Что такое независимый книжный
Независимый книжный — это магазин, созданный энтузиастами как альтернатива сетевым книжным. Владельцы таких магазинов не преследуют коммерческих целей, а ставят перед собой задачу просвещения, уделяя особое внимание интеллектуальной литературе.
Как объясняет книжный обозреватель и главный редактор медиа «Билли» Максим Мамлыга, культура независимых книжных вышла на новый этап развития в 2010-х годах. В отличие от сетевых книжных, чаще всего аффилированных с крупнейшим холдингом «Эксмо-АСТ», в независимых книжных ассортимент кураторский, его отбирают сами сотрудники. Кроме того, вокруг себя независимые книжные собирают взыскательную аудиторию.
«Вокруг независимых книжных постепенно, если они выдерживают порог в три года, складывается сообщество людей, которые туда постоянно ходят, которые постоянно там что-то находят, ходят на мероприятия. Поддерживают книжный магазин в трудную минуту — например, как было во время ковида», — говорит обозреватель.
«Книгоубежище» Максима. История книжной лавки в МГУ
У Максима Сизинцова нарушено звуковосприятие. Когда кто-то, например, говорит в стороне, ему сложно понять, что человек обращается именно к нему. В книжной лавке к особенности владельца все привыкли. Специально для студентов там лежала стопка бумаги: если посетителю сложно громко и четко артикулировать, можно написать обращение на бумаге и показать Максиму.
Максим родился в семье военных, поэтому в детстве часто переезжал. Книги то и дело терялись в дороге, поэтому домашней библиотеки не было. Когда Максим учился в аспирантуре географического факультета МГУ, он продавал книжки и занимался видеопиратством.
«Мне привозили из Великобритании кассеты с фильмами. Я продавал фильмы на иностранных языках с субтитрами на иностранных же языках, делал копии — и фильмы выходили с субтитрами для глухих людей. Книги тоже были. Как правило, это была букинистика. С конца девяностых книгу можно было купить за 100 рублей, а продать — за 300–500. Много не продашь, но что-то продаешь и продолжаешь покупать новое», — вспоминает Максим.
В 1993 году он открыл в МГУ свою лавку «Книга Максима». Она располагалась на истфаке. В 1990-х факультеты МГУ обладали статусом юридических лиц: каждый мог иметь свою собственную книжную лавку. К концу двухтысячных в вузе было больше 10 книжных лавок, и, по словам Максима, «как ни странно, все прекрасно уживались».
«На вопрос коллеги, на какую аудиторию будет ориентирован магазин, если удастся его открыть после выселения, я ответил: “Те, кто учился в МГУ последние 30 лет. Может, им будет интересно, какие метаморфозы произошли”. Он мне отвечает: “Максим, у них нет денег”. Выпускники гуманитарного профиля — это люди, у которых доходов сейчас нет. А те, у кого были, — они уехали из страны. Сейчас книги покупают чиновники всякие. Люди, которые сосут у государства деньги. Каждый день из метро выхожу, идут толпы людей. Они чиновники, книжки им не нужны», — говорит Максим.
Студенты МГУ рассказывают, что в «Книге Максима» очень часто находили полезные для себя экземпляры. Студентка магистратуры филологического факультета София вспоминает, что покупала там редкие книги. Были издания и на иностранном языке, например на шведском.
«Помню, увидела два томика работ Стриндберга в оригинале, такое редко где найдешь, взяла себе. А однажды наткнулась на собрание стихотворений любимого поэта, которое сложно где-то найти, — сейчас пишу по нему магистерскую, пользуюсь книгой. Это было комфортное место, Максим всегда помогал с поисками, советовал по изданиям», — делится девушка.
Еще одна студентка, Алиса, подчеркивает, что в лавке цены зачастую были ниже, чем в массмаркете.
«Огромное количество редких книг, которые больше нигде нельзя найти. Практически все они были не новые. Для меня это всегда плюс, потому что чувствуешь, что прикасаешься к истории. С учетом моей специальности — я филолог — для меня было ценно не только то, что можно было найти какие-то редкие книги, а в том числе то, что было очень много зарубежных книг в переводе или двуязычном издании в два раза дешевле», — говорит Алиса.
За 30 лет лавку пытались выселить шесть раз. Например, в 1998 году ее переселили — в МГУ появилась компания «Аргумент». Маленькие книжные закрывались, а на их месте появлялись киоски «Аргумента». Максим предполагает, что в этом была выгода и для руководства МГУ.
