«Шансы обжаловать пытки в России немногим выше нуля»
«Команда против пыток» (КПП) — одна из немногих правозащитных организаций, которая после начала «специальной военной операции» по-прежнему продолжает работать в России. Офисы КПП находятся в шести регионах страны, юристы организации работают в пятнадцати. Они годами привлекают внимание к проблеме незаконного насилия и пыток в России. А главное — добиваются судебных решений в пользу пострадавших. В последнюю неделю октября работа «Команды против пыток» оказалась почти парализована: все сотрудники заняты делом своего коллеги, юриста Магомеда Аламова. Ему и его семье угрожают убийством родственники девушки, сбежавшей из Ингушетии от домашнего насилия. Девушка обратилась за помощью к правозащитникам, и Аламов ей помог — подвез, поскольку был рядом. Теперь не только он сам, но и вся его большая семья подвергается серьезному риску. На эту ситуацию до сих пор никак не отреагировали ни власти, ни уполномоченный по правам человека. Угрозы правозащитникам в России давно не новость, на многие из них в «Команде против пыток» уже не обращают внимания и стараются не выносить их на публику. За последние полтора года условия работы еще больше усложнились, а прежние риски — преследования за профессиональную деятельность — остались. И иногда помощь нужна самим юристам КПП — как в случае с Магомедом Аламовым. «Такие дела» рассказывают о том, в чем состоит работа КПП, как она поменялась за последние полтора года, и разбираются в одной из «пыточных» историй на Кубани, которую ведут юристы
«Вряд ли кто-то еще»
Сейчас в работе у юристов Команды больше 180 жалоб на пытки, и регулярно поступают новые.
По-прежнему самой сложной остается ситуация на Северном Кавказе: за все время работы правозащитников там ни разу не удалось добиться обвинительного приговора по фактам пыток. Хотя информация о них к юристам КПП приходит систематически из всех семи республик.
В других же регионах Команде удается добиваться не только возбуждения уголовных дел, но и «антипыточных» приговоров. Один из свежих примеров — в октябре суд в Нижнем Новгороде назначил пострадавшему от пыток компенсацию в размере 200 тысяч рублей. Это случилось спустя 12 лет после его обращения к правозащитникам.
В КПП считают, что сумма выплаты не соответствует нанесенному ущербу, но важен сам факт такой компенсации — как результат огромной и многолетней работы.
«Мы все по-прежнему находимся в России, приходится действовать максимально осторожно, чтобы не потерять возможность помогать тем людям, кому вряд ли кто-то еще сможет помочь», — объясняет глава КПП Сергей Бабинец.
Один из кейсов, над которым юристы Команды работают прямо сейчас, — история жителя краснодарской станицы Новорождественской Виктора Краснобородько, оговорившего себя под пытками в убийстве пасынка. Юристы Команды занимаются этим кейсом уже больше года и намерены добиться возбуждения дела о пытках.
Одна в поле
Новорождественская — маленькая станица на пять тысяч жителей — находится в 100 километрах от печально известной Кущевской, где в 2010 году произошло массовое убийство.
Здесь, на Кубани, местами еще царят пережитки 90-х: закон на стороне того, у кого больше «крыша», а все вопросы решаются силой.
Галина Краснобородько живет в станице полжизни, ей шестьдесят. Невысокая женщина с короткой стрижкой одета по-деревенски просто, но с красивыми длинными ногтями и звучным кубанским говором.
Ее утро начинается с камушка в окошко — так они с соседкой приветствуют друг друга. Проверяют, живы ли, здоровы ли. Потом Галина садится на велосипед и едет в сельмаг за свежим хлебом, его привозят из соседнего Тихорецка. Из магазина заруливает «на хозяйство» — так в семье называют старый дом с большим земельным участком, где они жили раньше. Он находится в этой же станице, примерно в километре от их нового дома.
На участок Галина проходит через соседский: замок на калитке заржавел. Распахивает ворота изнутри. За ними — земля, заросшая бурьяном и истосковавшаяся по крепкой хозяйской руке. На кирпичной стене осиротевшего дома — нарисованный мелом Хагги Вагги со зловещей улыбкой.
