Кирилл: «Оказывается, я могу танцевать трезвым»
Кирилл сам себя называет «юбилейный мишка» — потому что родился в год Олимпиады. На его родине, в Башкортостане, у отца был заготовительный бизнес, но дело шло непросто: ОБХСС частным предпринимателям вставлял палки в колеса. Попытки выйти из этого замкнутого круга приводили к серым схемам, знакомствам в криминальных кругах и рискам оказаться в тюрьме, поэтому семья переехала в Волгоград. Кириллу тогда было пять лет, средней сестре — четыре, а через год родилась младшая, Настя.
Многодетной семье дали квартиру, жизнь вроде бы налаживалась. Но родители нередко ссорились. Кирилл замечал, что чаще всего это происходило на фоне алкоголя («Они не были алкоголиками, но выпивали — все же выпивают»). Были и долги перед «авторитетами», из-за чего пришлось продать квартиру, но это уже позже. А поначалу — садик, школа, техникум. На инженера измерительных приборов, правда, Кирилл не доучился: специальность не нравилась.
«В голове вообще не было ничего: сплошной расслабон и романтика, девушки, пиво, сигареты, — признается Кирилл. — Одно хорошо: отучился и получил права. Причем учился в ДОСААФ — это не какая-то там частная забегаловка, нас в ежовых рукавицах держали, в итоге машина потом всегда давала мне работу. Был и водителем бизнес-такси, и водителем маршрутки. Поначалу это приносило прибыль. Помню, я тогда всегда одевался с иголочки: белая рубашечка, приличные брюки, ботинки. В мою маршрутку в первую всегда люди заходили, даже если несколько нас стояло. Девушки, я видел, некоторые прямо специально меня ждали. Приятно же в ухоженном транспорте ехать с водителем, который показывает, что ему важно производить хорошее впечатление».
Стремление сохранить работу, а конкретно — права, до последнего удерживало Кирилла от запойного пьянства. «Я пиво выпивал, и мне казалось, ничего в этом страшного. Вот начальник мой — тот вообще мог неделями из дома не выходить, звонил мне после получки, просил привезти ящик водки. А я что? Я же подчиненный. Ну и хорошо с начальством дружить, потом он на мои отгулы внеплановые тоже сквозь пальцы смотрел».
Но отгулы стали происходить все чаще. Это сказывалось на зарплате, ведь платили посменно. Отношениям тоже на пользу не шло. К тому моменту у Кирилла уже были жена и сын. Но скандалы происходили все чаще, поскольку за пивной пеленой он их попросту не замечал.
«Мне нравилось пиво, но и крепкий алкоголь пили, бывало. Теперь я от психолога знаю, что это называется “розовый период”: когда первую рюмочку выпиваешь, ты такой расслабленный сразу, жизнь красками начинает играть. По этому ощущению чаще всего скучают. И мне нравилось, каким я становлюсь под алкоголем. Я делался такой дерзкий, безбашенный, как супергерой — все могу. Такой интересный, яркий. Танцевать начинал. Без пива было неловко, а так раскрепощался. Я вообще люблю танцевать. Но только сейчас понял, что, оказывается, могу танцевать и трезвым».
К этому осознанию пришлось проделать огромный путь. Расстаться с женой — причем весьма эмоционально, практически с проклятиями (с ребенком общение полностью прервалось, о чем Кирилл очень сожалеет: «Я во всю ивановскую от радости вопил, когда узнал, что сын!»). Затем потерять еще одну потенциальную семью: увел от мужа коллегу с ребенком, искренне верил, что и это навсегда («Все готов был для них сделать»), но у жизни особый юмор — девушка изменила и Кириллу.
В тоске и надежде найти новый заработок и новое счастье мужчина отправился за Урал — там ждала женщина, с которой познакомились в интернете. Но и тут не сложилось: она «забыла» упомянуть, что передвигается на коляске, а Кирилл к такому был не готов. На удивление быстро в этом же небольшом городке нашлась другая барышня — с небольшим загородным домиком, готовая уйти от мужа ради Кирилла. Но вот беда: выпивала. И понеслось.
