Мастера и Маргарита
Полтора года назад учительница русского языка Маргарита Баева пришла на мою лекцию в Москве. Вручила букет полевых цветов и рассказала, что все свободное время уже много лет проводит на Русском Севере. Ее фонд «Вереница» восстанавливает там дома и храмы. А еще поддерживает сельские библиотеки, организует музеи, оплачивает уроки горлового пения для маленького деревенского хора и вывозит деревенских детей в музеи в крупные города... Одним словом, Маргарита позвала меня в Архангельскую область. Я дождалась лета и приехала
Маргарита просыпается в полночь от запаха дыма. Вылезает из палатки и, накинув на плечи кофту, бежит по тропинке в сторону храма, тревожно вглядываясь во тьму. В черноте ночи трещат цикады. Пучину храма подсвечивает луна. Маргарита обходит кругом деревянное здание — ложная тревога. Наверное, в деревне что-то жгут дачники. Прислоняется к стене спиной и выдыхает: больше всего на свете она боится пожаров.
С корабля на бал
В Архангельскую область Маргарита Баева, голубоглазая женщина с пепельными кудрями, едет с бригадой волонтеров из Москвы в плацкартном вагоне. Так директор «Вереницы» экономит деньги, чтобы больше осталось для нужд фонда. В Архангельской области в деревне Гридинской стоит деревянная Никольская церковь 1792 года — с нее для Маргариты все началось. Но перед этим волонтеры заезжают на День деревни в Смольянец — крохотную соседнюю деревню на 45 жителей. С жителями Смольянца Маргарита и ее волонтеры подружились, пока работали на храмах. Очень скоро их отношения сплелись в клубок взаимопомощи с целым кустом деревень.
У Смольянца практически нет бюджета. Деревянную сцену возле клуба жители украсили цветами с огородов. Угощения — блины и пироги — принесли из дома. Разучили песни и стихи.
Когда на сцену выходит ансамбль «Велюга» из главной усадьбы Хозьмино, Маргарита прикрывает глаза от удовольствия. Хор в ярких костюмах поет народные песни. Баева обожает фольклор и сокрушается, что северяне в деревнях почти не поют, потому что умерли бабушки, хранители этих песен.
Руководительница «Велюги» Ольга Стрелова как-то сказала Маргарите, что с удовольствием разучивала бы с девочками фольклор — был бы учитель. И Баева нашла в Подвинском районе фольклориста Александра Келарева. Два года она с товарищем оплачивала его поездки в Хозьмино. И хор запел.
Стрелова вспоминает, как было сложно учиться петь голошением: некоторые женщины даже не выдержали и ушли из ансамбля. Но те, кто остался, сейчас выступают за пределами округи.
«Они тут все такие молодцы, Женя! — говорит мне Маргарита. — Так я радуюсь, что им что-то нужно».
Годы и храмы
От Смольянца до Гридинской три километра пешком. Тут живет только один человек, да и тот у околицы. Бросаем вещи в маленьком деревянном домике, который Маргарита купила у местной жительницы для своих волонтеров, и идем по тропинке к Никольскому храму. Вокруг ни души, а храм всегда открыт.
Внутри пахнет деревом и сухой травой — разбросали на Троицу. От столетней краски волонтеры очищали стены храма несколько лет. А когда очистили, поразились, как ярко и молодо может пахнуть старинное дерево.
Мы с Маргаритой садимся прямо на солею, на возвышение перед алтарем. «Впервые я сюда попала в 2009 году, — начинает она. — Мы с товарищами — к тому времени уже бывалые волонтеры по зодчеству — приехали по поручению отца Алексея из организации “Общее дело”. Он показал нам крестик на карте в 60 километрах от Вельска и сказал, что надо делать.
Из Вельска мы два дня шли пешком. Помню, я перешла мост и остолбенела… Не ожидала в чистом поле увидеть такой огромный храм. Несчастный и красивый. В 1930-е он был закрыт, а позже в нем хранили зерно. Последние десять лет, как пал Советский Союз, храм стоял нараспашку, в нем дети гоняли в футбол и расправились с иконостасом. Его выбросили в реку… Но главное, что храм не сгнил, а ведь ему 230 лет!»
На храме Маргарита с командой работали неделю. Расчистили территорию, начали прикрывать низ обшивкой. Уехали. Потом вернулись. Подружились с местными жителями — сначала из Смольянца, потом из Хозьмина, — те приходили корить бревна, косить траву, привозили лес.
«Судьба храма их тоже волновала, но они не знали, с какого боку к нему подступиться, — рассказывает Баева. — А мы смогли получить разрешение на ремонтно-реставрационные работы. Через год приехали сюда уже с архитектором, и грянула реставрация. Можно сказать, что работы мы завершили только в этом году, через 14 лет! Впереди еще 10 лет работы, но уже иного толка. Например, будем дорогу на кладбище делать. Сами какие-то деньги найдем, и жители помогут».