Еще недавно тут кипела жизнь. За последний год семья Краснобородько лишилась двух мужиков. В отличие от соседей их у Галины Краснобородько забрала не «специальная военная операция».
«На хозяйстве» женщина кормит трех собак на цепи и двух кошек. Это вся живность, которая осталась у Краснобородько. Раньше у них было семь быков и больше 40 баранов. Скотина помогала Галине кормить мужа, шестерых детей и внуков. «Пятерых», — поправляется она.
С тех пор как сына Галины убили, а мужа посадили, весь скот пришлось продать: пенсии женщины не хватало на адвокатов.
Она толкает искореженную входную дверь в дом. Тут до сих пор все как было в день трагедии: капли крови, сваленная в кучу одежда, разложенный посреди комнаты диван. От этого жутко.
«История еще не окончена, и лучше ничего тут не трогать», — объясняет Галина.
47 секунд
Утро воскресенья, 28 августа 2022 года, Галина помнит до мелочей. Хотя спустя год память потихоньку начинает сопротивляться, пытаясь стереть трагические воспоминания. Плакать нельзя: будет сильно болеть голова и поднимется давление.
По ходу разговора от волнения у Галины краснеют щеки, кровь приливает к вискам. Тогда она еще сильнее кутается в накинутый на плечи платок, будто прячась от горя.
В то утро ее муж Виктор Краснобородько вернулся с работы — отпахал сторожем две смены подряд: сначала на заправке «Газпром», потом в ремонтном депо. Не заезжая домой, поехал «на хозяйство» — покормить животных и убрать за скотом.
Они с Галиной по очереди помогали старшему сыну Галины, 38-летнему Андрею, управляться с хозяйством. Тот жил в доме один.
Прибираясь во дворе, Виктор заметил, что калитка приоткрыта, но в доме подозрительно тихо. Бросил ведра, зашел внутрь и остолбенел: Андрей лежал с окровавленной головой без признаков жизни.
Несколько секунд Виктор стоял в полном ступоре, облокотившись о стену. Пришел в себя, только когда парень застонал: живой. В доме Краснобородько, как потом увидели на записях с камер видеонаблюдения, провел всего 47 секунд. Участок снимали две камеры — семья поставила их, чтобы присматривать за хозяйством и местными воришками.
Выскочил во двор, побежал в машину за телефоном. Вызвал скорую, потом полицию, потом набрал жене. Галина примчалась буквально через несколько минут, дорогой перебирала в голове, что могло стрястись. Внутри все колотилось: «Подпалили сено? Разворошили участок?»
Увидев мужа сидящим на земле и прислонившимся к машине, бросила велосипед. В воздухе стоял густой запах валосердина.
«Я спрашиваю: “Андрей?” Он говорит: “Да”», — Галина до конца отгоняла мысль о беде. — Забежала в дом, глянула на сына, а там — сплошное месиво. Я плакала и кричала, пока не приехала скорая».
Родители помогли медикам погрузить Андрея на носилки, заскочили домой за документами и рванули следом в реанимацию. Там их уже ждали оперативники из Тихорецкого отдела МВД.
Эту версию случившегося Галина несколько раз пересказывала полицейским, а позже и следователям. Она полностью совпадает с тем, что Виктор описывал на допросах правоохранителям и в своем единственном интервью местному блогеру. Он дал его спустя полгода, в феврале 2023-го, — за несколько часов до своего ареста.
На видеозаписи мужчина в светлом джемпере сидит на гобеленовом диване рядом с большим белым плюшевым медведем. Очень сосредоточен, волнуется и ловит каждое слово оператора за кадром. Складывает ладошки домиком — то прижимает к груди, то подается всем корпусом в камеру. Говорит грамотно, по-деревенски обстоятельно и рассудительно.
Следователи давили на Галину с первого же дня: намекали, что это муж искалечил сына. Дескать, отчим, да еще сидел: по молодости Виктор защищал свою мать в пьяной драке и отсидел срок за убийство человека.
Особо рьяные — в деле сменилось четыре следователя — стучали кулаком по столу и обещали посадить «“рецидивиста” во что бы то ни стало».
