Репортаж подготовила команда проекта Синие Капибары, в нём наставники работают с начинающими журналистами.
Захламленная квартира на востоке Москвы. Веселые обои с совами разрисованы краской. Все поверхности завалены одеждой, пол заставлен посудой, холодильник приоткрыт: он используется вместо шкафа.
Каждый день семилетнего Майка похож на предыдущий: он просыпается раньше всех и играет сам с собой. Он уже привык себя развлекать. Например, собирать города из Lego. Иногда мама разрешает взять ее телефон — тогда можно поиграть или посмотреть мультики. Когда заканчивается еда, родители берут Майка с собой в Реутов, чтобы поискать продукты в мусорном баке за «Пятерочкой». Оттуда же берутся игрушки и одежда — к примеру, самокат, который Майк очень любит. А еще уродливые розовые сапоги, которые ему приходится носить. Они старые, весной и летом в них жарко, но других нет. В магазине родители покупают разве что пиво. Иногда — макароны.
Макароны Майк обычно ест с помидорами — их в мусорке всегда хватает. А вот арбуз он пробовал лишь однажды — принес какой-то «добрый дяденька». Мальчик годами помнил об этом удивительном случае.
У Майка есть мама Роксана. Майк ее очень любит. Когда у мамы есть силы, она учит его читать и писать. А еще — рисовать, это мальчику нравится больше всего. Правда, бумаги дома нет, но Майка это не останавливает: он рисует на стенах.
Еще у Майка есть папа Сережа. Изредка он выводит мальчика погулять на площадке. И сестра Маша — она живет в другой семье, но иногда приезжает, чтобы позаниматься с братом. Друзей у Майка нет, он никогда не был в детском саду или на занятиях.
Майк не знает, что мама болеет. Не знает, почему с ним редко выходят на улицу, почему соседи смотрят косо, почему мама нервничает, когда кто-то приходит в дом. Гостей у них обычно не бывает, но однажды в дверь постучали. Это были представители органов опеки.
В квартире они обнаружили истощенного семилетнего ребенка, который нигде не числился. Восемь лет назад из-за психического заболевания Роксану лишили родительских прав на дочь Машу, поэтому маленького сына она прятала как могла. У Майка даже не было свидетельства о рождении.
Родители Майка не работали, жили впроголодь. С оплатой коммуналки помогала мама Роксаны, бабушка Майка. Когда «несуществующему» ребенку исполнилось семь, соседи заподозрили неладное и пожаловались в опеку. Мальчика увезли в больницу, а Роксану отправили на лечение. Отец и бабушка не смогли забрать Майка. Как и всех детей, временно оставшихся без попечения родителей, его собрались отдать в специальное учреждение — «семейный центр».
Карусель из взрослых
Если забить в гугле «семейный центр», вы получите такое определение: «Семейные центры — это подведомственные департаменту труда и социальной защиты населения учреждения, оказывающие различные социальные услуги». Если ответ вас не удовлетворит, вы можете прочитать о том, как специалисты подобных центров помогают детям и родителям в трудных жизненных ситуациях. Но об одной немаловажной функции, скорее всего, упоминать не станут: в семейных центрах содержатся дети, временно оставшиеся без попечения родителей. Поскольку их родители живы и не ограничены в правах, дети не имеют официального статуса сироты. Их анкеты не отображаются на сайтах, «невидимых» детей нельзя усыновить или даже взять под опеку.
Пока ребенок в центре, у семьи есть шесть месяцев, чтобы реабилитироваться. Семейные центры оказывают родителям помощь в восстановлении. Если семья решает свои проблемы и обретает устойчивость, ребенка возвращают домой. Если же семья не восстанавливается, начинаются суды по ограничению в родительских правах. Так бывает, если родитель ведет себя безответственно или страдает от тяжелой болезни, не позволяющей воспитывать детей. Только когда родители лишены родительских прав или ограничены в них, ребенок получает статус сироты и его переводят в детский дом.
По оценке руководителя проекта «Семьи кризисного размещения» Марии Гаврилиной, каждый третий ребенок в государственных учреждениях не имеет статуса сироты и у него нет шансов попасть в новую семью — даже на время, пока с его семьей ведется работа.
Современные семейные центры не похожи на приюты из старых книжек. В них свежий ремонт, комнаты для сенсорного развития, лучшие игрушки и новые телефоны. И все же это не семья.