«Где-то в начале двухтысячных [к Максиму] подошел руководитель “Аргумента” и сказал: “Максим, вы работаете в первом гуманитарном корпусе, это очень хлебное место. А у нас есть киоски в нехлебных местах. Предлагаем вам открыть киоск на биологическом факультете, потому что мы там не можем продолжать работать”. <…> Возможно, у “Аргумента” отношения с ректоратом более интимные. Над нами же никто не стоял», — вспоминает Максим.
Несмотря на переезды, к 2015 году у Максима было уже три книжные точки на территории МГУ: в первом гуманитарном корпусе, на биологическом факультете и в Зоологическом музее, рядом с факультетом журналистики.
В 2015 году в Москве ввели торговый сбор. Это сильно ударило по лавке, и Максим написал в управление имущественных и арендных отношений МГУ с просьбой расторгнуть договор аренды. Он просил оставить только одну лавку, в первом гуманитарном корпусе. Ректорат дал согласие, и управление имущественных и арендных отношений начало оформлять расторжение. А уже в 2016 году команда управления имущественных и арендных отношений ушла в полном составе. Перед этим они пообещали Максиму, что новая команда закончит переоформление договора.
Вскоре на Максима начали поступать анонимные жалобы. Их отправляли в инженерные службы, ректорат, пожарную часть МГУ. Суть претензий — непригодность помещения для книжной торговли. В результате на лавку обратила внимание пожарная часть МГУ. Из-за нарушений правил пожарной безопасности Максима снова попытались выселить. В ходе проверок выяснилось, что старый договор аренды так и не расторгли. По нему все это время копился долг, хотя лавки на биофаке и в Зоомузее давно уже не работали.
«Вам знакомы “Мертвые души” Гоголя? Весь ужас в том, что чиновникам не так важно, есть ли сама лавка, потому что есть договор. Никто даже не подозревал. 200 тысяч для чиновника копейки, а для нас?» — говорит Максим.
Студенты создали петицию за сохранение «Книги Максима». За пять дней они собрали больше пяти тысяч подписей. Их сбор пришлось прекратить — это стало условием переговоров о дальнейшей судьбе лавки. Декану филологического факультета Марине Ремнёвой удалось договориться с новым начальником управления имущественных и арендных отношений Виталием Дюкаревым.
Из-за долга Максиму пришлось ликвидировать ООО «Книга Максима» и основать новую организацию — «Максима Книга». Максиму обещали выделить новое помещение с высокими потолками. Однако заявки на перезаключение договора дважды отклонялись по причине «технической» задолженности. Сумма продолжала расти, так как по договору давно ликвидированные киоски еще числились в аренде.
«Когда я последний раз виделся с комиссией управления имуществом, они мне сказали: “Максим, мы не успели переоформить вам договор [на аренду нового помещения]. Сидите, ждите”. Так и пришлось сидеть в этих дверях, между каморкой, из которой потребовали убраться пожарные, и так и не оформленным новым просторным помещением, где в одной из комнат нам не дали сделать ремонт с заменой ветхой электропроводки. Я поселился там, ночевал, потому что средств снимать жилье уже не было, — рассказывает Максим. — Каждый раз всплывал вопрос: что делать с тем долгом? Его не могли списать. Лавка работала в таком режиме, я называю это “вхолостую”, на воспроизводство. И я в это время стал жить в этой лавке. Там была такая скамья, и, поскольку <…> поверхность твердая, мне достаточно было спать до пяти-шести утра. И если ложился в четыре ночи, то в 10 я уже просыпался».
По словам бизнес-юриста Никиты Корсуна, для переоформления договора на нового арендатора у МГУ и Максима было два пути: либо заключить дополнительное соглашение к действующему договору, либо составить новый договор с другим юридическим лицом.
«Первый вариант: арендатор, арендодатель и новая компания заключают допсоглашение о замене стороны по договору. То есть все права и обязанности ООО “Книга Максима” по договору переходят к ООО “Максима Книга”. Конечно, это должно быть сделано до ликвидации “старого” арендатора. Второй вариант: договор аренды со “старым” арендатором прекращается, например, по соглашению сторон либо вследствие ликвидации арендатора. Новый арендатор заключает с арендодателем новый договор», — отвечает юрист. Однако договор заключать не стали.
Позже у Максима случился инсульт. Это произошло прямо в книжной лавке. Сначала перестал видеть один глаз. Максим решил позвонить в поликлинику. Однако во время звонка он понял, что практически не может говорить. Потом перестали работать руки — Максим не смог писать. Восстановление заняло год: Максим заново учился контролировать свою речь. Списать задолженность удалось только к концу 2021 года. Максима попросили заплатить только за пандемийные месяцы — 200 тысяч рублей. До этого долг составлял 600 тысяч.
