются гости из разных городов и районов. На улице можно встретить много людей в национальных чувашских костюмах, увидеть выступления местных ансамблей, танцоров и музыкантов, выступления кĕрешў (национальная борьба на поясах) и другие спортивные состязания.
Еще я зашла в Музей чувашской вышивки, где хранятся старинные предметы народного костюма и уникальная коллекция серебряных украшений прошлых столетий. Там я познакомилась с сотрудницей музея Наталией и сняла ее портрет в классе, где сотрудники обучают всех желающих мастерству чувашской вышивки. В былые времена вышивка обладала сакральным значением и играла важную роль в ритуальных обрядах. По вышитым узорам на костюме можно было определить социальный статус человека, узнать о его родовой принадлежности. Сейчас вышивка является важнейшим элементом культурного наследия чувашей и несет в себе представление о понимании прошлого предков.
* * *
Во время моей поездки я познакомилась с ребятами-энтузиастами, которые объезжают чувашские деревни, документируя жизнь в них. Иногда они брали меня с собой. В деревне Малые Туваны Аликовского района фермер Кирилл провел мне экскурсию, рассказывая про быт и жизнь в деревне.
Иногда я просто брала фотокамеру и бродила по тихим и спокойным деревням, где текла абсолютно другая, но знакомая еще с детства жизнь. Я видела проезжающих по тропинкам детей на велосипедах, пастухов, ведущих коров с пастбища, женщин, работающих в огородах. Именно в такие моменты я чувствовала себя дома, среди своих людей.
По официальной статистике, за последние 20 лет количество человек, владеющих чувашским языком, снизилось вдвое. На 2020 год носителей языка было всего около 700 тысяч человек. Из своего детства я помню, что не у всех он был в почете. На чувашском стеснялись говорить, боясь прослыть «деревенскими», особенно в крупных городах. Это влияло и на изучение национальной истории. Среди моих знакомых были и те, кто пытался относить себя к русской национальности, и те, кто хотел быть похожим на них. Иногда такой бывала и я.
Есть мнение, что при разрушении любой ценностной системы, объединяющей общество, возрастает роль национальной идентичности как реакции на неопределенность. Я думаю, что разрушение ценностной системы мира, которое происходит сейчас, оказало свое влияние и на меня. В период неопределенности возникает потребность в понимании, кто и откуда ты есть. И эта потребность подтолкнула меня к изучению культуры, к которой принадлежали мои предки. Чувашский народ — один из древнейших народов Поволжья с богатой историей, и я только начинаю свой путь в ее познании.