Волонтеры «Вереницы» заменили на Никольском храме 1,5 тысячи лемешин, деревянных чешуек на пучине (только на эту работу ушло три года). Сделали обшивку, воссоздали крыльцо, вставили рамы, покрыли крышу, установили кресты. Работали в мастерской в Москве, потом детали везли в Гридинскую.
«Сколько мы тут намаялись, сколько настрадались! — вспоминает Маргарита. — Все по два раза переделывали: крыльцо, обшивку, рамы… У нас здесь сменилось шесть кровельщиков. Я поняла, что кровельщик — это диагноз, а не профессия. Первые пять трепали нам нервы по-страшному. Кровельщики-катастрофы. А вот последний был святой».
Дороже всего встал проект реставрации: Маргарита несколько лет копила на него полмиллиона рублей. Собирали через группу во «ВКонтакте» и по карманам друзей.
Сейчас у «Вереницы» в работе 15 храмов в Архангельской и Вологодской областях, один старинный дом, каланча и часовня. На вопрос, какой из объектов самый любимый, она отвечает: храм в Гридинской.
«Мы все делаем качественно, потому что стыдно по-другому. Раньше мастера протесывали тыльные стороны досок, которые никто не увидит. И когда у них спрашивали, зачем вы это делаете, они отвечали: “Бог видит все”. Мне кажется, эта установка очень хорошая».
Активная пионерка
Рита Баева выросла в Москве, в Текстильщиках. Отец снимал фильмы на Севере и привозил оттуда чудесные книги — «Светлый Север» Юрия Арбата или рассказы о Беломорье Юрия Казакова. Книги Рита зачитывала до дыр и мечтала все увидеть своими глазами.
Впервые волонтером она поехала на Север в 1991 году в 19 лет.
«Я была такая “активная пионерка”. Наткнулась на объявление, что требуются помощники реставраторов. И решила вписаться. Читала много про эти прекрасные храмы и понимала, как важно их спасти.
Мы с подружками пришли к работникам ВООПИиК проситься на Север в летний отряд. Тогда женщин брали только для готовки, но мы нашли еще мальчиков и поехали небольшим отрядом на Северную Двину.
Это была длинная пустая деревня Кальи. На окраине стоял деревянный “тройник” XVIII века (зимняя, летняя церкви и колокольня) невероятной красоты. Мы вычищали из храмов мусор, птичий помет, а мальчики закрывали крышу. Отработали две недели и уехали. На следующий год хотели вернуться, но распался СССР. Финансирования не было, и ВООПИиК не смогло организовать работы. А мы в 20 лет могли быть только ведомыми».
Маргарита с друзьями стали вести переговоры о помощи с музеями и усадьбами. Долгие годы ездили в Царское Село, на Соловки. «Перекопали там весь монастырь с археологами, канавы чистили, мусор убирали, в ботсаду выкопали озеро для водных растений».
На одном из таких субботников Маргарита познакомилась с будущим мужем. А позже стала брать на выезды собственных детей.
«В семь лет моя старшая дочка мостила мостовую. Это было классно! — радуется Маргарита. — Помню, ездили в Варницкий монастырь [в Ростов Великий]. Сейчас там уже красота, а тогда такие руины были, что мы даже не понимали, где сам монастырь…»
Параллельно со спасением зодчества Маргарита ездила в детские дома и интернаты. Там они с волонтерами занимались с детьми кулинарией, читали им книги. А еще она преподавала русский язык, у нее было 28 уроков в неделю.
В 2009 году Баева случайно узнала, что ее храмы на Северной Двине сгорели.
«Меня это просто убило… Те храмы с реки смотрелись как старинные замки… Мы их просто законсервировали. И больше туда никто не приезжал. Они начали зарастать травой. Был жаркий май, начался низовой пожар. И от них ничего не осталось. А если бы там ухаживали за территорией, косили, то ничего бы не случилось.
Я тогда пришла горевать к подружке, она работала в Соловецком музее. Сказала ей, что хочу спасать это хрупкое деревянное наследие, но не знаю, как. И она мне посоветовала организацию «Общее дело»».
Директор «странного» фонда
В 2011 году, не прекращая работы в Гридинской, Маргарита взяла под крыло еще одну часовню. Потом еще одну. К 2013 году у нее было уже четыре памятника архитектуры. Разрешение на работы они с друзьями получали частным образом, плотников искали по знакомым, договаривались на словах. Это было неудобно, и друг Маргариты Глеб Кузнецов подбил ее создать фонд.
«“Ты, — сказал, — будешь директором”, — вспоминает Баева. — Я сначала пошла в отказ. Какой я директор, у меня вечернее гуманитарное! Уговорили… Так я стала руководителем странного фонда. Первые восемь лет у нас не было ни одного сотрудника, только волонтер-бухгалтер и я — волонтер-директор. И были волонтеры-работники, которые появлялись, когда хотели. Зато фонд мог заключать договоры с архитекторами, к организации было больше доверия. Но и тогда я все оплачивала в основном из своего кармана».
