Иглы и шаманы
В мире растет количество женщин-предпринимателей. Россию эта тенденция тоже не обошла стороной: оказывается, например, что больше всего бизнесвумен — в Республике Тыва. В то же время хуже всего женский бизнес развивается в Мордовии. «Такие дела» нашли героинь в обоих регионах, и каждая из них рассказала свою историю
В мире растет количество женщин-предпринимателей, констатирует Всемирный банк. Около 37% компаний в мире принадлежит женщинам. В США этот показатель за три года вырос на 114%. В России же за три года (с 2021-го по 2024-й) доля женщин в бизнесе увеличилась с 32 до 41%. Например, по данным Альфа-Банка, ежегодно 35% женщин открывают бизнес-счета. Средний возраст этих женщин составляет 40–42 года, и в основном их бизнес относится к сфере розничной и оптовой торговли, а также касается риелторской деятельности.
Согласно рейтингу платформы «Если быть точным», больше всего предпринимательниц в Туве: 40,7% юрлиц в республике зарегистрировали женщины. В топе регионов-аутсайдеров (где предпринимательниц меньше всего) вместе с Дагестаном (24,4%) и Чечней (24,7%) держится Мордовия (27,7%).
«Такие дела» поговорили с предпринимательницами из Тувы и Мордовии, чтобы понять, как живется женскому бизнесу в регионах. Сайзанак Тинмей из Тувы работает в индустрии гостеприимства, строит глэмпинг и проводит фестиваль шаманов. Ольга Напалкова из Мордовии — хозяйка бренда одежды «Катрин» — много лет скрывала, что костюмы, которые охотно покупают по всей стране, шьются в Саранске. Обеим героиням «Таких дел» присущи упорство, с которым они идут вперед, невзирая на потери, и кайф от того, что они делают.
Край сильных женщин
«Я Сайзанак из Республики Тыва. Я мама четырех сыновей. Я построила первый в республике круглогодичный глэмпинг. Я могу рассказать про самую вкусную баранину в России. Показать вам самые красивые места республики, познакомить с лучшими шаманами, нашими национальными традициями, обрядами и кухней».
Так Сайзанак Тинмей представляет себя на встрече Лиги успешных женщин из Хакасии, Красноярского края и Тувы, которые собрались в ее эколофте «Асанкхейя» в 20 километрах от Кызыла.
Тыва, или Тува (оба варианта равнозначны и правильны), — удивительный край степей и холмов в верховьях Енисея, на границе с Монголией. Здесь верят в Будду и ходят к шаманам. Обряды, ритуалы, традиции и прочая эзотерика вплетены в повседневную жизнь. Через день уже перестаешь удивляться, что потомственная шаманка Ялэва Тарма, только что камлавшая о финансовом благополучии собравшихся, в недавнем прошлом школьный учитель физики и информатики, а сейчас хозяйка небольшого салона красоты, сняв дериг (шаманский костюм для камлания) и отложив бубен, легко переключается на обсуждение бизнеса, «ноготочки», монетизацию и прочие мирские дела. Она рассказывает, что быть шаманом — не ее выбор, этот дар перешел ей от предков, и противостоять ему невозможно. Хотя она и пыталась: в юности ей даже доставалось кнутом за неусердное обучение от наставника в Монголии.
Сайзанак тоже не разделяет бизнес и культ: с утра проводит ритуал разбрызгивания чая с молоком на разные стороны света, прикармливая таким образом духов стихий и духов предков, и тут же погружается в расчет себестоимости августовского фестиваля.
В большом белом шатре, украшенном цветами, где обычно проходят свадьбы, предпринимательницы рассказывают про свой бизнес и чем они могут быть полезны друг другу: агентство недвижимости, кондитерская, психология, сервис, мастерские, ателье, оптовая торговля, пекарня…
Я спрашиваю у участниц лиги: почему именно в Туве так много предпринимательниц?