«Действительно, детские дома сейчас не выглядят такими обшарпанными, какими когда-то были. Но приют всегда остается приютом, — говорит Мария Гаврилина. — Там под одной крышей собрано много травмированных детей — только что из кризисной ситуации. Иногда это дети после жестокого обращения, после разных видов насилия. Я не могу сказать, что персонал, который занимается там с детьми, — это какие-то черствые люди, нет. Просто у них по четыре нянечки, которые сменяются раз в шесть часов, — 16 нянь за сутки. Плюс еще медицинский персонал, психологи, массажисты… Мы считали, что суммарно больше 20 человек проходит мимо ребенка каждый день. И если ребенок маленький, он из этой толпы не в состоянии выбрать кого-то одного. А с точки зрения ребенка, ему безопасно, только когда рядом есть постоянный взрослый, который о нем заботится. Это может быть родитель или воспитатель, не просто так ведь малыши в детском саду за воспитательницей, как за квочкой, ходят. А в семейных центрах не только несколько смен, так еще из группы в группу переводят ребенка. Он чуть заболел — его тут же в больницу отправили одного, потому что он не может находиться с другими детьми. А когда выздоравливает, еще не факт, что вернут в ту же группу. Потом оттуда и в санаторий отправят или куда-нибудь еще. То есть ребенок запускается по целой карусели учреждений, где нет значимого взрослого. С точки зрения маленького ребенка, это угроза для жизни и здоровья. Словом, мы видим белые стены, хороший ремонт, четырехразовое питание, но не видим всего остального. Не видим, что ребенок переживает внутри себя, когда у него нет того, к кому он может прийти, поплакаться, чтобы его поддержали и пожалели. Объяснили, что с ним будет дальше».
Семья на время
Весной 2023 года благотворительный фонд «Арифметика добра» запустил проект под названием «Семьи кризисного размещения» (СКР), и возглавила его Мария Гаврилина. Целью было помочь детям в трудных жизненных ситуациях. Подобные проекты реализуются и другими некоммерческими организациями — например, благотворительными фондами «Солнечный город» в Новосибирске и АНО «Партнерство каждому ребенку» в Санкт-Петербурге. Во время создания проекта было подписано многостороннее соглашение с департаментом, органами опеки и семейными центрами. СКР — это пилотный проект: команда фонда в сотрудничестве с департаментом и социальными службами выстраивает алгоритмы работы, чтобы в будущем их можно было тиражировать на весь город.
Задача непростая. Если про детские дома знает большинство, то семьи кризисного размещения, как и все неизвестное, вызывают опасение: «Как же я передам ребенка каким-то непонятным людям? Пусть лучше в приюте сидит, где я всегда смогу его навестить». Родители боятся, что в чужой семье окажутся неадекватные люди, которые будут обижать ребенка. Приходится объяснять, что участники проекта проходят социально-психологическое тестирование и тщательную подготовку. Вдобавок большинство из них — уже опытные приемные родители, их много лет сопровождают органы опеки.
Случаются опасения, что временная семья захочет оставить ребенка себе и настроит его против родителей. Но кризисное размещение — не альтернатива кровной семье. Это альтернатива приюту. Опекуны понимают, как важно четко выстраивать границы, чтобы неизбежный разрыв не был слишком болезненным.
Майк стал первым ребенком, попавшим в семью кризисного размещения фонда «Арифметика добра». 2 мая 2023 года он переехал в семью Максима и Марины. В прошлом Марина занималась в школе приемных родителей, которую вела Мария Гаврилина, с тех пор они дружат. Когда появился проект «Семьи кризисного размещения», Мария предложила ей поучаствовать.
В семье уже было четверо кровных сыновей, а три года назад Марина удочерила девочку из детского дома. Этот опыт сделал ее противницей содержания детей в приютах: «Пусть лучше вернется в кровную семью, даже не вполне адекватную. В учреждение ни в коем случае нельзя».
Ради своих убеждений Марина была готова мириться с финансовыми трудностями — ведь в детских домах на каждого ребенка выплачивается внушительная сумма, а расходы кризисных семей покрывает исключительно фонд. «Когда ребенок приходит голый, особенно зимой, надо с ног до головы его одеть. Тяжело без мотивации и поддержки, — вздыхает Марина. — И так люди в очередях за “временными” детьми не стоят».
День друзей и новые привычки
Марина впервые встретилась с Майком в больнице, куда он попал сразу после госпитализации мамы. С мальчиком удалось наладить общение, и через два дня Майк переехал в ее дом. По словам Гаврилиной, в некоторых кейсах «Семей кризисного размещения» времени на знакомство нет совсем — ребенка надо забрать буквально за пару часов.
Дети Максима и Марины уже были подготовлены. Родители несколько лет обсуждали с ними прошлое приемной сестры, так что мальчики отнеслись с пониманием к идее уберечь еще кого-то от детского дома.
По словам Марины, ребята быстро сошлись. Усидчивый Майк приучил ее сыновей часами лепить из пластилина и строить города из Lego. Мальчики же учили его общению и поведению в быту. У себя дома Майк много времени проводил в одиночестве, и поначалу, например, ему даже в голову не приходило, что нужно делиться с другими детьми.
Вскоре Майк подружился и с ребятами по соседству. Когда кто-то из новых приятелей пригласил его на день рождения, вдруг выяснилось, что мальчик не знает, что это такое. Марине и Максиму захотелось устроить ребенку праздник, но дело было в июне, а Майк родился в январе. Тогда они устроили для Майка день друзей с гостями, тортом и подарками. А потом Майк съездил с опекунами на море.