Когда я спрашиваю, считала ли Маргарита, сколько за все эти годы она вложила в сохранение наследия личных денег, она смущается.
«Ну, у меня в итальянской школе хорошая зарплата. Если мне хватало на семью, на маму, на мои потребности, то почему оставшееся не вложить в хорошее дело? Деньги не должны лежать. Многие вам скажут, что лишних денег не бывает, всегда можно придумать, куда потратить. Но мы же в итоге вкладываем в своих детей! Это для них мы сохраняем культуру. Если мы будем только в семью вкладывать, то однажды выйдем на улицу и увидим, что снаружи одна агрессивная среда. Если мы хотим для внуков и правнуков хорошего, мы должны менять эту среду».
В 2024 году «Вереница» все еще живет благодаря волонтерам, их сейчас около 400 человек. «Но возможности у всех разные, — поясняет Баева. — Кто-то приедет за сезон на неделю, кто-то — на два дня, кто-то каждый месяц лета выделяет по неделе и ездит в разные отряды… А организаторов хороших практически нет».
Работа в отрядах «Вереницы» подойдет не всем. Мало кому нравится жить, где придется (в палатках, в старых домах, в колхозном общежитии или даже в библиотеке), мыться в реках (баня есть не всегда) и постоянно ходить мокрым от пота и покусанным комарами.
Поэтому кто-то ездит и помогает руками, а кто-то — деньгами. Или стройматериалами, как делают несколько небольших дружественных фирм.
«Ну, например, на этот храм в основном мы с волонтерами скидываемся, и уроженцы помогают, чем могут. А бывает, случайные люди спасают. В прошлом году я не знала, как лето осилить, денег катастрофически не хватало. И вдруг пишет один верующий знакомый: “Надо встретиться”. И просто дает мне полмиллиона».
Сейчас трое сотрудников «Вереницы» трудоустроены на полставки — это большое достижение.
«Я стремлюсь, чтобы каждый был оформлен хотя бы на полставочки, честно платил налоги, — говорит она. — Если мы снизу будем делать честное государство, то потихоньку это все пойдет наверх».
Одна сотрудница — бухгалтер, золотошвея по первому образованию. Вторая — плотник Дарья Михайлова, организатор работ и заместитель Баевой. Сейчас она руководит несколькими проектами, например восстановлением пожарной каланчи 1912 года неподалеку от Вельска и храма Дмитрия Солунского в родной деревне Верхняя Уфтюга.
Третья сотрудница — Агния Шаньгина — ведет соцсети фонда. «Уникальная девушка, народный мастер. Ее в Москву калачом не заманишь, — говорит Маргарита. — Она воссоздает народный костюм на современный лад. И не просто ведет наши соцсети, но в каждую новость, событие погружается».
Мизерную зарплату сотрудницы «Вереницы» получают с пожертвований. Другого дохода у фонда нет.
«В месяц у нас около 100 тысяч пожертвований. А остальное — друзья и я… То есть мы все как-то скидываемся, — обьясняет Баева. — На гранты не подаемся. По нашей деятельности же невозможно отчитаться! Мы для нижнего венца одной часовни лиственницу уже три года ищем по всей Архангельской области. И как я на нее грант напишу? Или если, допустим, мы одну часовню делаем шесть лет, а процессы меняются постоянно?»
Фондом и собственной семьей Маргарита занимается вечерами. При этом она не считает себя руководителем — скорее коммуникатором, связующим звеном между людьми и объектами.
«Как директор, я подписываю документы. Но в основном общаюсь с людьми, нахожу нам мастеров — плотников, архитекторов, организовываю отряды и сама же в них работаю».
Восемь фонарей
За 14 лет в Гридинской Маргарита с мастерами обжились, как на родной даче. У них есть огородик, баня, сарай и два маленьких домика с печкой. В двух шагах от дома — такая же маленькая ледяная речка. Маргарита купается в ней каждый день.
В доме всего одна комната, в ней помещаются четыре человека. Кровати, полки, стол — все своими руками сделал Николай Козлов, пенсионер, который в команде Вереницы уже много лет. Маргарита живет в палатке. Не потому, что не хватает места, а потому, что ей «нравится выходить за пределы жизни городского, тепличного человека».
Вечером в деревне загораются восемь фонарей. Один — прямо за окном штаб-квартиры «Вереницы». Свет несколько лет назад подключила новая глава Хозьминского поселения Наталья Кондратова.
«Один человек в деревне прописан, а свет есть! Это такая редкость. Обычно в селах на Севере тьма кромешная, один фонарь на километр. И представляете, как глава Хозьмина думает о людях».
Мобильной связи в деревне нет, но в доме «Вереницы» под старинным зеркалом висит стационарный телефон, с которого можно звонить на мобильные. В Гридинскую все время кто-то звонит — то мастера, то соседи, то волонтеры из разных точек страны.