— Матриархат, — смеются в зале.
— Даже среди покупателей стройматериалов у меня больше женщин, — рассказывает Марина Филиппова, хозяйка столярного производства. — Семьи многодетные, пособия сейчас платят приличные, и жены сами предлагают мужчинам не работать, а сидеть дома.
— Когда подняли выплаты на детей, у меня исчезла половина сотрудников мужского пола, — говорит Сайзанак. — Женщины стали предлагать мужьям не работать, а сидеть с детьми. Так исторически сложилось, что женщины в Туве более инициативные, они привыкли нести ответственность за семью и детей. Поэтому и в бизнесе их много.
Основной бизнес Сайзанак — агентство по организации событий и торжеств: свадеб, семейных праздников, фестивалей и энерготуров. А еще круглогодичный глэмпинг в лесу, на берегу незамерзающей речки, который они с мужем начали строить три года назад. Сейчас это шатер на 300 мест, есть фотозона, юрта для отдыха, камерных торжеств и этнических гастроужинов, а также панорамная баня и теплые купольные домики с видом на лес и речку. Скоро здесь откроется музей «Дом шамана» и будут проводить прием сами шаманы, с которыми сотрудничает Сайзанак.
Меня смущает количество шаманизма и мистики вокруг, но Сайзанак уверяет, что это именно то, ради чего в республику едут туристы из других регионов. И ей хотелось бы, чтобы эколофт стал для них точкой притяжения.
«Люди в России плохо знают, где мы находимся, — добавляет она. — Часто, когда я представляюсь, переспрашивают: “Откуда вы, из Тулы?”»
Триста тувинцев и одна коса
Свой бизнес у Сайзанак появился в 2015 году, хотя первый предпринимательский опыт она получила еще в юности. Из-за несчастной любви бросила университет и решила челночить. Этим в середине девяностых промышляли многие. Таскала из Казахстана и Кыргызстана огромные баулы одежды и текстиля, продавала на рынке в Кызыле. Пока семейный совет не вынес решение: коммерцию прекратить и взяться наконец за ум.
По словам Сайзанак, семейный совет в ее случае — не просто фигура речи. По важным вопросам в их доме собирались близкие родственники, мамины сестры, и принимали коллегиальные решения. Так, семейный совет не отпустил после школы отличницу Сайзанак учиться за пределы республики и постановил идти на филфак, хотя она рвалась на физмат. Глава семейного совета — старшая сестра мамы Сайзанак — работала в правительстве республики и сказала, что в администрации открылась вакансия референта. Надо идти работать и восстанавливаться в университете. Никаких возражений семейный матриархат не принял.
Поначалу Сайзанак была в шоке от перемен в жизни. Работа на рынке приносила живые деньги, а на госслужбе в 1997 году были крошечные оклады и многомесячные задержки зарплаты. Все вокруг говорили на тувинском, который она хорошо понимала, но почти не говорила: стеснялась. Пришлось быстро встраиваться.
В администрации она проработала 17 лет. Два раза вышла замуж и родила четверых сыновей. Ушла она в 2014 году с должности начальника организационного управления аппарата республиканского правительства — после празднования столетия единения Тувы с Россией. Сумасшедший год, в течение которого она дневала и ночевала на работе, закончился логично: муж не выдержал и предложил совсем переехать на работу, с раскладушкой, или увольняться.
«Я к тому моменту уже так выгорела, что даже не сопротивлялась. Решила: уйду в домохозяйки, буду заниматься домом и детьми — младшему, Артему, тогда было всего два года. Я и правда верила, что смогу сидеть дома», — смеется Сайзанак.
Через три месяца ее мужчины взвыли: «Займись уже чем-нибудь».
«Может, свадебное агентство? — предложил муж Владимир, размышляя, куда направить неуемную энергию жены. — Лучше всего у тебя получается организовывать людей».