В тот момент, когда подвыпившая пассия внезапно решила разорвать отношения, молодой человек очнулся в абсолютно чужом городе без денег, без крыши над головой, без друзей, семьи и каких-либо перспектив. Спасла церковь. «Батюшка дал мне приют, но с одним условием: не употреблять. И это было настоящее чудо: я действительно не пил. Вот даже желания не было. Почти два месяца. Но потом все равно сорвался».
Деньги на билет до Москвы Кириллу прислала сестра. К тому моменту она не только сама прочно устроилась в столице, но и перевезла туда родителей. Брата тоже звала, но он до последнего не соглашался. Теперь выбора не осталось. Но дома его ждало условие: никакого алкоголя. Кирилла хватило на неделю. И родители четко поняли, что с этим надо что-то делать.
Для тех, кто готов работать над собой
Руководитель проекта «Постреабилитация» Юлия Кузнецова признается, что Кирилл стал исключением из правил. Обязательное требование к вступающим в программу — прохождение медицинского лечения. За Кирилла же просил отец. Уговаривал взять сына, умолял. И Юлия под свою ответственность пообещала: если Кирилл сам придет в проект, она ему не откажет.
«Я удивилась, что он все-таки пришел, — честно признается Юлия, — но именно сознательное решение — это то, чего мы действительно требуем от участников проекта. Мы предоставляем общежитие, помогаем в прохождении программы “12 шагов”, с подопечными работают психологи, но нам принципиально важно, чтобы человек сам был готов включаться и работать. Мы не оказываем лицензированных медицинских услуг, наша задача — адаптировать человека к жизни в трезвости, вернусь его в социум, помочь с работой, мышлением, контролем эмоций и болезненной тяги. Это долгий и непростой путь, и важно, чтобы человек понимал, зачем он в проекте. “Для галочки” тут не работает. В острой абстиненции все рассказывают, как устали, как хотят завязать. И они не врут, просто состояние организма не позволяет адекватно оценить свои возможности и желания, а как только человеку становится легче, он перестает даже думать про реальную реабилитацию. Именно поэтому нам так важно, чтобы человек был чист. Отчасти это залог его мотивированности, а следовательно, и успеха работы наших специалистов».
Основной контингент «Постреабилитации» — взрослые люди 30–50 лет, хотя были и случаи работы с ребятами 18–19 лет или людьми после 60. «Но именно 40+ — возраст, когда приходит психологическая зрелость, происходит переоценка ценностей, — объясняет Юлия. — В эти годы появляется понимание, что самостоятельно не получится избавиться от болезни. Часто это сложно принять, ведь зависимые люди инфантильны, они перекладывают ответственность на других, ведь все это время они находились в иллюзорном мире».
Проект «Постреабилитация» ведет БО «Небомживы», которая изначально помогает бездомным. По этой причине и в постреабилитационном направлении работа идет в основном с теми, кому некуда идти после снятия первичной абстиненции: у них нет дома либо утрачены отношения с родственниками, с семьей, которая не готова принять обратно. Либо возвращение чревато встречей с окружением, в котором употребление — норма (а значит, они почти наверняка сразу же сорвутся). Такая специфика формирует что-то вроде сезонности спроса на услуги проекта: летом обращений меньше, чем зимой. Отток происходит приблизительно после майских праздников, а срывов и обращений больше всего в новогодние выходные.
Проблема алкоголизма для России своего рода шаблон. «Пьющая страна». И хотя статистика с 2010 по 2021 год была успокаивающей, отечественная медицина отчитывалась о стабильном снижении процента новых диагнозов алкогольной зависимости, в 2022 году все изменилось. Цифры снова поползли вверх: в сборнике Росстата «Здравоохранение в России — 2023» новых диагнозов насчитали 54,2 тысячи (годом ранее было 47 тысяч). А всего с алкогольной зависимостью в России живет около двух миллионов человек, но посчитаны только те, кому был официально поставлен медицинский диагноз. По факту же многие даже себе не готовы признаться в проблеме, поэтому реальные цифры существенно выше. Аналогичная ситуация и с наркозависимостью: по официальным данным, ей в РФ подвержено около 400 тысяч человек.