Свобода, природа и люди
Утром Маргарита уходит косить траву вокруг храма. После пожара на Северной Двине покос — ее пунктик. Она косит быстро и не замечает комаров и оводов, которые садятся на взмокшую спину. Мы с волонтеркой Наташей собираем траву в тележку и отвозим за храм, под откос.
В перерыве спрашиваю Маргариту, что именно тянет ее на Север. Она называет три вещи: «Свобода, природа и люди. Они тут другие. Посвободнее во всех смыслах. Объединяются, меняют вокруг себя жизнь к лучшему.
В Архангельской области 1200 ТОС на миллион жителей! Представляете? Это значит, людям что-то нужно. Да, с одной стороны, государство уходит с помощью ТОС от ответственности, но с другой — для формирования гражданского общества это замечательно. Человек осознает свою силу. Люди сами мосты чинят, дороги. То есть берут ответственность за свою жизнь, не ждут, пока сверху кто-то что-то решит. Так что можно упорству и стойкости у них поучиться. Север может показать стране пример, как жить и развиваться, используя ограниченные ресурсы. И поддерживать друг друга».
Маргарита рассказывает, как в маленькой деревне Т. (правда, просит не упоминать название деревни и имена) в Архангельской области жители сообща похоронили соседа.
Дедушку Ваню знал весь куст деревень. Он жил один на всю деревню, только летом приезжала семья дачников. У Ивана были золотые руки — помогал по дому и дачникам, и соседям по кусту: поправить забор, починить окно, поколоть дрова, если кому надо. Но постарел, захирел, свалился с инсультом. Дачники отвезли деда в больницу. А потом забрали к себе выхаживать: один он больше не мог. С тех пор жители соседних деревень деда не видели: дачники запретили его навещать. Соседи знали, что они получают его пенсию, но надеялись, что о нем заботятся.
Потом дед Ваня помер в больнице, продолжает рассказ Маргарита: «Дачники пообещали, что похоронят его на местном кладбище сами. И люди стали ждать похорон. Проводить того, с кем жил бок о бок десятки лет, — святое».
Приглашения на похороны местные так и не дождались. Тетка Н. из крайней деревни позвонила в больницу и узнала, что никто дедушку не забрал. Отвезли его в морг и готовятся закопать безвестно. А дачники вообще уехали в город.
«Н. позвонила соседке: “Неужто мы его вот так бросим?” И они решили похоронить Ваню сами».
Н. обзвонила округу. Скинуться по копейке захотели все. За несколько дней собрали на могилку и все необходимое. Обмыли деда, одели в костюм мужа Н. Местное МУП бесплатно выкопало могилу. Хоронили скромно, но «по-божески». Приковыляла даже старушка, которая сто лет не выходила дальше своего забора. Были и цветы, и стол с пирогами. А потом собирали стол на девять и сорок дней.
«Своих тут бросать не принято, — говорит Маргарита. — Какая бы беда ни случилась — люди подхватят и сделают, что смогут».
Семнадцать женщин и один мужчина
На трех волонтерок в нашей бригаде один мужчина — пенсионер Николай Козлов. Такой гендерный дисбаланс в «Веренице» привычное дело.
«Тяжелые физические работы у нас выполняют в основном женщины, — вздыхает Баева. — А мужчины не решаются. Не хотят страдать. Сейчас вот в Чистый Дор едут 17 женщин и один мужчина…
А мы мужчин очень любим! Кормим, лелеем. У наших мужчин-плотников хорошие зарплаты. Даже переплачиваю я лично, потому что, ну, так нельзя. Надо человека уважать. Чтобы выучиться на реставратора, нужно лет пятнадцать маяться. Это огромный труд. У нас мастер один, у него на нас время есть только зимой. Он приезжает в Гридинскую в декабре и целый день при минус десяти работает в валенках. Вот эта обшивка на храме вся зимняя. Это героический труд! И берет он с нас три с половиной тысячи в день. А это копейки!»
Маргарита начинает нахваливать Николая, называет его «нашим Кулибиным» за то, что многое в Гридинской он делает своими руками. И даже сайт «Вереницы» — его рук дело. От смущения он достает гитару.
— Николай Васильевич, можно я девочкам расскажу, чем ты занимаешься по жизни? — спрашивает Маргарита.
— А чем я занимаюсь? — подмигивает ей волонтер.
— Они с другом, которому 90 лет, делают какие-то приборы волшебные…
— Самогонные аппараты! — шутит Кулибин.
— Ну тебя! Для электростанций! И Николай Васильевич не только руками нам помогает, но, видя наши жалобы, и деньги дает…
Заглушая фразу про деньги, Николай Васильевич ударяет по струнам и громко затягивает советскую песню «Геологи» композитора Матусовского: «Я уехала в знойные степи, ты ушел на разведку в тайгу…»
Саша и Вера спасаются
Под звуки геологической песни волонтерки Вера и Саша готовят обед. В меню вареная картошка, суп и салат.