«Кто же в здравом уме возьмется организовывать 300 тувинцев», — хмыкнула Сайзанак, а сама задумалась. Свадебных агентств, которые предлагали бы мероприятие под ключ, в Туве не было. А свадьбы в республике традиционно празднуют с размахом, приглашая по 250–300 гостей. Как бизнес может и «зайти».
Сайзанак изучила рынок, посмотрела, как в России работают свадебные агентства и какие услуги они предлагают, примерила на Туву и поняла, что все это она умеет. Нашла в Красноярске свадебное агентство, которое продавало франшизы. За 50 тысяч рублей франчайзи получал брендбук с шаблонами сценариев, приглашений, визиток и рекомендациями по ведению бизнеса. Начинать собственный бизнес хоть с какой-то поддержкой было не так страшно.
Ставку Сайзанак решила делать на красивые выездные церемонии: их в Туве не было. Все свадьбы начинались с традиционной скучной регистрации в загсе с речами про корабль любви в океане жизни, хотя в республике возрождался интерес к свадьбам в национальных традициях и костюмах. «Некоторые сейчас даже обряд расплетания кос проводят. Незамужняя тувинка традиционно носила одну косу, а замужняя — две», — поясняет Сайзанак.
Первым делом красноярские партнеры посоветовали организовать свадебную выставку, чтобы наглядно продемонстрировать будущим молодоженам новую услугу и привлечь потенциальных партнеров и подрядчиков. Они даже взялись провести мастер-классы для регистраторов, ведущих и фотографов. С загсом тоже удалось договориться о выездных церемониях: несколько регистраторов охотно прошли обучение.
Первые клиенты появились сразу. Услуга стоила 50 тысяч рублей плюс 10% от бюджета свадьбы. Заказов хватало, в высокий сезон агентство параллельно готовило сразу по несколько свадеб. Поняв, что такое свадьба с организатором, люди захотели избавить себя от головной боли — разбираться с сотнями родственников. Заработало сарафанное радио. Чаще всего клиенты обращались в агентство Сайзанак после того, как побывали на одной из ее свадеб.
Через год у агентства появилась Школа молодоженов. Ее Сайзанак придумала, чтобы показать молодоженам, как далеко шагнула свадебная индустрия. Ограниченность их представлений о прекрасном сильно тормозила развитие агентства: у Сайзанак уже дергался глаз, когда очередная невеста просила украсить столы воздушными шариками.
В 2016-м агентство арендовало большой банкетный зал с собственной кухней, и Сайзанак погрузилась в мир общепита. Со своими поварами она выиграла региональный этап гастрономического фестиваля тувинской баранины. Привезла в республику известного ресторатора Николая Ильина и его Школу кулинаров, чтобы обучать поваров, рестораторов и персонал.
Новые обряды
Все рухнуло из-за локдауна.
«Банкетный зал в пандемию мы потеряли. И вместе с ним потеряли 13 миллионов рублей. Не знаю, как мы тогда это пережили», — рассказывает Сайзанак.
На момент запрета на проведение мероприятий у Сайзанак были забронированы банкеты на год вперед. Предоплату от них уже успели вложить в обновление интерьера и новое оборудование — все пришлось возвращать. Когда почти через два года ковидные ограничения отменили и снова начались мероприятия, собственник банкетного зала за непогашенный долг без предупреждения срезал замки и выставил у здания охрану.
Внутри осталось оборудование, закупленные продукты и даже курдюки, принесенные молодоженами, — свадьба должна была состояться на днях.
«Самым уважаемым гостям на свадьбе дарится курдюк, отварной или запеченный, — поясняет в скобках Сайзанак. — Для свадебного торжества отбираются самые большие и жирные. По давней традиции один курдюк ставился в середину зала в знак уважения к гостям, нарезался на маленькие кусочки и разносился по столам.