В 2023 году Дюкарев ушел с поста начальника управления имущественных и арендных отношений. Новый договор так и не заключили, поэтому лавка работала практически подпольно. Вскоре в неотремонтированной части магазина произошло короткое замыкание. И пожарные снова обратили внимание на Максима.
«При переезде в новое помещение вторую комнату попросили не ремонтировать, пока не переоформят договор. Где тонко, там и рвется: ветхая электропроводка, в замене которой было отказано, задымилась. Произошло замыкание. Мы думали, это в подвале, а оказалось, у нас. О нас бы сейчас никто не вспомнил, если бы не это замыкание. Я бы так и сидел там, в лавке. Но все опять закрутилось», — рассказывает Максим.
Лавку опечатали, объяснив тем, что без договора Максим не может хранить книги в университете. Комиссия ректората решила, что время для перезаключения договора аренды не может длиться вечно и основное условие для подачи заявки на аренду — немедленный вывоз книг из МГУ, так как их складирование пожароопасно. На это Максиму дали всего неделю. С вывозом книг по вечерам ему помогали волонтеры. Большинство из них — девушки. Книги приходилось таскать самому Максиму.
«Потом нам устраивали истерики, почему не успели. Мы провели так все лето. Мне после инсульта нельзя таскать тяжести. Но — о чудо! — эти усилия, как и интенсивная ходьба после выписки из больницы, способствовали улучшению самочувствия», — говорит Максим.
Сроки вывоза книг из МГУ администрация продлевала как минимум шесть раз. До начала учебного года собрать все книги не удалось, поэтому администрация вуза потребовала приостановить сборы. Только в ноябре у Максима вновь появилась возможность продолжить упаковывать книги.
Проблемы независимых книжных: законодательство и цензура
Это не первый случай, когда госучреждение выселяет книжный магазин. Например, в 2019 году из Нижегородского государственного университета имени Лобачевского (ННГУ) выселили магазин букинистической книги «Студенческая лавка». Администрация вуза объяснила расторжение договора требованием Минобрнауки РФ. В ответ на запрос издания NN.ru в ННГУ ответили, что сделки без согласования с министерством проводить нельзя.
Книжный обозреватель Максим Мамлыга отмечает, что в России культурные инициативы при сотрудничестве с государством не защищены.
«Если ты действуешь, казалось бы, на свой страх и риск с частным арендодателем, выходит так, что ты гораздо более защищен, чем если ты общаешься с государственным учреждением. Хотя, по идее, такая коммуникация должна быть более стабильной и выгодной для культурной институции», — говорит Максим.
В двухтысячных, объясняет Мамлыга, государство боролось со скрытой арендой у государственных учреждений. Так, в 2006 году был принят Федеральный закон «О защите конкуренции». В статье 17.1 сказано, что договор аренды между государством и юридическим лицом может быть заключен после проведения конкурса или аукциона.
«В целом последние полтора десятка лет государство шло на сокращение аренды. Это коснулось и музеев очень сильно. Например, музейных магазинчиков. Если это структурное подразделение музея или организации, то все в порядке. А если это другое коммерческое юрлицо, то проверяющие органы очень сильно и часто злобствовали: штрафовали, выносили взыскания. <…> Это касается, в частности, тех, у кого был заключен длительный договор. Например, в девяностые годы был заключен договор аренды, а потом внезапно пришла проверка и сказала: “А что это у вас тут, аренда? Вы не имеете права так делать”. И в таком случае учреждению сложно, даже если такое соседство ему мило и его все устраивает. А какие-то хитрые схемы, например функционирование через договор оказания услуг, могли квалифицироваться как скрытая аренда, что и того хуже. Музеи, библиотеки и университеты — их очень сильно журят», — говорит Мамлыга.
«Не совпали в вопросе ценностей»
Независимый книжный «Никто не спит» Дарья Новикова открыла в 2015 году. В 2017-м организация начала сотрудничать с Тюменским государственным университетом (ТюмГУ). Книжный располагался в университетской библиотеке. Отдельный вход в магазин отсутствовал.
«Чтобы оказаться в нашем пространстве, нужно было пройти через охрану и показать паспорт, избежать неприятного разговора, что случалось крайне редко. Согласитесь, эта унизительная проверка настраивает человека на совершенно другой лад, мы же позиционировали себя как дружественное пространство», — вспоминает основательница книжного Дарья Новикова.
В 2018 году книжный переехал в Школу перспективных исследований ТюмГУ (SAS). Независимый книжный при университете — новинка в Тюмени, что положительно влияло на имидж Школы перспективных исследований.
