«Какие еще пытки? Прикалываешься?» — моя собеседница хихикает. Только что я рассказала ей, что работаю в фонде «Комитет против пыток». Время от времени мы встречаемся на собачьей площадке: собаки уже подружились, теперь настала очередь хозяев.
Разговор о пытках с посторонним человеком у меня всегда проходит несколько стадий. Первая — описание явления в целом и борьба с аргументами вроде «пытают только маньяков и педофилов» и «это единичные случаи, не надо драматизировать». Вторая стадия — попытка вызвать в собеседнике эмпатию и любопытство. Это особенно сложно, потому что правозащитников в общественном сознании часто рисуют «отъехавшими», полоумными людьми. Мне приходилось слышать о себе, что я «блаженная». Особенно хорошо это выходит у родственников, но здесь я смирилась.
Когда я рассказываю собеседникам свои истории, вспоминаю фильм «Голос монстра» (посмотрите, если еще не видели). Монстр приходит к мальчику и рассказывает ему три сказки с привычными героями вроде принцесс и фей, но с неожиданным и недобрым концом. Я тоже звучу как монстр с его несимпатичными сказками с хреновым концом, чтобы (как и монстр) спасти человека. В моем случае — от тяжелой и горькой болезни: непонимания и равнодушия. Я хочу, чтобы мои собеседники отдавали себе отчет в том, каким уязвимым стал сегодня любой человек.
Благотворительный фонд «Комитет против пыток» был учрежден в 2019 году. Он помогает пострадавшим от незаконного насилия со стороны представителей власти. Подопечные фонда проходят медицинскую и психологическую реабилитацию, получают помощь юристов-правозащитников и адвокатов. Миссия «Комитета» — абсолютная непримиримость к насилию, максимальная помощь пострадавшим в борьбе за справедливость и их возвращение к нормальной жизни после перенесенного кошмара. В 2023 году более 100 человек получили помощь фонда, на это потребовалось 11,6 миллиона рублей. Реабилитация жертв пыток — это очень дорого. «Комитет» существует исключительно благодаря пожертвованиям от граждан России.
Мария Павлова. «Моего сына убили»
Мария Павлова потеряла сына в феврале 2019 года. 22-летнего Геннадия Павлова задержал охранник Минсвязи Андрей Тютюнников на территории ведомственного объекта в Москве. Мужчины подрались, оба были нетрезвы. Инцидент перерос в трагедию: Геннадий погиб.
Когда Геннадий забрался на территорию охраняемого объекта, он действительно нарушил закон. Но это не значит, что у представителя власти (охранника ведомственного объекта) было право применять насилие или убивать.
Мария тяжело переживает смерть сына, она — косвенная жертва пыток. Косвенной жертвой называют члена семьи или близкого человека пострадавшего. Чаще всего косвенными жертвами становятся супруги и дети: они переживают физические и эмоциональные страдания и также нуждаются в помощи. Мария призналась нам, что после гибели сына впала в депрессию, жить ей не хотелось, сама она с этим состоянием не справлялась.
После трагедии Павлова девять месяцев обивала пороги всевозможных ведомств, чтобы добиться возбуждения уголовного дела. Ситуация изменилась после того, как к делу подключились юристы-правозащитники, а БФ «Комитет против пыток» оплатил необходимые для следствия экспертизы, а также курс психотерапии. «Все изменилось, когда я пришла с юристом: со мной стали по-другому разговаривать», — признается Мария.
У Геннадия осталась маленькая дочь, решением суда ей назначена компенсация. В этом большая заслуга юристов, сумевших собрать и представить доказательства преступления следователю. Однако без упорства Марии ситуация могла сложиться иначе. Павлова признается, что работа с психологом помогла ей пройти страшный и тяжелый путь до конца.
Именно эта сильная женщина вдохновила фонд «Комитет против пыток» на создание проекта психологической помощи жертвам и свидетелям насилия. В рамках программы пострадавшие бесплатно проходят индивидуальную и групповую терапию с психологами, учатся проживать горе и помогать себе и своим близким справляться с симптомами посттравматического стрессового расстройства (ПТСР). Узнать о программе и получить помощь можно в телеграм-канале фонда.
Константин Новиков. «Я почти не мог дышать и говорить»
В марте 2023 года 35-летний Константин Новиков пришел на выставку художницы Саши Скочиленко в Москве. Во время выставки силовики устроили рейд. У Кости потребовали паспорт, он отказался, и тогда его повалили на бетонный пол.
«Я сидел и держался за левую часть груди, правая сторона лица была испачкана кровью, которую я вытирал рукавом, — вспоминает Константин. — Не могу понять, зачем нужно было применять насилие, в этом не было никакой необходимости».
В результате Константина задержали, доставили в отдел полиции и присудили пять суток административного ареста за неповиновение законным требованиям сотрудника полиции. На протяжении всего времени после задержания Новиков просил вызвать скорую и жаловался на сильные боли. Медики приехали в отделение полиции только под вечер, отвезли молодого человека в больницу. Однако после обследования Косте не дали никаких документов, а просто вернули в полицию.
Все пять суток ареста Костя страдал от боли в груди. Никакой помощи ему не оказывали. После освобождения он сразу обратился в травмпункт, где у него обнаружили перелом ребра.