По данным проекта «Трезвая Россия», реальная ситуация куда страшнее: в 2023 году количество людей с пристрастием к психоактивным веществам приближалось к шести миллионам, а это 3,5% численности населения страны. В 2022 году Минздрав сообщил, что число россиян с синдромом алкогольной зависимости в сельской местности выросло еще на 7%. Продажи крепкого алкоголя подскочили на 7,5% (FinExpertiza). При этом ФОМ подчеркивал, что в 2022 году уровень тревожности россиян побил все рекорды: 70% — максимальный показатель за последние годы. А тревога и стрессы провоцируют зависимость. Ведь большинство людей воспринимают алкоголь и наркотики как быстрый способ уйти от реальности, с которой им сложно смириться.
Арсен: «Я не знал, что бывает по-другому»
В отличие от Кирилла у Арсена не было полной семьи, но тех, кого он считал братьями и сестрами, было куда больше, ведь рос мальчик в детском доме. Воспитателям там было не до детей: лишь бы были одеты, накормлены и не производили плачевного впечатления. Для отчетности этого хватало. Ну а то, что курят и выпивают, — так это ж все так. Главным потрясением для Арсена стал выход из детского дома. В стенах учреждения не было комфортно, но там хотя бы работали понятные правила. А тут взрослая жизнь обрушилась всем своим хаосом. Юноше хотелось денег, любви, успеха. Как их получить, объяснили в мире криминала. Неудивительно, что «мальчик на подхвате» быстро загремел в тюрьму.
«Я был абсолютно асоциален, для меня и люди, и правила — это все были какие-то условности, — вспоминает Арсен. — Ну допустим, я выхожу на улицу, вижу магазин. Захожу и беру, что хочу. Зачем мне покупать? Я это украду. С людьми так же. Никаких правил не существует. Их для меня как будто нет — никакого общества».
Небольшой период спокойствия после тюрьмы, когда появилось, было, желание завязать сразу со всем — и с употреблением, и с криминалом, — принес в жизнь Арсена два брака, во втором даже родилась дочь, с которой благодаря проекту «Постреабилитация» удалось восстановить общение. Теперь семилетняя девочка хотя бы видит папин осмысленный взгляд.
«Я же понимаю, отчего все рушилось, — признается Арсен. — Мои хотелки всегда были на первом месте, я требовал от людей, чтобы они мне давали, давали, мне всегда было мало или “не так”. У зависимых есть такая штука — подсаживать людей на вину, как будто это все остальные виноваты, что мы пьем или торчим. И я этим постоянно манипулировал. Все вокруг были мне должны. Было множество обид: на взрослых, которые бросили, на людей, у которых есть родители, на воспитателей, на тех, кого усыновили… Обиды, обиды. Мир несправедлив, короче. А потом — я же не видел ничего другого. Я почти до 30 лет думал, что все так живут: обманывают, воруют и дерутся, пьют и колются — и больше ничего. Поэтому и не было никаких ни планов, ни желаний. К чему стремиться-то? Я просто уходил в себя через зависимость. Меня не было вообще. Вроде сидит человек, а на самом деле его нет. Я ничего плохого не делал, агрессию никакую не проявлял. Я просто отсутствовал. А теперь научился жить здесь и сейчас, управлять собой. Увидел, что в принципе бывает по-другому».