«Первый год для нас был очень плодотворным, нам удавалось дополнять друг друга: на тот момент в SAS проходили открытые лекции преподавателей институции и конференции, мы заказывали специально литературу под эти события», — рассказывает Дарья.
По ее словам, до 2022 года университет не вмешивался в дела книжного: не было цензуры и препятствий для проведения различных мероприятий. После начала СВО все изменилось.
«Мы, как и многие, после февральских событий потеряли смысл, но обрели его в формах объединения и помощи благотворительным организациям. Первая наша гаражная распродажа библиотек тюменцев прошла в пользу правозащитной организации “Апология протеста” (на тот момент она носила такое название, сейчас — “Апология”), в прикассовой зоне появилась банка, куда можно было положить деньги, которые мы отправляли “ОВД-Инфо”, на штрафы друзьям, которых задержали на антивоенном митинге в Тюмени, и Кириллу Мартюшеву, который до сих пор содержится в СИЗО», — говорит основательница книжного.
На одном из центральных столов можно было найти книги про пропаганду, критическое мышление, дневники и мемуары людей, которые пережили войну и репрессии, мемориальную культуру разных стран, детские книги о последствиях войны. И на это обратил внимание вуз. Администрация посоветовала убрать надписи на банках с пожертвованиями и отказаться от продажи неугодных изданий. Например, книг с ЛГБТ-тематикой.
«К некоторым советам мы прислушивались — на банке “замазали” слова, которые могли смутить, некоторые книги ставили не на приоритетных выкладках, но это не спасло от внимания Z-активистов: на нас писали доносы, один раз у нас прошла “акция”, где они раскидали совершенно бесталанные демотиваторы, которые обесценивали закон о домашнем насилии», — описывает ситуацию Дарья.
В июле 2023 года книжный попросили освободить помещение университета. Точной причины руководство вуза не озвучило. Как рассказывает Дарья, это было решение ректора ТюмГУ, которое никто не смог оспорить.
«На данном этапе работы с этой институцией мы перестали совпадать в вопросе ценностей с руководством ТюмГУ», — написала команда книжного в своем телеграм-канале.
Цензура после начала СВО
Максим Мамлыга отмечает, что раньше большую роль играло не только законодательство, но и хорошие отношения между независимыми книжными и госучреждениями.
«До 24 февраля [2022 года] было более или менее понятно, как выстраивались отношения [госучреждений и независимых книжных]. Добрые отношения и договоренности. Но когда книжный магазин какими-то своими высказываниями или книжками привлекает внимание, то к нему могут возникнуть, скажем, сложные вопросы — и тут хорошие отношения уже не спасают», — считает Максим Мамлыга.
О цензуре в государственных учреждениях говорит и соосновательница книжного магазина и издательства «Все свободны», создательница Карты книжных Любовь Беляцкая. Она подчеркивает, что независимые книжные отличаются отсутствием самоцензуры. Там могут продавать все, что не запрещено законом: антивоенные книги, произведения иноагентов.
«У нас есть список запрещенных экстремистских материалов, которые нельзя продавать, — мы их не продаем. А есть книжки, о которых мы почему-то должны догадываться, стоит или не стоит их продавать. В этом плане независимые книжные действуют согласно букве закона и продают то, что можно, иногда в пленках. Но это не нравится аффилированным с государством структурам, в том числе университетам. Поэтому они начинают заниматься конкретной цензурой. И если независимые книжные продолжают проводить в том числе политические мероприятия, то их просят на выход. <…> Это не бизнес-ситуация, этим говорят: “Нам не нравится ваша гражданская позиция, поэтому давайте вы будете ее выражать где-нибудь в другом месте, не связанном с нашим университетом”», — рассказывает Любовь Беляцкая.
В июне 2022 года в Новосибирске выселили из культурного пространства «Юность» еще один независимый книжный — «Перемен». Руководство просто отказало книжному в продлении договора аренды. Владелец пространства — государственное бюджетное учреждение «Агентство поддержки молодежных инициатив».
Книга вне университета. Что сейчас происходит с лавкой Максима
В ночь на 14 декабря все 40 тысяч книг Максима были вывезены из МГУ. Сейчас они хранятся в подвале арт-проекта Locus Solus. Максим продолжает искать помещение для своих книг. Теперь он рассматривает коммерческие площади под аренду. Тщательно проверяет пожарную безопасность помещений. Несколько вариантов помещений уже не подошли по разным причинам.
«Я замечаю, что все меньше людей заходит в группу “Книга Максима” в ВК. Всем уже понятно, какой будет итог. Но ее нужно поддерживать. Хочу призвать: посещайте, ставьте лайки», — убеждает Максим.