Вот как об этом времени вспоминает сама Марина: «Он пришел с горловым Р и много-много раз в день кричал “Мар-рина! Мар-рина!” Меня Мариной никто дома не называл уже много лет. И я начала понимать, что меня мое имя раздражает. Вообще, первый раз в жизни была такая ситуация, что я его вижу издалека и уже понимаю, что сейчас будет крик “Мар-рина!” Это на первых порах меня выбивало из колеи. А потом он начал нормально выговаривать. И вот это мне запомнилось. Видимо, он привык быть с мамой и меня выделил как значимого взрослого, а мужа сначала вообще не признавал, потому что своего папу он не считал значимым человеком. Майк выделил меня, и все 33 просьбы больше ни к кому не обращал — это была “Марина, Марина”, 24/7. Еще море вспоминается, потому что это для него было серьезное событие. И батут. Майк обожает батут — видимо, он его успокаивает. Чуть поиграет — и сразу: “Я на батут, я на батут”. Это вещи, которых у него никогда не было. Я видела его реакцию, видела его счастье, и это в память врезалось».
«Мы о тебе позаботимся»
В декабре 2023 года, почти через восемь месяцев после помещения Майка во временную семью, его маму Роксану ограничили в родительских правах по состоянию здоровья. Специалисты фонда подобрали для мальчика семью в соответствии с потребностями его развития. В ней он останется до совершеннолетия. У Сергея и Ирины, приемных родителей, четверо родных взрослых детей и большой опыт работы с приемными — двое уже выросли, и в семье к приходу восьмилетнего Майка жили две девочки-подростка и девятилетний Рома.
По словам Ирины, Марина грамотно подготовила ребенка к передаче. Женщины встретились на территории фонда, пообщались с психологами, обсудили, как будет проходить переезд.
«Марина рассказала, что Майк волновался и переживал, — вспоминает Ирина. — На первую встречу мы привели нашего младшего ребенка, Рому, чтобы они вместе поиграли. Мы с Мариной посидели, понаблюдали. Потом Марина вышла, а мы остались одни. Около получаса пробыли вместе, играли, беседовали. Показали Майку видео о нашей семье и договорились, что скоро за ним приедем».
В день отъезда Марина устроила праздничный обед. Соседские дети придумывали Майку добрые пожелания. Когда пришла пора отправляться в новую семью, мальчик шел спокойно, не плакал.
«Ему нужно было, конечно, привыкнуть, но у нас было все готово, — говорит Ирина. — Мы старались куда-то вместе ходить, дни были насыщенные, и я видела, что он заинтересован. Его легко удивить, он всему радуется. “Офигеть” — его любимое слово».
По словам Ирины, трудности возникли только с Ромой: отношения между мальчиками поначалу не сложились. Ей пришлось поддерживать между ними комфортное расстояние, и со временем проблема решилась.
Хотя Майк, как и в кризисной семье, больше привязан к женщине, приемный отец гуляет с ним, играет в футбол, а зимой катается на коньках.
А приемные мамы Майка общаются до сих пор. Ирина рассказывает Марине о жизни мальчика — уже освоившегося, непосредственного и разговорчивого. Сам он вспоминает, что, когда ехал в новую семью, больше всего думал о том самом дне рождения, который не праздновал ни разу в жизни. Его он дождался только в семье Ирины и Сергея, получив в подарок набор Lego и костюм Капитана Америки.
Майк не называет Ирину мамой, и ее это устраивает: «У него есть мама, она просто болеет. Он ее любит, не боится, потому что в его семье не было жестокого обращения. Майк вообще не считает, что те условия были сильно хуже, чем сейчас. Просто еды было мало. Поэтому мне неуместно называть себя его мамой. Лучше сказать: “Мы о тебе заботимся, тебя любим и готовы также позаботиться о твоей маме. Если будет возможность, мы с ней обязательно встретимся”».
Проект «Семьи кризисного размещения» при поддержке фонда «Арифметика добра» помог уже девяти детям избежать попадания в приют. А трем из этих девяти подобраны постоянные приемные семьи.
«В настоящих условиях нестабильности непросто делать нашу работу, но тем не менее это очень нужно сейчас. Как минимум потому, что семей, нуждающихся в подобной поддержке, стало больше, — поясняет руководитель проекта Мария Гаврилина. — Папа, допустим, на СВО, у мамы что-то со здоровьем случилось, ей нужно лечь в больницу. Иногда получается папу быстро вызвать с СВО, за несколько дней. Но если случится что-то внезапное, ребенок может попасть в приют. Мы готовы, в принципе, даже на неделю-полторы детей принимать, на короткий срок. У нас происходит постоянное сопровождение семьи специалистами, встречи всех семей кризисного размещения. Плюс индивидуальная работа. Психологи работают как с опекунами, так и с временно размещенным ребенком, помогают ему держаться в позиции гостя».
Куратор, а также семейный и взрослый психологи поддерживают всех участников проекта. Давайте поможем фонду оплатить их работу, чтобы у других детей, как и у Майка, появилась возможность найти себе надежного временного взрослого. Пожалуйста, оформите пожертвование на любую сумму! Спасибо.