Мы с Риммой и ее маленькой дочкой остались втроем на зимней стоянке. Ее родители и брат откочевали дальше, в поисках оленьего стада. Начались морозы, ночью холодает до минус 30, днем нас пытается согревать северное солнце. Ближайшая стоянка оленеводов находится на расстоянии 50 километров пути. Пути трудного и опасного. В избушке есть запас мяса и дров. Несколько раз в сутки высоко в небе пролетает самолет. Днем работает солнечная батарея, она заряжает аккумулятор. Этой энергии будет достаточно, чтобы на короткое время включить спутниковую антенну — и вечером у нас появится связь.
Избушку окружают горы, покрытые тайгой.
Мир кажется великим и хрупким одновременно.
Евражки — крупные суслики с пятнистой спинкой — еще не залегли на зимнюю спячку. Они устроили суету рядом с домом и, завидев человека, замерли столбиками возле норы. Собака Пурга не обращает на них внимания. А мы ждем, когда она залает, приветствуя вернувшихся Анну, Николая и Максима. Ночью по крыше избушки носится горностай. Анна говорит, что горностай очень злой, за это бог сделал его таким маленьким. А еще здесь говорят, что, если евражка не спит — значит, и медведь не спит.
Римма — оленевод из поселка Себян-Кюёль. Это место находится в Якутии, в центре Верхоянского нагорья, неподалеку от полюса холода северного полушария. В поселок, окруженный горами, можно добраться только по воздуху. «Полярные авиалинии» летают из Магана, пригорода Якутска, — обычно это Ан-2 или Ми-8. Рейсы нерегулярны и часто отменяются. Мне повезло, я ждала вылета всего два дня. Когда вертолет начал набирать высоту, в чат «Пассажиры Якутск — Себян» пришло напутственное сообщение из администрации: «Всем приятного полета! Сегодня без шума и гама все летят».
Полет и правда был приятным, после посадки в Сангаре взгляду открылось море белоснежных вершин. На вопрос, нужно ли что-то купить в городе, Римма попросила яиц. Меня, городского жителя средней полосы, это рассмешило, но, как оказалось, все в вертолете летели с яйцами! Летел и торт, вечно сползающий с кучи багажа, и мяукающая картонная коробка с отверстиями для воздуха и надписью: «Котенок».
«Яндекс.Навигатор» прокладывает путь из Якутска в Себян протяженностью 452 километра и предлагает преодолеть его за девять часов. Предложение это коварно и даже опасно в любое время года. Зимник Себян — Якутск, несмотря на статус дороги регионального значения, доступен разве что для вездеходов и самых отважных водителей. Из-за сложной транспортной доступности продукты в поселке очень дороги, некоторые в дефиците, а вкусненького хочется всегда. Яиц надо было брать больше.
В двухтысячные дед Риммы принимал в поселке французского путешественника-документалиста Николя Ванье. Николя снимал «Сибирскую одиссею» и провел в окрестностях Себяна часть съемок, подружившись с оленеводами. В книге, посвященной сибирским приключениям, путешественник называл деда Риммы своим Дерсу Узала — в честь знаменитого нанайского охотника и проводника. Снимали здесь и другие фильмы. Возможно, именно по этой причине в поселке живет много творческих людей — несколько блогеров ведут популярные каналы в YouTube и Instagram. Римма сама снимает, показывает жизнь оленеводов, ее знают в Якутии.
Себянский феномен касается не только блогеров и фотографов, поселок известен как столица эвенов — одного из коренных малочисленных народов севера. Себянцы любят свою культуру, берегут и сохраняют эвенский язык, говорят на нем, поют песни и пишут книги. Семьи здесь большие, детей много, работает большая школа. Это оленеводческий поселок. Оленеводство в горно-таежной зоне — сложный и опасный труд. Обычно им занимаются мужчины. Оленевод всегда находится рядом со стадом, сохраняя оленей на своей территории, защищая от болезней и диких зверей.
После смерти мужа, чтобы сохранить стадо, Римма зарегистрировала кочевую родовую общину. Всего у нее 117 оленей. При такой форме хозяйствования государство выплачивает общине 4,5 тысячи рублей в год на одного оленя. На этом строится экономика семьи. Вместе с Риммой работают ее родители и младший брат. Дети — сын Леня и дочь Ангелина — кочуют наравне со взрослыми. Оленей пасут на самых отдаленных от поселка территориях. Чтобы добраться до стада, Римме нужно преодолеть 120 километров по тайге, ущельям и перевалам. Зимой температура здесь достигает минус 60. Многочисленные реки, вдоль которых кочуют оленеводы, покрываются наледями.
Мы договорились, что сразу после моего прибытия в Себян начнем сборы и отправимся на пересчет оленей. Сборы продлились почти неделю, мы ждали, когда поправится приболевшая Ангелина. За это время я познакомилась с себянцами и узнала о местных традициях. Например, «кормить» место или очаг, проявляя к нему таким образом свое уважение и благодарность. Озеро Себян-Кюёль считается местом силы, жители оставляют на берегу или бросают в воду свои подношения: конфеты, сигареты, чай или лепешку с маслом. Римма выдала мне оладьи и чай, сосед Афанасий заехал на вездеходе, и мы поехали «кормить» озеро. Был пасмурный тихий день, абсолютный штиль, я отдала озеру оладьи. На следующий день мы наконец-то отправились в стадо.