Допросы вверх ногами
Пока Андрей лежал в реанимации, Виктора Краснобородько задерживали и таскали в Тихорецкий отдел угрозыска четыре раза. В первый раз — вместе со всеми родственниками и соседями 28 августа. Его опросили, но отпустили.
На следующий день приехали к нему на работу — на заправку, забрали одежду, в которой был накануне. Держали в отделе полиции больше четырех часов. «Сознавайтесь, это вы!» — вспоминал потом Виктор слова следователей. Тогда вытащить его удалось только с помощью местного адвоката.
В третий раз Краснобородько забрали из дома через неделю, 5 сентября. Он провел ночь в отделе угрозыска — в коридоре, на лавочке. Поехал без адвоката: «Зачем, если невиновен». Ему угрожали «посадить с “петухами”», забрали телефон и взяли биоматериал (постригли ногти). На следующий день в Тихорецком отделе МВД возбудили уголовное дело об избиении Андрея, но Виктор все еще проходил по нему свидетелем.
В четвертый раз он оказался в Тихорецком отделе угрозыска 19 сентября. Уже до боли знакомый третий этаж, те же опера. На этот раз его предупредили сразу: «терпение закончилось». Один из оперов принес в кабинет большой лом красного цвета, — по воспоминаниям Виктора, примерно с него ростом. Он подумал, что сейчас лом предъявят в качестве орудия нападения. О том, что собираются бить, Виктор догадался, только когда его заставили разуться и посадили на пол, а руки и ноги связали скотчем. Потом подвесили вверх ногами, закрепив лом между столами, и, как он вспоминал позже, начали бить электрошокером размером с маленький фонарик или большой карандаш. Он терял сознание, но терпел — пытки длились три или четыре часа. Когда полицейские подключили другой прибор и снова начали бить током, в очередной раз подвесив его, Краснобородько согласился подписать все, что скажут.
«Я слышал треск электрошокера. Полицейский то ли нажимал на кнопку, то ли крутил что-то. Боль была невыносимой, сознание мутнело, и тогда меня приводили в чувство, слегка ударяя по щекам руками. Кто-то сказал, что я придуряюсь», — описывал случившееся Виктор.
После пыток ему предложили чай и поесть, он отказался. Под диктовку написал явку с повинной: якобы попросил помочь пасынка по хозяйству, тот отказался и напал на него с ножом. А Виктор в ответ якобы взял топор. Полицейские обещали «самооборону».
В тот день вечером он успел позвонить жене: «Галя, меня заставили написать, что я исколотил Андрея».
Наутро после пыток — ночь Краснобородько снова провел в коридоре отдела на лавочке — его, как он вспоминал на допросах, насильно напоили водкой. «Я захлебывался и спрашивал, может, им чего-то не хватает и нужны еще какие-то показания». Ему ответили: «Пей, потом все поймешь».
Пьяным его вывезли за город и высадили из машины. Виктор не успел сделать и несколько шагов, как его окликнул станичный участковый, который «случайно» оказался там. Так Краснобородько закрыли еще на трое суток — чтобы зажили следы побоев.
Сразу по выходе из спецприемника следователь забрал его на новый допрос — уже как подозреваемого. На нем Виктор рассказал также о пытках, потом уехал с родными домой.
Почти на полгода о нем будто бы забыли: Краснобородько ходил на работу, в первый месяц был под подпиской о невыезде, а потом — и вовсе без нее.
«Доживем до понедельника»
С фотографии на могиле Новорождественского кладбища улыбается сын Галины Андрей. Светлый чуб, крупные черты лица: большие глаза и мясистые губы.
Рядом, в первых рядах, — свежие могилы бойцов СВО. Самому молодому — девятнадцать, вдвое меньше, чем Андрею.
Когда Виктор с Галиной сошлись, Андрею было тринадцать. Он и его старшая сестра — дети Галины от первого брака. Потом в семье родились еще четыре дочери. Девочки, как и сама Галина, уверяют: «Отец не делил детей на родных и приемных — для него все были равны».
Андрей звал отчима «дядь Витей», тот его — «сынком». Их отношения домочадцы описывают как «самые обычные»: бывало, ругались по мелочам, потом «дядь Витя» целовал пасынка «в маковку» — и все ссоры забывались.