За обедом становится ясно, что волонтеры не только спасают зодчество, но и спасаются сами.
Саша Старостенкова — хрупкая девушка, соло-мама не совсем нормотипичной девочки Маши. Саша уделяет дочке очень много времени, на жизнь зарабатывает ремонтом одежды, аксессуаров и обуви. Шьет на заказ. А еще волонтерит. Не только в «Веренице», но и собирает вещи для беженцев, живущих в пунктах временного размещения.
Сашино волонтерство началось с материала «Таких дел» «Новое старое» — про группу волонтеров, которые занимаются реставрацией памятников деревянного зодчества. Она написала им и приехала помогать. На каком-то общем собрании познакомилась с Маргаритой и поняла, что ей хочется спасать храмы вместе с ней. Потому что Баева «относится к делу без розовых соплей, но сохраняет романтическую искру».
«Маргарита предложила мне приехать в село Волосово помогать на храме. Я поехала туда вместе с дочкой Машей, ей было тогда пять лет. Мне было страшно, но все оказалось супер! Провели мы там по факту три недели. Помню, надо было окорить 300 или 400 бревен. Мы подняли на уши всю деревню: просили людей помочь, и они приходили и помогали. И такая там была атмосфера классная, что я влюбилась в это дело и так и осталась с “Вереницей”».
Сейчас Саша больше помогает удаленно. Например, взяла на себя «добычу» баннеров, которые очень нужны для укрывания пиломатериалов, крыш и так далее. Она написала в несколько крупных компаний и попросила предоставлять им баннеры бесплатно. Откликнулся «ВкусВилл». Саша прыгала до потолка.
А еще Старостенкова организовала группу автоволонтеров, которые помогают «Веренице» возить людей, баннеры, книжки и прочее по Москве и Северу.
«Мне все это дает ощущение погруженности в реальную жизнь, общение с местными жителями, — поясняет она. — Это и отрезвляет, и помогает выходить из пузыря своей квартиры в Москве. Я хочу быть осознанным, деятельным, добрым человеком. Здесь я становлюсь таким.
Машу всегда беру с собой. Ей нужен режим и ровный фон. Маша устает от города, в деревне ей проще и жить, и общаться с детьми. Тут более открытые дети. И много свободы. Она тут спокойнее. Мы обе спокойнее».
Вере Смольяниновой 73 года. Она геолог, минералог и до сих пор работает в музее при Институте геологии рудных месторождений в Москве. Живет одна с котом. Поехала волонтерить, чтобы воспрять духом. Про «Вереницу» узнала через знакомых, встречалась с Маргаритой, чтобы понять, как все устроено и чем она может помочь. Это ее первый выезд.
В Гридинскую Вера приехала с большим чемоданом. В нем — фотографии и документы бабушки, рожденной в 1883 году. После Гридинской Вера повезет их в архангельский архив. Женщина боится, что, когда она умрет, архив сгинет, поэтому собрала все по папочкам и файлам, пронумеровала и описала.
Поразительно, что Вера пытается сохранить архив не кровной своей семьи. Кровных родственников она не знает. Приемная мама забрала ее, семилетнюю, из Ленинградского детдома. При этом они удивительно похожи. И Вера продолжила семейную традицию — стала геологом, как ее приемные дед и мать.
«Я хочу что-то сделать хорошее. Когда делаешь хорошее — это спасает прежде всего тебя самого», — говорит Вера. И под натиском наших просьб открывает чемодан.
До самого вечера мы разглядываем фотографии и документы, зачитываем вслух письма из далекого прошлого. Хохочем и ахаем (какие ее бабушка носила наряды!). А потом Вера говорит, что ей давно не было так хорошо.
Книжное движение
Есть у «странного» фонда и другие проекты. Самый любимый Маргаритой — проект помощи сельским библиотекам — уже давно вырос в целое движение. А по числу подписчиков эта группа во «ВКонтакте» обогнала основную группу фонда.
Однажды Баева зашла в деревенскую библиотеку, поразилась плохому состоянию и ассортименту книг и в следующий приезд вместе с друзьями привезла туда столько книг из дома, сколько смогла унести. Библиотекарша была счастлива.
«И пошло-поехало, — вспоминает Маргарита. — Люди стали писать в интернете, начали носить нам книги для сельских библиотек прямо к поезду… Недавно связалась с псковским Себежем — это городок, по-моему, на семь тысяч жителей. В прошлом году мы коробок пятьдесят книг им отправили. И они плакали от счастья… Из Оренбуржья мне писала библиотекарь, что им положено 200 книг в год на 28 библиотек! А люди в деревнях, вопреки стереотипам, читают. Там очереди! Некоторые книги до дыр зачитывают…»
Волонтеры «Вереницы» создали группу во «ВКонтакте». Разослали по библиотекам анкету, чтобы понять, что нужно. Сейчас проект живет своей жизнью. Руководят им несколько девушек из разных городов, делают огромную бесплатную работу.