Мне кажется, я тогда поседела, — продолжает вспоминать Сайзанак о крахе своего предприятия. — Мы вызывали полицию, обращались в прокуратуру, но ничего не смогли сделать. Нужно было срочно решать что-то со свадьбами».
Сайзанак попросила о помощи коллег. Кто-то помог найти помещение, посуду и декор собирали всем миром по ресторанам. Кто-то из коллег пустил к себе поваров Сайзанак — готовить заказанные для банкета блюда.
Потом Сайзанак с мужем Владимиром продали квартиру, за которую только выплатили ипотеку, чтобы погасить часть долгов. И стали размышлять, как жить дальше. Тогда и возникла шальная идея — разбить в лесу шатер и устраивать свадьбы там.
С большого шатра для мероприятий и начался эколофт «Асанкхейя» — потом уже к нему добавились домики для отдыха и другая инфраструктура. Площадка в лесу оказалась идеально подходящей и для фестиваля эзотерики и шаманизма «Сарыг буру» — любимого детища Сайзанак.
Еще до пандемии она обратила внимание, что люди вокруг стали активно интересоваться разными духовными практиками, курсами самопознания, читать эзотерическую литературу, ходить к тарологам, нумерологам, проводить обряды. Тогда Сайзанак к этому относилась скептически, но подумала, что, если собрать вместе специалистов и любителей этих тем, может получиться интересное и коммерчески успешное событие.
«У меня классическое советское воспитание, — рассказывает Сайзанак. — Несколько лет мы жили в Ленинграде, пока мама училась в аспирантуре. В Кызыле я училась в русской школе. Не верила я во все это. Хотя помню, что в детстве бабушка возила меня на какие-то обряды шаманские, которые тайно проводили в лесах: в СССР шаманизм был под запретом. А позже мама увлеклась буддизмом и говорила, что нужно очистить жилище или пригласить наших лам. В итоге меня, скептика, мой собственный фестиваль и энерготуры переубедили».
С тех пор Сайзанак вместе с гостями своих мероприятий стала участвовать во всех практиках и обрядах, общаться с шаманами и проводниками. Сейчас она уверяет, что ощутила в себе явные изменения, а после одного из энерготуров и медитаций с шаманом даже восстановила отношения с отцом, с которым не общалась почти 30 лет. Скепсиса в ней поубавилось, а вот энергии теперь гораздо больше.
Мордовское шитье
Когда я спросила Сайзанак, в чем особенности женского бизнеса, она ответила, что чаще всего женщина придумывает бизнес, решая свои собственные запросы. Когда ей чего-то не хватает, она уверена, что такая же проблема есть и у других женщин. И придумывает, как помочь себе и другим.
Ольга Напалкова из Саранска, владелица бренда дизайнерской одежды «Катрин», начала шить костюмы именно по этой причине — не могла найти качественные вещи, которые хорошо сидели бы на нестандартной фигуре. И нащупала больное место многих женщин. В девяностые вещевые рынки были завалены ширпотребом. А Ольга любила жакеты, классические силуэты и хорошую посадку. Пришлось все создавать самой.
Шить Оле нравилось с детства. Мама с бабушкой охотно проводили вечера со швейной машинкой, выкройками и отпаривателем. Оля крутилась рядом. Часами рассматривала в журналах картинки элегантно одетых женщин. А с тех пор как в 12 лет случайно увидела показ мод в саранском доме быта, мечтала стать дизайнером одежды, чтобы когда-нибудь и ее наряды оказались на подиуме.
Но учиться после школы Ольга пошла в университет, на инженера-строителя.
«В 1997 году, когда я окончила университет, все строительные компании в нашем городе были на грани закрытия, объекты заморожены, люди месяцами не видели зарплат. Мне с трехлетней дочкой на руках нужно было как-то зарабатывать. Сначала мы с мужем закупали в Москве для перепродажи одежду и сувениры с подарками. А потом я начала шить», — вспоминает Ольга. Тогда это было просто хобби, которое позволяло ей хоть что-то зарабатывать. Чтобы шить и кроить профессионально, Ольга со своим университетским дипломом пошла учиться в ПТУ.