Еще в детстве Андрею установили инвалидность второй группы: у него была задержка развития речи и психики. В школе над ним издевались так, что мальчик отказался идти во второй класс и бросил учебу. Андрей был отзывчивым, чутким человеком, немного замкнутым и рассеянным: мог бросить трактор и ключи посреди поля и уйти.
Зато в физической работе ему не было равных: подрабатывал у местного фермера разнорабочим и помогал родителям с хозяйством, ворочая тяжелые мешки и стога с сеном. Виктор научил сына всему, что умел: водить машину, вести хозяйство, чинить дом, управляться со скотиной.
Пока мы разговариваем с Галиной «на хозяйстве», вокруг нас трется кот Ляпа — его когда-то подобрал Андрей. Когда его не стало, Ляпа долго искал хозяина. До сих пор не уходит, несмотря на то, что дом опустел.
В своем единственном интервью Виктор описывает Андрея «крепышом» и мужчиной «в самом расцвете сил».
«Сильный пацаненок был. Если бы они схватились, Виктор Николаевич бы там лежал, не Андрюша», — Галина показывает в сторону кладбища.
Из Тихорецка Андрея перевезли в паллиативное отделение соседней Фастовецкой больницы — туда пациентов, как объяснили матери, «отправляли доживать». Родители навещали сына: меняли памперсы, кормили, Виктор включал ему планшет.
Галина продолжала настаивать на невиновности мужа и говорила следователям, что сын еще может вспомнить имена своих обидчиков. Те нахально бросали ей в ответ: «Он у вас не жилец».
Андрей умер 5 ноября 2022 года, через два месяца с небольшим после той страшной ночи, когда его избили. У него был абсцесс легкого, по которому сначала потоптались убийцы, а потом, считают родные, его вовремя не удалили врачи.
В материалах дела значится: «Умер, не приходя в сознание». Но он вышел из комы спустя месяц после случившегося и понимал все, что происходит.
Как-то раз, по словам санитарки, следователи пытались допросить его. Андрей испугался и не стал говорить. Санитарку тоже просили молчать, но она не смогла.
За несколько дней до смерти Андрей назвал матери имена своих убийц. Галина поняла: все трое — станичные ребята. Сын потирал костяшки пальцев: по слогам объяснил, что хочет выздороветь, чтобы отомстить. На ее вопрос про отчима отрицательно качал головой: не он.
Галина сразу же кинулась звонить следователю, чтобы тот допросил сына. Но были ноябрьские праздники, он был один на дежурстве и ответил: «Давайте доживем до понедельника».
Андрей не дожил. Его версии случившегося нет в материалах дела.
«Поможете, если что?»
На похороны Андрея пришло 60 человек. Тех, кого он назвал, среди них не было. Какое-то время эти парни старались не попадаться его родным на глаза. Один уехал из станицы на заработки, другой продал мотоцикл — на камерах в ночь трагедии мелькала одна фара.
Когда дело «повесили на отца», вспоминает Галина, те, кого назвал Андрей, расслабились: стали нагло ухмыляться в лицо.
Станица разделилась: одни были за Виктора, другие — против.
Галина уверена, что Андрей сказал правду. Семья изучила записи с камер видеонаблюдения и попыталась восстановить события того дня.
Первое, что не вписывалось в картину следователей, — Виктор забегает в дом и выбегает из него с пустыми руками. Топор — якобы орудие убийства, — как новенький из магазина, следователи «нашли» недалеко от дома только после его явки с повинной. Топор подняли из ямы-копанки, которую сильно заболачивает илом: по словам Галины, для этого ее пришлось бы сначала полностью вычистить.
Второе: около входа в дом стояло три пенька, а в кострище лежало три десятка окурков. На записях с камер ночью их бросают несколько рук. Сам Андрей полгода как бросил курить и принимал «Табакс».
«Те, кто пришли в ту ночь, знали, что у нас камеры, и специально обходили их», — говорит Галина.