«Некоторые волонтеры так проникаются, что берут кредиты, — говорит Маргарита. — Вот Вера у нас есть, она видит от библиотеки запрос, что у них нет детских книг о войне. И берет кредит, покупает книги и посылает им. Я, конечно, такое не одобряю, но они от меня скрывают. Много жертвователей в Москве есть, причем 99% — это женщины. Таскают все эти сумки с книгами к поездам… И в поезде принимают и тащат их дальше тоже женщины».
Баева признается, что хочет больше заниматься помощью сельским библиотекам, сделать это направление приоритетным. «Книги, на первый взгляд, не самая важная вещь. Но я уверена, что это база. Только образованное население может спасти страну».
На следующий день мы садимся в машину с мешками книг и едем в Хозьмино — «столицу» Хозьминского поселения. Здесь находится одна из библиотек, которой помогает Маргарита.
Драконы и активности
После того как мы с Маргаритой познакомились, она прислала мне про Хозьмино большое сообщение. Ей очень хотелось, чтобы я туда съездила.
И вот чем интересно Хозьмино?
Это главная усадьба большого куста деревень. Всего их двадцать. А в Хозьмине около 350 жителей. Тут осталась жить, не уехала в город активная, образованная интеллигенция. Она понимает, что только личной жизнью там заниматься бессмысленно: если все вокруг разрушится, то и жизнь семьи это затронет.
Например, тут есть Николай Павлович Васильев, учитель русского языка и литературы — поэт, писатель, редактор. Издает литгазету Архангельской области “Графоман” и газету “Малая родина”. Николай Павлович — гуманитарный остов сего места, высокая планка слова.
Его супруга, Ольга Ювенальевна Васильева, библиотекарь, поэт, рукодельница. Библиотека с иголочки, много красивых комнат, интересных книг.
Ольга Стрелова — бывший работник клуба. Музыкант, певица. Пишет с женщинами тосовские проекты, чего только они не делают! И тропа у них пешеходная в лесу, и родник… И сейчас она спасает каменный храм XIX века. Это для тех глухих мест трудно.
Глава Наталья Кондратова — веселая разговорчивая женщина. Трудится от государства на благо села и близлежащих деревень. И думает не только о Хозьмине, но и о дальних деревушках, в которых по одному и более жителей. То тортик привезет к 8 Марта нам в дальнюю деревню, то тушенки и перловки на солдатскую кашу ко Дню Победы. И в клубе — милая молодая девушка завклубом. И свой Довлатов у них есть — собиратель веселых историй Вениамин. Все эти люди вливают в реку гармоничного существования свой ручеек. Я много езжу, в других местах нет такой концентрации постоянного труда на благо места, человека и природы».
Библиотекарь Ольга Ювенальевна, которой очень помогла группа помощи сельским библиотекам «Вереницы», встречает нас на пороге своего книжного царства. Заходим и открываем рты: в небольшом селе в типичном сером здании клуба никак не ожидаешь увидеть такую красоту.
У входа — коробки для раздельного сбора мусора. На стенах — картины, которые сама Ольга раскрашивала по номерам. Бросается в глаза большой стенд с драконами (дети изучали драконов в одноименный год). Вообще, для детских книг и занятий здесь отдельная комната. Помимо книг, конструкторы, научные стенды, настольные игры.
Несколько комнат со взрослой литературой. Гостиная для чтения. В дальнем углу — комната для рукоделия. Ольга рассказывает, что они с маленьким женским коллективом «Хозьминская иголочка» шьют костюмы для местного ансамбля. Хорошие ткани очень дороги. Чтобы на них заработать, женщины шьют игрушки, прихватки, сумки, одеяла из обрезков и продают на ярмарках и аукционах. Благодаря ТОС смогли сделать ремонт в швейной комнатке и купить несколько швейных машин.
Ольга буквально живет в библиотеке и не получает денег за активности, которые проводит для детей и взрослых. Ей просто важно, чтобы в селе и библиотеке кипела жизнь.
«Я раньше работала в школе. И когда вышла на пенсию, мне предложили библиотеку. Сказали, мол, делайте что хотите, лишь бы люди приходили. И я оторвалась по полной! — смеется Ольга. — Первое время работала больше с детьми, сейчас упор делаю на пенсионеров. Мы с ними шьем, рисуем. Я устраиваю встречи книголюбов, люди приезжают из разных сел, даже из Вельска».
Маргарита выкладывает на стол перед Ольгой красивые детские книги, которые ей передали самые разные люди в Москве. Если бы не «Вереница», сельские дети никогда бы не увидели ничего подобного. Библиотекарша гладит руками глянцевые обложки.
На вырубки с ружьем
После библиотеки Маргарита заходит в местное МУП поздороваться и обсудить насущные вопросы с Дмитрием Задориным.