Она шила по индивидуальным заказам и на продажу. В будни не вылезала из-за машинки, в выходные продавала на рынке костюмы из приличной костюмной ткани, которые сильно отличались от ширпотреба. Когда Ольга поняла, что ее продукция пользуется спросом и ее покупают оптовики для магазинов, а объема, который она в состоянии отшить самостоятельно, недостаточно, она решила взять в аренду помещение со швейными машинками и двух швей в помощь. Эпоха доморощенного цеха в кладовке, куда она запиралась от детей, закончилась.
Обвал случился в 2008 году. У Напалковой было уже шесть сотрудниц. Они отшивали большой объем одежды в расчете на закупку оптовиков. А оптовики не пришли. Грянул кризис. Кто-то закрыл свои точки, кто-то перешел на торговлю одеждой более дешевого сегмента. Покупательная способность рухнула, рынки завалило китайским ширпотребом, и Ольга осталась с полным складом.
«Я очень расстроилась из-за своей безграмотности и беспомощности в управленческом смысле, — поясняет она. — Надежда, что, раз одежда качественная, ее точно купят, была основана ни на чем. Распродать все эти запасы нам стоило больших усилий. Мы с мужем загружали машину и каждые выходные ездили по рынкам в разных райцентрах».
Именно после первого обидного провала Ольга решила, что им в Саранске нужна своя точка реализации — свой магазин и торговая марка. В названии «Катрин» обыграли имя дочки Кати. А спустя 10 лет именно Катя стала главным дизайнером бренда и революционером менеджмента.
Тайный портной
Интервью в магазине модной одежды среди сочных летних нарядов — то еще испытание для шопоголика. В ходе разговора я разглядываю коллекцию в цвете манго, представляя, как будут смотреться удлиненные городские шорты со светло-зеленым твидовым бомбером.
Одежда под брендом «Катрин» стала продаваться в Мордовии с 2008 года. Магазин менял дислокацию, но неизменно предлагал женщинам что-то костюмное, классическое и элегантное, а иногда — хулигански молодежное или, наоборот, чересчур сдержанное и консервативное. В городе ходили слухи, что одежду привозили из Москвы или из Беларуси, а может быть, даже из-за границы. Тайна «Катрин» раскрылась только несколько лет назад.
«Да, много лет мы нигде не афишировали, что создаем и отшиваем всю одежду здесь, в Саранске, — смущенно рассказывает Ольга. — Привозное в глазах покупателя было более ценным. А местное вызывало предубеждение. Сейчас ситуация изменилась».
Иногда ложь приводила к курьезам. Ольге так хотелось угодить покупателям, которым нравились ее костюмы, что магазин даже предлагал услугу индивидуального пошива, если покупательнице не подходил стандартный размер. Когда одна такая покупательница забирала новый, отлично посаженный на нестандартную фигуру костюм, она вздохнула и, глядя на кронштейны с серийными жакетами, сказала: «Вот по этим сразу видно качество — Москва, а у нас шить не умеют» — и удалилась, поджав губы.
«Мне очень хотелось ей сказать, что эти костюмы шил один человек, — вспоминает Ольга. — А мастера у меня всегда работали самые лучшие: я брала на работу именно портных, а не швей-мотористок».
Практику заигрываний с покупателями Ольга довольно быстро прекратила. Вообще, осознание количества ошибок, которые она сделала в управлении компанией, пришло только после того, как к делу присоединилась дочь Катя. Ольга признается, что ее, как и многих знакомых предпринимателей, подводило недостаточное внимание к бизнес-планированию и финансовым моделям. Точка безубыточности, маржинальность, инвестиционные затраты, прибыльность, доход в расчет не брались. Есть денежный поток — с него и живут.