Когда она увидела сына избитым, следы крови были уже засохшими. Следователи все равно написали, что все случилось около девяти утра — по прибытии Краснобородько. Это третья, но не последняя нестыковка в деле. Еще из тумбочки пропало 47 тысяч рублей, которые Андрей копил на компьютер. Их судьба неизвестна до сих пор.
Галина вспоминает, что чувствовала неладное еще за неделю до трагедии. Отмотали назад записи камер, оказалось, к сыну уже не раз приходили по ночам: мелькали тени, дымились окурки.
Андрей был не женат, но женщины в станице у него были. Родственники некоторых из них угрожали расправой.
Мать в «мужские дела» не лезла, но отчим предупреждал: «Смотри, Андрей». Тот только улыбался и отмахивался.
Как-то раз спросил отчима: «Поможете, если что?»
«Бедный дядька»
Смерть Андрея упростила дело следователям. Статью вскоре переквалифицировали со 111-й (причинение тяжкого вреда здоровья) на 105-ю (убийство).
Про обещанную «самооборону» никто не вспомнил. Мотив убийства, по версии следствия, — «на почве внезапно возникших неприязненных отношений».
15 февраля 2023 года Виктора Краснобородько «упаковали»: вызвали на допрос, предъявили обвинение и отправили в СИЗО. Он собирал сумки, понимая, что может не вернуться домой. Сел за руль своего «лифана» и сам поехал к следователю — хотел доказать, что не собирается скрываться. Держался мужественно, но к зданию Следственного комитета все равно пришлось вызывать скорую.
В интервью перед арестом он характерным кубанским говором признает: ему «очень, очень обидно», что в полиции его подвесили «вверх нохами» и били электрошокерами, от чего остались «синяки на руках, нохах и хематомы». Но его веру в правосудие это не сломило.
«Только бы восторжествовала справедливость, — Виктор трясет перед камерой скрещенными на груди руками. — На кого еще надеяться, если не на полицию? Мы старой закалки — поверили людям, пошли без адвоката по наивности своей. Думали, туда-сюда — и домой».
Почти девять месяцев Виктор Краснобородько сидит в армавирском СИЗО в 150 километрах от дома.
«Мы просили оставить его хотя бы под домашним арестом, у него проблемы со здоровьем, — говорит дочь Алевтина. — Но суд отказал: якобы папа будет давить на свидетелей и уничтожит “орудие преступления”. Хотя следователи уже подняли со дна свой топор. Но нет, все равно суд посчитал, что папа покинет станицу и страну — чуть ли не в космос улетит!»
Две серии выпусков на YouTube про Виктора Краснобородько, которые снял местный блогер, заканчиваются замедленной съемкой. На кадрах мужчина выходит из здания тихорецкого СК под звуки народной песни «Ой, то не вечер» с сумками в обеих руках. Переминаясь, шагает с ними по сугробам в сопровождении силовиков. Без наручников. Ощущение, что он идет не в тюрьму, а с рынка домой.
«Бедный дядька», — говорит женский голос за кадром.
«Виктор Алевтинович»
Старшей дочери Галины и Виктора, Алевтине, двадцать пять. Она живет с мужем в Краснодаре, работает инженером и теперь ездит на отцовском «лифане»: пишет жалобы, обивает пороги властных инстанций и пытается доказать его невиновность.
Муж Максим называет ее «Виктором Алевтиновичем»: папина дочка. Аля, позволившая себе слезы только раз — на могиле брата, — снова плачет.
Про издевательства над отцом Аля узнала через трое суток: мать скрывала, боялась тревожить. Отпросилась с работы, встретила отца из спецприемника, сфотографировала побои на свой телефон. Следы от электрошокера на руках Виктора диаметром с рублевую монету Аля помнит до сих пор.
«Он у нас не был седым, а вышел — и поседел», — говорит она.
Максиму запомнилось, как тесть «ушел в себя»: сидел дома, замкнувшись. В первое время трясся в треморе, как будто промерз.
О тесте он отзывается очень тепло: это Максим нашел в интернете юристов «Команды против пыток». Вместе с ними ребята повезли Виктора снимать побои сразу по выходе из спецприемника.
Правозащитники не в первый раз сталкиваются с беззаконием на Кубани. В частности, Тихорецкий отдел полиции, где людей подвешивают на лом, фигурирует у КПП уже в нескольких случаях.