«Дима — директор, — рассказывает она по дороге. — Это какой-то сплав государственно-частного управления, честного, с налогами. У него 35 мужских рабочих ставок. Значит, 35 мужчин вечерами приходят домой к женам и детям. А не ездят вахтами, теряя здоровье и семьи. Основная их работа — котельная и заготовка леса для населения. Цены у них низкие, Диму за это даже ругают в районе. Но он держится для народа. Он вообще герой. Когда тут пилили лес незаконно, он боролся, ходил на вырубки с ружьем. Его чуть не убили… Нам он тоже помогает с деревянными памятниками — лесом, рабочими руками, транспортом. Никогда не отказывает».
Задорин — румяный улыбчивый мужчина — смущается, когда Маргарита начинает при нас его нахваливать. Но уступает ее просьбе рассказать о своей работе.
«МУП занимается всем, от обогрева населения до похорон. Вот умер у нас тут дедушка, мы бесплатно поехали и выкопали могилку ему, почему нет? Школе помогаем, порядок на территории наводим. Лес валим вручную. Я специально не покупаю оборудование, потому что тогда людей придется сокращать. А им работа нужна. Иначе будет безработица, люди бухать начнут или уезжать. Проблемы в семьях будут…»
Задорин говорит, что его пытаются «выдавить» из леса и отдать его на вырубку частникам. И что ему ничего не остается, как воевать.
Маргарита предлагает Дмитрию помощь. Она умеет писать письма чиновникам. Уже много раз они с волонтерами помогали жителям разных деревень: добились, чтобы снова начал ходить автобус, помогли сделать дорогу.
«Власти местные видят, что люди тут как бы под присмотром, что они нужны кому-то. И не бесчинствуют, реагируют на просьбы», — говорит Баева. Она готова написать письмо хоть губернатору, хоть в Госдуму — Диме стоит только сказать. «Вы нам помогаете, а мы вас не бросим в беде», — говорит она.
— Дима, а что вы думаете про Маргариту и всю эту движуху с храмами? — спрашиваю Задорина уже в дверях.
— Честно? Мне кажется, они сумасшедшие. Но я такой же. Им низкий поклон, благодарность. Когда они начали работать, Смольянец ожил. Возможно, люди там до этого сил в себе не чувствовали, а тут вдруг нужна кому-то эта дыра. И начали активничать. Просто другая жизнь началась в деревне.
— Ну это не мы… это люди сами все, — смущается Маргарита.
— Рита все время прибедняется, — говорит Дмитрий. — Вы ее не слушайте.
На пути из МУП к машине мы заходим в магазин, чтобы купить чего-нибудь к чаю. На крыльце Баеву окружают девочки лет десяти — двенадцати.
«Это наши дети, — объясняет она, когда мы с ними прощаемся. — Чудесные, умные. Я их очень люблю. Мы их несколько лет вывозим, расширяем кругозор. Обидно за людей, что никуда не могут выбраться. У них нет на это средств. Мы, городские, таскаем своих детей на курорты, по Золотому Кольцу, а они не были даже в Архангельске!»
Первую поездку для детей из Смольянца Маргарита организовала семь лет назад. Скинулись с друзьями и отвезли их в Каргополье. Так родилась традиция.
«Раз в год мы путешествуем. Уже посетили Москву, Вологду, Ферапонтов, Кириллов, Архангельск. В Питер собираемся в конце августа. Везде ходим по музеям, по достопримечательностям. Я так радуюсь, что дети смогут посетить Третьяковку, своими глазами увидеть картины из учебников.
Волшебные вещи
Утром третьего дня Баева предлагает посмотреть музей, который они с волонтерами недавно собрали в доме по соседству. Создание музеев и помощь уже существующим — еще один маленький, но важный проект «странного» фонда.
Однажды волонтерить в Гридинскую приехали музейщики и обратили внимание на заброшенные дома, из которых почти все разворовали, но какие-то старинные предметы быта остались: посуда, мебель, одежда.
«Долго обсуждали, что с этим всем делать, — говорит Маргарита. — Я спросила у жителей, можем ли мы из этих домов все, что представляет историческую ценность, забрать и сохранить. Они разрешили и даже выделили нам домик.
С Севера уже столько утащили перекупщики… Каждый норовит забрать домой что-нибудь старинное. И вот стоит у тебя прялка на кухне, и никто ее не видит. Это неправильно. Поэтому я поддерживаю людей, которые сохраняют предметы быта, создают в своих деревнях музеи. Пока только два подшефных музея у нас есть. Например, в селе Долматово — огромный двухэтажный прекрасный дом».
Баева помогает музеям по-разному. Если удается — деньгами. Один раз ей для музея в Долматове пожертвовали 60 тысяч рублей. В другой раз удалось сделать им магнитики и буклеты. Старается привозить сюда туристов. «В Гридинской мы в наш музей обязательно водим всех, кто плохо лежит на дороге», — шутит Маргарита.
В музеях же активисты «Вереницы» занимаются с деревенскими детьми. «Одна наша волонтерка делала с детишкам мультфильм, другая учила рисованию».