Фонд «Комитет против пыток» оплатил курс психотерапии и медикаментозного лечения для Константина. Быстрее всего заживают травмы на теле, но память нельзя вылечить таблетками — мужчина и сейчас посещает психолога фонда, чтобы справиться с ПТСР.
Бывают события, которые делят жизнь на до и после. Насилие всегда оставляет раны, всегда становится неким рубежом. До — ты активный, живой, в поиске правды и единомышленников. Вся жизнь впереди, и у тебя еще много энергии и времени, чтобы что-то изменить. После — тебе страшно и горько, ты словно погас изнутри. У насилия нет никаких причин и никаких выгод, но последствия остаются надолго, часто — навсегда.
Владислав Мишнев. «Сам упал»
Владиславу Мишневу 24 года, он из Москвы, работает курьером сервиса доставки. Ночью 13 сентября 2023 года он вместе с другом катался на роликах на спортивной площадке в парке. Неожиданно к ним подъехала полицейская машина.
«Из машины вышли трое сотрудников, назвали нас наркоманами, — вспоминает Владислав. — Один из них пошел осматривать спортивную площадку на наличие “закладок”. Мы вытащили все из карманов. Ничего запрещенного при нас не нашли. Я спросил: “Мы задержаны?” Мне никто не ответил. Я сказал: “Раз мы не задержаны, значит, мы можем идти”. Тут же ситуация изменилась, полицейский резко сказал: “Вы задержаны!” — и на меня накинулись сотрудники».
Владислав почувствовал острую боль в правой руке, на него надели наручники, один из полицейских пнул его ногой. Сначала молодого человека доставили в отдел полиции, оттуда — в травмпункт. Чтобы не сказал лишнего медикам, полицейские пригрозили 15 сутками ареста. Сломанной рукой испуганный молодой человек подписал все, что от него требовали.
По версии полицейского, Владислав был пьян, пытался сбежать, но съехал на роликах с асфальта и упал. Запись нагрудного видеорегистратора у сотрудника отсутствует. Съемку вел и сам Владислав, но его видео удалили в отделе полиции.
Фонд «Комитет против пыток» оплатил Владиславу медицинскую помощь и предоставил юриста. Знакомые с методами «поиска и поимки закладчиков» скажут, что Владиславу еще крупно повезло: ничего не подкинули, уголовного дела не возбудили, даже в травмпункт сами отвезли. Действительно, как легко мы соглашаемся на меньшее зло в ситуации, когда никакого зла в принципе не должно было быть.
* * *
«У моего друга была такая ситуация!» — моя собеседница на собачьей площадке вдруг вспоминает сразу несколько историй о насилии со стороны силовиков. Я буквально вижу в ее глазах процесс осознавания: «Оказывается, так было нельзя!» Я поддерживаю ее выводы, советую, что можно об этом почитать.
Когда наш разговор затрагивает тему пыток времен инквизиции (здесь он становится как будто фантастическим, неприменимым к реальной жизни), я напоминаю, что пытка — это не только растягивание на дыбе или иголки под ногтями. Согласно статистике правозащитной «Команды против пыток», в 77% случаев человека бьют руками, в 53% — ногами. В то же время незаконное насилие во время задержания на митинге, психологическое насилие и угрозы во время допроса или обыска тоже квалифицируются международным правом как пытка — все это травмирует, заставляет человека страдать и болезненно переживать последствия.
«А что делать, если это случилось и меня пытают?» — неожиданно спрашивает моя собеседница. Это самый популярный вопрос, на который приходится отвечать. Вопрос очень сложный, потому что ситуации бывают разные. Тем не менее ответ такой: если вы оказались в ситуации, которая чревата для вас физическими и/или психологическими последствиями, постарайтесь прежде всего решить, что для вас важнее — сохранить жизнь и здоровье или настаивать на своей невиновности. А когда вы окажетесь в безопасности, первым делом обратитесь к медикам, чтобы зафиксировать причиненные вам увечья (впоследствии они станут доказательством в суде), обратитесь к правозащитникам, в фонд «Комитет против пыток», в другие НКО.
Большинство, столкнувшись с насилием, испытывает страх, стыд или все вместе. Страх, что все может повториться, если человек куда-то пожалуется. Стыд за то, что он оказался бессилен. В результате за бортом остаются сотни людей, отказавшихся от помощи. Сделайте все, чтобы уберечь свою жизнь.
В историях трех подопечных фонда представлены не самые чудовищные случаи (думаю, никто не хочет летним утром на собачьей площадке слушать про сексуализированное насилие и пытки в отношении детей). Однако это настолько распространенные истории, что многие принимают их уже как норму: «Так уж у нас принято», «Да, в полиции бьют людей — такая вот у нас полиция» и тому подобное. Но это не норма! Не соглашайтесь с этим. Никого и никогда нельзя пытать. Ни при каких обстоятельствах. Точка.
Попросить помощи или предложить ее можно, написав в фонд «Комитет против пыток» по адресу donate@bf-pytkam.net. Помочь развитию фонда можно здесь.
В телеграм-канале «Комитета против пыток» можно узнать другие истории пострадавших, а также изучить гайды и инструкции самопомощи и помощи близким в случае столкновения с незаконным насилием.