Но добиться возбуждения уголовного дела о пытках крайне сложно — даже несмотря на то, что Виктор Краснобородько сразу же зафиксировал побои.
«Они [сотрудники полиции] очень хитро делают: прокладывают ткань или бумагу, и следы от клемм не остаются, — говорят юристы “Команды против пыток”. — Электрометку медики записывают как ссадину, а биопсию брать не могут».
Родные Виктора Краснобородько — Аля просит обязательно написать, что за отца борются все сестры, не только она, — получили пять отказов в возбуждении уголовного дела. Писали и в район, и в край, и президенту, даже в ФСБ. Все жалобы спускают обратно в Тихорецкий район, сейчас идет шестая проверка.
«Какая объективность может быть, когда в одном кабинете сотрудники расследуют наше уголовное дело, а в соседнем — следователь проводит в отношении этих же сотрудников проверку?» — недоумевает зять Виктора Максим.
Первое заседание суда присяжных по делу Виктора Краснобородько отложили до 8 ноября.
Вечером, после хлопот по хозяйству, Галина готовит еду детям и внукам. Иногда — и мужу: носит ему на суды передачки. Раньше тот не любил блюда с луком, сейчас ест все.
Незадолго до трагедии с сыном Виктор с Галиной официально развелись — по личным причинам. Но все равно — «родные», говорит Галина. «Жалко».
445 миллионов рублей компенсации
Правозащитная организация «Комитет против пыток» появилась в 2000 году, ее основал нижегородский правозащитник, тогда еще член Совета по правам человека при президенте РФ Игорь Каляпин.
Уже через год юристы организации добились первого результата: суд признал виновным нижегородского оперуполномоченного, который пытал несовершеннолетнего Максима Подсвирова. Оперу дали шесть лет лишения свободы, — правда, условно, но благодаря Комитету дело было пересмотрено и условный срок превратился в реальный.
Первым громким делом, которое юристам КПП удалось довести до Европейского суда по правам человека (ЕСПЧ), было дело Алексея Михеева. В 1998 году его заставили признаться в изнасиловании и убийстве своей знакомой. Не выдержав пыток, он выбросился из окна отдела милиции и сломал позвоночник, девушка по стечению обстоятельств в тот же вечер вернулась домой — целой и невредимой. Расследование дела Михеева заняло у юристов Комитета семь лет. В итоге государство в соответствии с решением ЕСПЧ выплатило пострадавшему 8,5 миллиона рублей, а двух сотрудников милиции посадили на четыре года.
В 2015 году «Комитет против пыток» признали иноагентом: якобы огласка пыток наносит ущерб репутации Следственного комитета, а это уже политическая деятельность. Организации пришлось закрыться. С тех пор сотрудники меняли названия и юридические лица, но все равно Минюст еще трижды признавал их иноагентами. Юристы все равно продолжают свою непростую работу, теперь под названием «Команда против пыток». Сейчас Командой руководит юрист Сергей Бабинец.
За все время работы правозащитники получили примерно 3,5 тысячи заявлений о нарушении прав человека, добились присуждения более 455 миллионов рублей в качестве компенсации жертвам пыток и осуждения 167 правоохранителей, установили 315 фактов применения пыток, отменили более 2,5 тысячи незаконных решений и выиграли 126 жалоб в ЕСПЧ (после начала СВО Россию исключили из состава ЕСПЧ, его решения теперь нелегитимны для наших властей).
Статистика впечатляющая, ведь шансы обжаловать пытки в России немногим выше нуля. В 79% случаев после обращения пострадавшего СК даже не рассматривает жалобу. Процент заявлений, имеющих шансы дойти до суда, меньше в разы, а путь до приговора в делах о пытках занимает в среднем 3,5 года.
Поддержите благотворительный фонд «Комитет против пыток», чтобы пострадавшие от незаконного насилия со стороны государства могли получить помощь медиков и юристов, а также надежду на возвращение к спокойной жизни. Фонд помогает людям, обратившимся к юристам «Команды против пыток», в том числе семье Виктора Краснобородько.