Инструменты для жизни
На счету у Арсена семнадцать стационаров в наркологических клиниках. Семнадцать попыток изменить свою жизнь. И все они не увенчались успехом. Сейчас он пришел в проект «Постреабилитация». Рекламу программы нашел как раз при последней попытке очиститься. На вопрос, почему именно в этом проекте ему удалось удержаться в трезвости целый год, Арсен отвечает так:
«В этот раз мне дали возможность управлять собой. Не мной управляли, что-то навязывая, а предоставили выбор делать то, что считаю нужным для себя. Но, конечно, в определенных рамках. Есть режим, есть обязанности, есть дисциплина. В остальном я сам решаю, как мне жить и что делать. Все карты в руки. Это меня и подстегнуло. Обычно я все перекладывал на других людей: пусть они мною занимаются, мотивируют, спасают. Понятно, что так ничего и не происходило. А здесь мне дали инструменты: как управлять эмоциями, мыслями (научили выгружать все через записи, например). Выявили, что у меня была проблема: никогда не заканчивал начатое. Помогли найти работу, где каждый день — отдельная задача от и до. Мне показали, как вести планирование. Как закрывать гештальты (я и знать не знал про такую технику). Теперь вижу, что и зачем делаю».
«В “Постреабилитации” человеку дают инструменты, с которыми можно строить трезвую жизнь, — объясняет Кирилл. — Вот простое, казалось бы, правило: зависимому нельзя быть голодным и уставшим. Кто-то подумает, что это неважно. А это очень важно. Чтобы не сорваться, иногда надо перекусить. Вот до такой степени это работает. С мозгом то же самое: учат переживать разные эмоции. У меня всегда было много самовольства, гордыни какой-то. Сейчас иногда еще проявляется, но теперь я знаю, как это выгружать. Есть помощь от кураторов с программы. Можно всегда обратиться за советом. Есть поддержка и желание быть тут. Я иногда начинаю фантазировать о том самом “розовом периоде”, но сразу понимаю: меня выгонят из проекта. А я этого боюсь».
И Кирилл, и Арсен в проекте уже больше года. Это год трезвости. И большая победа не только для них, но и для всего коллектива. Помимо работы с психологом и помощи с трудоустройством, в «Постреабилитации» также восстанавливают элементарные социальные функции.
«Они забывают, как жить, — признается Юлия, — вот банально могут не знать, что надо за квартиру вносить коммунальные платежи. Могут забыть, что губки и жидкость для мытья посуды не сами по себе материализуются в квартире, а их надо покупать. До такой степени, понимаете? Мы восстанавливаем документы, связи с родственниками, учим финансовой грамоте, стараемся приучить копить, создавать подушку безопасности. И, конечно, привлекаем ребят к благотворительности. Это важно: чтобы они чувствовали свою значимость, видели, что нужны этому миру, что несут пользу и добро.
Плюс четкая дисциплина: то есть все знают, что недостаточно просто не употреблять — важно приходить на собрания групп анонимных алкоголиков и наркоманов, надо приезжать на волонтерство. Это все очень важно. Из деталей выстраивается индивидуальный план реабилитации и терапии для каждого — в зависимости от сохранности, от потребностей, от восприимчивости. Но самое главное — мы действительно даем практики, которые помогают меняться и брать на себя ответственность».
«В этом сила проекта “Постреабилитация”, — говорит Кирилл. — Они не решают что-то за тебя, а показывают тебе самому, на что ты способен, аккуратно подводят к тому, что ты можешь. Мы, например, ездим кормить бездомных на вокзалы. Это чувство переворачивает все в тебе. Когда понимаешь, что еще недавно ты сам был на этом месте. А теперь ты чист, спокоен, помогаешь другим. Ты начинаешь это видеть и верить в себя».
«Теперь я вижу, как бывает по-другому, — говорит Арсен. — Познакомился с девушкой. Недавно мы съехались. И я чувствую, что у меня получается жить. Я не верил в себя, а теперь мне кажется, что все возможно. Окружение играет очень большую роль. Надо иметь шанс увидеть, как бывает по-другому. И использовать инструменты. Этого я тоже не знал: что есть инструменты, чтобы починить жизнь».
Давайте скинемся на эти важные инструменты! Поддержите проект «Постреабилитация» https://nebomzhivy.ru/help любым пожертвованием. Спасибо!