— Для меня предпринимательство — это возможность заниматься тем, что мне нравится. Но это тяжелое испытание, и я хотела бы, чтобы мои дети были просто хорошими специалистами и работали в найме. И хотя мне очень была нужна Катюшина помощь, я ей говорила, что не обижусь, если она решит не заниматься «Катрин»…
— Говорила со слезами на глазах — так, что нельзя было отказаться, — хихикает Катя, сбивая мамин патетический тон.
Строчки-матери
В дизайнеры Екатерина Шабанова не собиралась. В студенческие годы работала в мамином магазине продавцом и больше интересовалась управлением розницей, маркетингом, развитием и продвижением бренда, чем дизайном. Потом из «Катрин» ушла постоянный дизайнер. Ольге долго не удавалось найти достойную замену. Пару лет компания держалась на старых запасах, просто меняя ткани и перевыпуская одни и те же модели. Екатерина попробовала заткнуть амбразуру собой, но быстро поняла, что для такой должности ей не хватает знаний, и поехала учиться в Институт моды в Питере.
Первая коллекция, созданная Катей после учебы, выиграла премию в Питере и провалилась в Саранске. Некоторые модели из той линейки Екатерина сейчас планирует доработать и снова выпустить на рынок, но тогда для покупателей коллекция оказалась чересчур смелой. Зато со следующей ситуация выправилась. А Катя пошла учиться дальше — уже управлению бизнесом в фешен-индустрии.
— Главная моя ошибка была в том, что я не понимала, на кого мы шьем, — объясняет Ольга. — Не было концепции, формирования коллекции. Одежда была в разной стилистике. Что-то я придумала, что-то дизайнер принес, какую-то модель шили, исходя из ткани. Нас швыряло из стороны в сторону. Катя убедила меня в главном — невозможно объять необъятное. С этим трудно не согласиться. Сейчас у нас есть четкая ДНК компании и наша целевая аудитория. Мы за год совершенно перестроились, и это дало свои результаты.
— Поначалу мама, конечно, сопротивлялась, — тихо хмыкает Екатерина, — но у нас подходящие характеры. Мама более взрывная и эмоциональная, а я продавливаю спокойствием.
«Главней всего погода в доме», — надрывается голос Долиной, перебивая звуки машинок в швейном цехе. На производстве в самую жару отшивают осенне-зимнюю коллекцию. С августа у «Катрин» вновь заработают сайт и интернет-магазин, которого лишились из-за санкций: магазин работал на канадской платформе.
Несмотря на эмоционально тяжелую для обеих предпринимательниц перенастройку, их бизнес получил новый импульс. Сейчас у сети два фирменных магазина в Саранске и Пензе и один партнерский в Сарове. В будущем «Катрин» планирует открыть собственные магазины в Нижнем Новгороде, Москве и Петербурге и запустить франшизу.
«А с результатами исследования, что в Мордовии мало женщин-предпринимательниц, я не согласна, — заключает Ольга. — Думаю, цифры не отражают реальной картины. Любые предприятия, как правило, бизнес семейный. Возможно, в Мордовии он чаще оформляется на мужчину. В нашем случае бизнес записан на меня, но я четко осознаю, что производство и троих детей в одиночку не вытянула бы. Муж мне очень помогал, взяв на себя часть домашних забот и ответственности. Я знаю много предприятий, которые ведут женщины. Я бываю на правительственных совещаниях для предпринимателей, и там всегда очень много женщин в зале. Уверена, что женщины быстрее адаптируются к переменам и выживают в кризисы».
Прочитать об условиях выгодного обслуживания для индивидуальных предпринимателей и малого бизнеса в Альфа-Банке можно здесь. Многие банки недооценивают малый бизнес, но Альфа-Банк всегда думал иначе: расскажите о своем деле и получите поддержку в Фонде Немалого Бизнеса. А важные новости для предпринимателей и их успешные истории читайте в телеграм-канале «Немалый бизнес».