А еще Баева поддерживает местных мастеров: продвигает, дает возможность заработать.
«На Севере живут люди, которые делают волшебные вещи. Вот Светочка из Шенкурского района, вышивальщица с золотыми руками. Она нам помогает и по храмам, выкашивает огромные территории. Худенькая, маленькая. Делает каждое полотенце по полгода. Это такая работа фантастическая, кропотливая. Она трудится в пожарной части диспетчером и моет полы. Потом приходит домой и делает в своей маленькой квартирочке красоту.
Когда Света два года назад привезла нам в Гридинскую свои полотенца, я сидела и плакала. Мы поняли, что надо Свету показывать, и вывезли ее в прошлом году первый раз. Она так боялась! Какая-то Москва! Мы нашли помещение для мастер-класса, дали объявление. Женщины прибежали вышивать. И она почувствовала в себе уверенность. Денежки заработала. Мы себе ничего не берем, только организуем.
И так потихонечку, точечно мы поддерживаем народных мастеров. Устраиваем выставки, ярмарки, вывозим их работы в другие города. И сами покупаем у них изделия».
Собака охраняет
После трех дней, проведенных с Маргаритой в Гридинской, меня беспокоил только один вопрос: как она все это тащит?
«Главное — часов семь спать, — улыбается она. — И я же не все время тут. Летом примерно на месяц уезжаю сюда, как если бы женщина уехала в дом отдыха».
Назвать отдыхом все, что делает Маргарита Баева, не поворачивается язык. Фонд — это не только летом косить траву и корить бревна. Это еще и практически круглосуточно общаться с людьми, включаться в чужие беды и бесконечный поиск ресурсов.
«Я не знаю, что дальше делать с фондом. Меня уже не хватает, — признается Баева. — Сегодня у нас уехала детская площадка на Север, ростовые куклы — в сельский клуб, книги — в библиотеку. Ушло письмо о бесплатной сетке-рабице на реставрацию одного храма. Мы начали полностью перебирать храм XVII века под научным руководством. Безумная, но важная затея: в процессе мы обучим человек десять мастеров. Мы должны находить по полмиллиона в месяц на это. Или вот открыли сбор на старинный дом с важскими росписями в Кочигине — его надо спасать, он один такой.
А еще нам подарили стройматериалы на четыре миллиона в прошлом году, и надо придумать, что с ними делать. Клубам сельским помогаем постоянно: кому ткани на костюмы, кому еще что-то. Одежду возим детям, лыжи… Слишком всего много».
Баева признается, что «подустала» от храмов и хотела бы их кому-то передать, а себе оставить библиотеки. Но передать некому. «Девочек наших мне жалко, их замуж надо выдавать, а не погружать в это с головой. Но как-то мы идем и держимся. День прошел — и слава Богу».
Утром перед нашим отъездом из Гридинской мы с Маргаритой заходим в ее храм. Он полон солнца и приятных запахов.
«Я не крещеная, — говорит Маргарита. — И ни от кого это не скрываю. Я сравниваю себя с собакой, которая охраняет. Мы должны сохранить для потомков эту редкую красоту. Никаких других целей у меня нет».
Молчит, смотрит в окно.
«Смотрите, как распогодилось! Какой свет! Извините, я понятно не умею объяснить… Потому что это такие тонкие вещи. Просто как хорошо, что этот храм тут есть и что он не разваливается».
* * *
«Странный» фонд «Вереница» вдыхает жизнь в бездыханные места. Вы можете ему в этом помочь.
Например, руками — отряды в Вологодской и Архангельской областях всегда рады новичкам. Если вы не умеете шкурить и строгать — не беда. Во-первых, научат, а во-вторых, дел всегда много, начиная от приготовления еды, заканчивая покосом травы.
Еще можно стать автоволонтером и возить материалы, книги и людей по Москве и Северу.
Можно собирать архивные материалы об объектах фонда для сайта. Можно помогать продуктами для волонтеров. Можно приносить книги. И, конечно, жертвовать деньги на уставные цели фонда или на конкретные объекты.
Подробности о том, как помогать «Веренице» и куда переводить деньги, — здесь.
Каждый день мы пишем о самых важных проблемах в нашей стране и предлагаем способы их решения. За девять лет мы собрали 300 миллионов рублей в пользу проверенных благотворительных организаций.
«Такие дела» существуют благодаря пожертвованиям: с их помощью мы оплачиваем работу авторов, фотографов и редакторов, ездим в командировки и проводим исследования. Мы просим вас оформить пожертвование в поддержку проекта. Любая помощь, особенно если она регулярная, помогает нам работать.
Оформив регулярное пожертвование на сумму от 500 рублей, вы сможете присоединиться к «Таким друзьям» — сообществу близких по духу людей. Здесь вас ждут мастер-классы и воркшопы, общение с редакцией, обсуждение текстов и встречи с их героями.
Станьте частью перемен — оформите ежемесячное пожертвование. Спасибо, что вы с нами!
Помочь нам