Караван состоял из 10 ездовых оленей и лошади, которую привели в поселок специально для меня. Лошадь звали Прикрепленный, или Крепленный. Когда-то коня прикрепили к двенадцатому стаду, стаду Риммы, с тех пор имя осталось. Конь оказался спокойным и удобным, как диван. В дорогу отправились Римма, ее дочка и два брата — Максим и Апфо. Для пятилетней Ангелины снарядили специальное детское седло, и она наравне со взрослыми преодолевала сложный путь. Вещи навьючили на животных. Это был конец сентября, погода стояла хорошая, ночные заморозки не в счет. Путь занял восемь дней и девять ночей. Были трудные переходы, где приходилось спешиваться на крутых тропах, были заснеженные перевалы. В основном дорога шла по лиственничной тайге, каменистым руслам рек и горным склонам. Ночевали в больших палатках.
Эвенская палатка выглядит так: большое брезентовое полотно, натянутое на лиственничных жердях, слева от входа обычно расположена печка-буржуйка, тут же сложены дрова. В брезенте есть специально устроенное отверстие для трубы. Напротив печки и вдоль стенки слева от входа располагаются кровати. Если палатка устанавливается на несколько дней, то для сна рубятся «кровати» из бревен. Спать на таких настилах гораздо приятнее и теплее, чем на земле. Сверху палатка накрывается настилом из пленки или другого материала, защищающего от снега и дождя. В центре — стол. После долгих переходов, когда уже была растоплена печка и согрет чай, Ангелина всегда произносила своим нежным голоском: «Как хорошо в палатке!» И это действительно хорошо.
По пути в стадо нас встретили родители Риммы — Анна и Николай. Вместе мы на несколько дней задержались у реки Дулгалах — рыбачили, охотились, ездили в гости к соседям-оленеводам, побывали у заброшенной вышки геологов и на старой метеостанции у озера Сюрюн. Когда продолжили путь, началась зима и лег снег, из-за которого пришлось провести две ночи на следующей стоянке. В этом живописном месте мы встретились с горными баранами, медведицей с медвежонком и сказочными белоснежными куропатками. Завершающий день пути был самым сложным, но наградой стала ночевка уже не в палатке, а в деревянной избушке.
Осенний пересчет оленей — одна из самых важных дат в жизни оленевода. Подведение итогов его работы. Но прежде чем пересчитать стадо, нужно его найти и собрать. Олени пасутся на больших территориях, чтобы обеспечить себя пропитанием, они постоянно передвигаются, при этом не покидая границ своего ареала. Для поиска оленей нам пришлось откочевать из избушек чуть дальше и еще две недели провести в поисках, хотя уже наступила зима. Поиском оленей, как правило, занимаются мужчины, но Римма тоже выезжает в тайгу, чтобы помочь брату и отцу. Кроме этого, она занимается и женской работой: готовит (печет хлеб, жарит эвенские лепешки, пирожки, бозы), стирает, выделывает замшу из оленьих шкур, вышивает традиционные эвенские украшения.
Оленя Риммы зовут Колобок, оленя Анны — Харлей Дэвидсон, оленя Николая — Стальной, Максима — Тугурук. Леня, 12-летний сын Риммы, знает в лицо всех оленей в стаде. Олени не привязываются к людям, не кричат, когда им больно. Когда у нас закончилась еда, Николай забил одного оленя из стада со словами: «Идущий на смерть, приветствую тебя». Оленье молоко высоко ценится, оленья печень — деликатес. Оленьи лапки используют для шитья унтов, из оленьей замши делают одежду. Я наблюдаю, как Ангелина играет в Minecraft, в ее игровом мире бегают олени, я говорю ей: «Ты как настоящий оленевод». Ангелина смотрит на меня как на неразумную: «Я и есть оленевод».
Римма говорит, что с ее поколением оленеводство закончится, все меньше детей хотят продолжать это дело.
Наконец-то настал день, когда стадо собрано, и мы засобирались в обратный путь. На зиму лошадь и ездовые олени остаются пастись вместе со стадом, мы же вернемся на снегоходе. Обратная дорога заняла два дня, но она оказалась сложнее, чем девять дней пути в стадо. Все-таки олень и нарты в тех краях — это самое надежное и безопасное средство передвижения. К снегоходу прикрепили нарты. Одни сани нагрузили вещами, на вторых соорудили кибитку для Ангелины, впереди усадили меня. Наша тяжелая конструкция продвигалась трудно и долго: буксовали, преодолевали наледи, потеряли одну нарту и возвращались за ней, ждали ночью в лесу, чуть не остались без бензина, ночевали в избушке оленеводов. Больше всего боялись молодого льда на озере Себян, однако проехали этот участок быстро и гладко.
С обратным вылетом мне снова повезло. Улетела я буквально автостопом. Плановый рейс из Себян-Кюёля в Якутск отменили, когда будет следующий — неизвестно. Вместо того чтобы, отчаявшись, сидеть и плакать, я быстро собрала вещи, Римма растопила печку, мы «покормили» огонь, а после обзвонили всех знакомых. Оказалось, что через два часа прилетит попутный самолет. И он прилетел. Я запрыгнула в этот кукурузник и отказалась выходить. Пилот ругался, но потом произнес: «Счастливая вы, девушка», выдал мне заявку, куда я вписала свое имя и паспортные данные, и мы полетели.
Возвращаясь из поселка, я смотрела в иллюминатор: Ан-2 летел как раз над местами нашего кочевья. Я знала, что где-то внизу, в холодной тайге, есть несколько человек, с которыми я прожила часть своей жизни, есть и другие люди, но я не смогу разглядеть их отсюда.
Сверху до самого горизонта я вижу только горы, покрытые тайгой.
Ближе к Якутску проснулся молчавший полтора месяца телефон, и одно за другим посыпались сообщения.
